Брови Джи Джи поднялись при этой новости, и он спросил: «Где она работала?»

«Она была шеф-поваром на большой плантации, принадлежавшей Ане Вильяверде, — объяснила Ильдария.

— А эта Ана не возражала, что она приведет тебя с собой на работу? — спросил Джи Джи.

Ильдария улыбнулась этому предложению. «Моя бабуля была потрясающим поваром и востребована на конкурирующих плантациях. Я думаю, что ее босс в значительной степени позволил ей делать то, что она хотела».

«Ах», — пробормотал Джи Джи с пониманием. «Хороших сотрудников найти трудно».

«

Si

, так или иначе, она взяла меня с собой и держала на кухне, пока готовила. Очевидно, все было хорошо до позднего вечера, когда ее босс, сеньорита Ана, не пришла на кухню, чтобы познакомиться со мной. Потом выяснилось, что моя мама не больна, ее очень сильно избили».

— Ты сказала им? — догадался Джи Джи.

«Нет.» Ильдария покачала головой, но не объяснила, как они это узнали. Вместо этого она выпалила: «Они также узнали, что, хотя последний бойфренд моей матери не бил меня, он домогался меня». Ильдария вызывающе вздернула подбородок, говоря это, стиснув зубы, ожидая его ответа.

Джи Джи выдохнул, как будто он боялся, что это произойдет, но все еще был разочарован тем, что это произошло. Выражение его лица было сострадательным, он мягко сказал: «Мне очень жаль».

Вот и все, никакого задыхающегося ужаса, никакого возмущения и клятв мщения или справедливости. Но это имело больший эффект, чем другие вещи. Губы Ильдарии дрогнули от сдерживаемых эмоций, которые хотели вырваться наружу, но затем снова напряглись. Это случилось двести лет назад. Она даже этого не помнила. Черт бы ее побрал, если бы она сейчас так расчувствовалась.

Прочистив горло, она кивнула в знак подтверждения его слов, а затем сказала: «Моя

Abuela

, очевидно, очень расстроилась, узнав об этом, поэтому сеньорита Ана очень любезно предложила ей отвезти меня домой, сказав ей, чтобы она не беспокоилась о моей матери или ее парне. Она пошлет мужчин, чтобы они позаботились о бойфренде, а также доставят мою мать к моей бабушке вместе с врачом, чтобы он позаботился и о ней, и обо мне».

Ильдария остановилась, чтобы сделать глоток шоколада. Обычно она так много не говорила, и во рту у нее пересохло. Горячий шоколад особо не помог, но он был теплым и имел приятный вкус, так что она сделала еще глоток, прежде чем продолжить. «Когда моя бабуля отвела меня домой, там ждали моя мать и ее бойфренд. Моя мать явно была не в себе, но настаивала на том, что она достаточно здорова, чтобы присматривать за мной, и хотела забрать меня. Но то, как она настороженно следила за своим бойфрендом и вздрагивала всякий раз, когда он шевелился, заставило мою

Abuela

заподозрить, что это он хотел, чтобы я вернулась. Она не собиралась позволять мне снова подвергаться насилию, поэтому отправила меня в мою комнату, а затем рассказала моей матери о насилии».

Ильдария поморщилась. «Как ты понимаешь, ничего хорошего не вышло. Парень сначала пытался отрицать, что приставал ко мне, но моя мама пришла в мою комнату и спросила меня об этом. Я этого не помню, не знаю, что я сказала, но, видимо, этого было достаточно, чтобы она выбежала обратно. Ильдария выдохнула и покачала головой. «Тогда разразился весь ад. Насколько я понимаю, моя мать схватила нож и бросилась на своего парня. Он забрал нож и применил его к ней, а потом набросился на мою бабушку, когда она пыталась помочь моей матери. Я не сомневаюсь, что он убил бы их обоих, а может быть, и меня. К счастью, сеньорита Ана, как и обещала, прислала людей, чтобы разобраться с бойфрендом. Когда они подошли к его лачуге и узнали, что он и моя мать пришли за мной, они последовали за ними и прибыли вовремя, чтобы спасти мою бабушку. К сожалению, моей маме не так повезло. Через несколько дней она скончалась в больнице от ран».

Ильдария снова остановилась, чтобы отхлебнуть шоколада, почти не слыша его сочувствия. Разговоры об этом вернули темные чувства, которые всегда сопровождали обсуждение этой темы. Если бы она проанализировала эти чувства, Ильдарии, вероятно, пришлось бы сказать, что они были комбинацией стыда и гнева, но она не стала их анализировать. Это было ее прошлое. Лучше забыть, как говаривала ее

Abuela

.

Однако ей было грустно, что она никогда не чувствовала большой потери, когда думала о смерти своей матери. Но она была слишком молода, чтобы иметь много воспоминаний о ней. Для Ильдарии она была просто фотографией, которую ей показывала бабуля. Так же, как тот факт, что она подверглась насилию, было просто историей, которую ей рассказали. Она тоже мало что помнила.

Несмотря на это, Ильдария знала, что это влияет на нее и по сей день. Она подозревала, что именно поэтому ее никогда не интересовала сексуальная близость, и именно поэтому у нее было так мало опыта в общении с противоположным полом. Сексуальные ситуации вызывали в ней подъем этих темных чувств и трансформировались во всеобщую ярость. Или было до Джи Джи. У нее не было таких чувств к нему, по крайней мере, в их общих снах. Однако он ни разу даже не прикоснулся к ней мимоходом, когда они не спали. Она понятия не имела, как отреагирует, если он прикоснется к ней или попытается поцеловать ее… что было довольно тревожно, когда она подумала об этом.

