Джи Джи застонал и поднял голову, его глаза распахнулись. Поначалу он казался таким же смущенным их положением, как и она, и сбитым с толку. Какой очаровательный, подумала она с легкой улыбкой, ее взгляд блуждал по его лицу и волосам. Его ирокез не пережил их активности. Он упал и теперь лежал немного на бок, закрывая выбритую часть его головы с одной стороны, так что казалось, что у него там были волосы. «Он будет хорошо смотреться с волосами», — решила она. Хотя он ей нравился и с бритой головой, и с ирокезом тоже. Но он никогда не смог бы стать незаметным с зеленым ирокезом. Это делало его легко заметным и узнаваемым в любой толпе. Жизнь Ильдарии всегда сводилась к тому, чтобы прятаться. По крайней мере, так было с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, и если ничего не изменится, ей снова придется прятаться. Это означало, что если Джи Джи захочет присоединиться к ней, ему пришлось бы сбрить ирокез.

Эта мысль беспокоила ее. Ильдария не хотела, чтобы ему пришлось измениться, чтобы быть с ней. Она также не хотела, чтобы ему приходилось прятаться. У него была семья, друзья и два ночных клуба… Она не могла просить его отказаться от всего этого ради нее. Это не его проблемы.

«О чем ты думаешь?»

Ильдария удивилась вопросу Джи Джи, поскольку ее вернуло к настоящему. Она открыла было рот, чтобы ответить, но тут же закрыла его. Она не хотела говорить о своих страхах перед будущим. Она даже не хотела об этом думать.

— Ангел, — сказал он тихо. «Мы спутники жизни. Партнеры. Твои тяготы и заботы теперь мои, а мои твои. Скажи мне, что тебя беспокоит».

К большому изумлению Ильдарии, она почувствовала, как слезы жгут глаза и грозят пролиться. Она так долго была одна, и никто не заботился о ней, не говоря уже о помощи или разделении…

— Пожалуйста, — мягко попросил он.

Это было ее погибелью. Слова вырвались, как шампанское из откупоренной бутылки, текли так быстро, что она даже не поняла, что в расстроенных чувствах вернулась к испанскому, пока Джи Джи мягко не прервал ее: «По-английски, пожалуйста, любимая. Я обещаю, что со временем выучу испанский, но сейчас я понятия не имею, о чем ты мне говоришь, и я думаю, что мне нужно это знать».

«Он назвал меня любимой», — подумала Ильдария, немного ошеломленная. Они были спутниками жизни, три недели мечтали о сексе, и ходили на одно свидание. Она знала, что любовь придет. Так всегда было между спутниками жизни, но она была уверена, что это не могло произойти так быстро. Он просто использовал это слово как нежность. Она была уверена, что он не имел в виду, что любит ее. Но она хотела, чтобы он это сделал. Она уже была влюблена в него наполовину, если не полностью. Джи Джи был островком спокойствия, в ее бурной, штормовой жизни. Он был тверд, как скала, сострадателен и в то же время силен. Он заботился, и не только о ней. Он заботился и о своих сотрудниках, и о клиентах. Он терпеливо и внимательно выслушивал их всех. Она была свидетельницей этого несколько раз за последние три недели. Его сотрудники делились с ним своими проблемами, как и клиенты, все они знали, что он выслушает и даст мудрый совет. Это заставляло ее гордиться каждый раз, когда она была свидетельницей этого. Он был хорошим человеком.

Он также был хорошим парнем. Он был мил и внимателен с ней, и хотя он был единственным любовником, который у нее когда-либо был, Ильдария была совершенно уверена, что лучшего она и желать не могла. В общих снах он был нежным, щедрым и страстным, всегда заботясь о том, чтобы она первой нашла свое удовольствие.

Конечно, секс со спутником жизни был немного другим. Там он был требовательным и почти грубым, но тогда и она тоже. Они превращались в животных в период гона, сражаясь вместе за благословенное освобождение, ожидающее их. По сравнению с общими снами, секс со спутником жизни также был невероятно быстрым; ураган, проносящийся по поверхности их разума, в отличие от нарастающих волн совместного секса, подкрадывающихся к берегу.

— Ангел? — Джи Джи привлек ее к себе здесь и сейчас. — О чем ты беспокоишься?

— Если Люциан и твой отец не смогут заставить Хуана оставить меня в покое, мне снова придется бежать и прятаться, — наконец сказала она.

— Если это произойдет, мы убежим и будем прятаться вместе, — твердо сказал он.

«Но тебе придется отказаться от своей семьи и ночных клубов, и тебе придется сбрить ирокез и отрастить нормальные волосы, чтобы ты не выделялся», — жалобно заметила она. — Я не могу просить тебя об этом, Джи Джи. Я не могу втянуть тебя в ту жизнь, которой мне пришлось жить так долго. Это неправильно. Я… Ее слова оборвались от удивления, когда он вдруг обхватил ее лицо руками.

«Теперь мы спутники жизни, Ильдария, — сказал твердо Джи Джи, его тон не терпел никаких возражений. «Твои проблемы — мои, а мои — твои. Если тебе придется бежать, я побегу с тобой. Куда бы ты ни пошла, я буду следовать за тобой, и я готов бросить это все. Ты слышишь?»