— Значит, после этого твоя бабуля растила тебя?

Взглянув на этот вопрос, Ильдария поняла, что прервала рассказ. Она тряхнула головой, чтобы избавиться от других забот, и кивнула. «

Si

. Больше не было скачков от парней к моей бабушке. Были только

Abuela

и я». Ее рот изогнулся в мягкой улыбке. «Следующие десять лет были замечательными. Она была удивительной женщиной, а я совсем не была похожа на свою мать. Наверное, в противовес. Я не хотела быть похожей на нее».

«Понятно», — пробормотал Джи Джи.

«Поэтому я была послушной внучкой, всегда делала то, что мне говорили, и проводила много времени с

Abuela

, а не с детьми моего возраста. Она провожала меня в школу по дороге на работу, а после школы я шла к ней на работу и делала домашнюю работу на кухне, пока она готовила, а затем мы возвращались с ней домой».

— А как насчет друзей? — спросил Джи Джи, когда она остановилась, чтобы перевести дух.

«О, у меня были школьные друзья», — сказала она, пожав плечами. «Но я никогда не видела их вне школы.

Abuela

работала допоздна, и мои друзья были уже дома, когда мы возвращались». Ильдария слабо улыбнулась. «Я знаю, что большинство людей сочли бы это ненормальным или нездоровым, но я не очень скучала по тому, что у меня нет друзей моего возраста. У меня была моя

Abuela

, и она всегда что-то делала со мной. Учила меня готовить и убираться, помогала с домашним заданием. Мы играли в настольные игры и карты и много смеялись. Я любила свою

Abuela

. Она была прекрасна».

Джи Джи кивнул, но заметил: «Ты сказала, что следующие десять лет были замечательными. Что произошло после этого?»

Ильдария помолчала минуту, мысленно возвращаясь к тому времени. «Моя

Abuela

обычно заканчивала работу к ужину, когда ее заменял ночной персонал, а потом мы шли домой, чтобы приготовить себе еду. Но если ее работодатель устраивала вечеринку, она оставалась допоздна, чтобы помочь, и отправляла меня домой одну. Это случалось всего один или два раза в год в течение первых десяти лет, но потом сеньорита Ана обручилась. Она была богата и происходила из знатной семьи, поэтому помолвка означала гораздо больше вечеринок, две или три в неделю. Моя

Abuela

становилась старше, и я знала, что эти вечеринки утомляют ее после целого дня работы. Я хотела остаться и помочь, но она отказалась даже рассматривать это. Она не хотела, чтобы я была рядом с этими вечеринками. Она каждый раз отправляла меня домой.

«Когда я уходила перед одной из этих вечеринок, в конце подъездной дорожки ко мне подошел мужчина. Он представился как Хуан, друг работодателя моей бабушки, заверил меня, что с ним я в безопасности, и настоял на том, чтобы проводить меня домой. Мне было не совсем комфортно с ним, но я не хотела обижать работодателя моей бабушки, оскорбляя его. Поэтому, не зная, как заставить его уйти, я позволила ему проводить меня до дома, думая, что это будет разовый случай. Но через пару дней была еще одна вечеринка, и снова моя бабуля отправила меня домой одну, и вот он появился в конце дороги, чтобы сопровождать меня.

«Как я уже сказала, мне было неудобно с ним, но я не могла сказать, почему в то время», — сказала она несчастно. «Хуан никогда не делал ничего плохого, никогда не прикасался ко мне и не говорил ничего дурного. Он был очень вежлив и даже обаятелен, но я… — она помедлила, а затем попыталась объяснить, — я была очень наивна, но даже при этом я, кажется, почувствовала, что он хочет… чего-то, — беспомощно сказала она, не в силах лучше описать подкрадывающееся чувство дискомфорта, которое он причинил ей, когда не сделал ничего, на что она могла бы указать как на угрозу. Поморщившись, она сдалась и сказала: «Я начала ненавидеть ночи, когда моей бабушке приходилось задерживаться на вечеринках».

Ее взгляд скользнул к Джи Джи и она сделала короткую паузу, заметив мрачное выражение его лица. Он знал, что что-то произойдет, и мысленно готовился. Это было одной из причин, по которой он не задыхался от ужаса или возмущения по поводу того, что ему говорили. Что, как она подозревала, также было одной из причин, по которой женщинам нравилось с ним разговаривать. Он был хорошим слушателем, действительно слушал… с интересом, заботой и спокойствием. Джи Джи был хорошим слушателем в том смысле, в каком хороший водитель следил за движением на все дороге, а не только за машиной впереди. Водитель, который следил только за впереди идущей машиной, не знал, что возникла проблема, пока не загорались стоп-сигналы впереди идущей машины, часто слишком поздно, чтобы избежать удара. Хороший водитель, наблюдая за движением впереди, замечал, как загораются стоп-сигналы приближающихся машин, и автоматически снижал скорость, готовясь к приближающимся неприятностям и обычно избегая столкновения с впереди идущей машиной, когда она резко тормозила. Джи Джи слушал таким образом, предчувствуя что-то приближающееся и готовясь мысленно к этому, чтобы он мог оставаться спокойным и сочувствующим, а не выдать себя и своей реакции на то, что он слышал.