Ильдария долго смотрела на него, пока его слова крутились в ее голове, а затем растаяли и упали в ее сердце. Они заставляли ее чувствовать… заботу. Она больше не была одна. Она чувствовала себя любимой, чувство, которым она не наслаждалась уже очень давно.

«Ты слышишь?» — снова спросил Джи Джи, когда она долго молчала. «Ты моя. Куда бы ты ни пошла, я иду с тобой».

—

Si

, куда бы я ни пошла, ты пойдешь со мной, — сказала она наконец, а затем поклялась: — И куда бы ты ни пошел, я пойду с тобой. Ильдария наблюдала, как торжественность на его лице сменилась улыбкой, а затем она повернулась к нему, принимая сидячее положение. Движение заставило их обоих перевести дыхание, когда она непреднамеренно переместилась на его члене и сжала его, посылая волну удовольствия по их телам.

«Черт», — прорычал Джи Джи, его руки потянулись к ее грудям и обхватили их, как будто он не мог сопротивляться, даже когда он спросил: — Ты в порядке, Ангел?

Ильдария знала, что он спрашивал, чувствует ли она себя лучше из-за того, что будет не одна, если им, возможно, придется бежать, но между его руками, ласкающими ее грудь, и его растущей эрекцией внутри нее, ее тело тоже чувствовало себя чертовски хорошо, и она простонала: «

Si

!» удовольствию, растущему внутри нее, и накрыла его руки. Затем она откинула голову назад и закрыла глаза, ее бедра снова двинулись к нему, а затем еще раз, заставив их обоих застонать. Она никогда раньше этого не делала и не имела понятия ни о ритме, ни о технике, она просто двигалась так, как доставляла ей наибольшее удовольствие, доставляя удовольствие им обоим, которое как она знала, продолжало расти внутри нее. Боже, он был таким большим… везде. По крайней мере, ей показалось, что он был, когда она растянулась вокруг него. Затем Джи Джи переместил руки, чтобы схватить ее за бедра и начал помогать, предоставив ей сжимать свои груди, пока она скакала на нем.

На этот раз удовольствие захлестнуло их еще быстрее. Ильдарии показалось, что она только начала осваивать то, что делала, когда в ее голове взорвалась бомба. На этот раз у нее даже не было времени вскрикнуть, прежде чем ее засосала тьма, окутавшая ее разум. Хотя она думала, что могла захныкать, когда рухнула на него.

Ильдарию разбудил крошечный язычок ЭйчДи, лизнувший ее щеку. Сморщив нос от влажных поцелуев, она открыла глаза и уставилась на его пушистую грудь, постепенно осознавая, что лежит на чем-то неровном. Подняв голову, она повернулась, чтобы посмотреть вниз, и увидела, что лежит на волосатой груди Джи Джи.

Ильдария только что вспомнила, как она тут оказалась, когда ЭйчДи снова начал лизать ее. На этот раз он целился в ее ухо, и она скривилась, а затем простонала: «Остановись, ЭйчДи.», когда отвернула голову и снова положила ее на грудь Джи Джи. У нее просто не было сил двигаться. «ЭйчДи дай мне минутку», — подумала она, а затем заметила движение за собакой и склонила голову на грудь Джи Джи, чтобы посмотреть, что у него за спиной. Она моргнула, когда заметила часть очень большого черного мужского ботинка.

Моргнув, она перевела взгляд на темно-серую классическую брючину над ним, а затем на белую рубашку и пиджак, прежде чем остановилась на красивом лице незнакомца с темными волосами.

Ильдария никогда прежде не видела этого человека и уж точно не приглашала его к себе. Джи Джи также не приглашал ни кого, т. к. лежал под ней без сознания. Тем не менее, мужчина каким-то образом прошел мимо ее охранников и стоял в ее квартире, глядя на нее, где она лежала обнаженная поверх Джи Джи.

Удивительно, но потребовалось мгновение, чтобы все это объединилось в сознании Ильдарии и приобрело смысл. Как только это произошло, слово, которое продолжало повторяться в ее голове, обнаженная. ГОЛАЯ. ГОЛАЯ!

Визжа как идиотка, Ильдария вскочила на ноги, непреднамеренно заехав Джи Джи коленом в процессе, что, к сожалению, имело положительный эффект, разбудив его. Ее большой мужчина проснулся с криком боли и тут же перекатился на бок, схватившись за себя. Его ноги поймали ее за лодыжку при движении и сбили бы с ног, если бы незнакомец не схватил ее за руку и не помог удержаться на ногах.

Ильдария собиралась отблагодарить его за доброту ударом по яйцам, а затем по голове, когда мужчина сказал: «Ты, должно быть, Ильдария. Джи Джи рассказал нам все о вас. Затем он повернул голову и закричал: «Я нашел их, любовь моя. Они в порядке.» Обернувшись, он слабо улыбнулся и сказал ей: «Она волнуется».

Ильдария опустила колено, которое собиралась упереть ему в пах, почти уверенная, что мужчина не представляет угрозы. Проблема была в том, что она понятия не имела, кто он такой. Какой-то друг Джи Джи? Затем она услышала торопливые шаги по коридору из спален и с любопытством посмотрела в ту сторону.

«Может быть, ты хочешь прикрыться, дорогуша», — любезно сказал друг Джи Джи.