— Не считал, что ты относишься к типу ревнивиц.

— И я совсем не считала, что ты моего типа, — отвечаю я, мой голос наполнен ледяным презрением.

— Осторожно, — предупреждает он.

— Или что? — подстрекаю я, делая ободряющий вдох. — Как я уже сказала, я могу позаботиться о себе. Парень предложил купить мне выпить. Я как раз говорила ему «Нет, спасибо» и не только словами, когда ты взял нас штурмом, чтобы спасти положение. — Не уверена, почему я испытываю необходимость лгать об этом. Может, пытаюсь доказать Колтону, что могу позаботиться о себе. Что мне не нужна мачо-херня. Не уверена, что мне следует выкладывать всё начистоту, с таким же успехом я могла бы довести дело до конца. Он не должен знать, что я немного нервничала из-за ситуации. — Парень не заслуживал, чтобы его били.

Голова Колтона вскидывается, будто я его ударила.

— Теперь ты его защищаешь? — он обхватывает руками шею и в раздражении тянет их вниз. — Ты чертовски невероятная! — кричит он в пустоте гаража.

— А ты пьян, безрассуден и вышел из-под контроля! — кричу я в ответ.

— Никто не трогает то, что принадлежит мне, без последствий, — отрезает он.

— Сначала ты должен заполучить меня, Колтон, — говорю я, качая головой, — а ты совершенно ясно дал понять, что всё, чего ты от меня хочешь — это быстрый трах, когда тебе это удобно! — мой голос тверд, но выдает меня, когда дрожит на последних словах.

— Ты знаешь, что это неправда — его голос звучит тихо и с оттенком отчаяния.

— Знаю? Откуда? — от досады вскидываю руки. — Каждый раз, когда я подбираюсь слишком близко или что-то выходит за рамки твоих дурацких правил, ты ставишь меня на место.

— Господи. Иисусе. Райли — выдыхает он сквозь стиснутые зубы, проводя пальцами по волосам и отворачиваясь от меня, чтобы отойти на несколько шагов.

— На этот раз пит-стоп тебя не спасет, — спокойно заявляю я, желая, чтобы он знал, что не сможет отмазаться этим сейчас, чтобы избежать остальной части этой беседы. Мне нужны ответы, и я заслуживаю знать каково моё положение.

Он шумно выдыхает, руки сжимаются и разжимаются по бокам. Несколько минут мы стоим молча, пока я смотрю на его спину, а он смотрит на город вдали. Через мгновение он оборачивается и разводит руки, его глаза полны безымянных эмоций, которые я не могу распознать.

— Вот он я, Райли! — кричит он. — Весь я в своей долбаной славе! Я не Макс — идеальный во всех отношениях, никогда не совершавший проклятых ошибок. Я не могу жить по установленным им неповторимым стандартам, из-за которых ты возвела его на пьедестал!

Втягиваю дыхание, его слова попадают в цель. Как он посмел бросить мне в лицо сказанное мной про Макса и то, что у нас было. Голова не соображает. Слов нет. Слезы наворачиваются на глазах, когда я думаю о Максе, и кем он был, и о Колтоне, и кем он стал для меня. Смятение захлестывает меня. Тащит вниз. Топит.

— Как ты смеешь! — рычу я на него, боль уступает гневу, прежде чем перейти в горе.

Колтон еще не закончил. Он делает ко мне шаг, указывая пальцем в грудь.

— Но я жив, Райли, а он — нет! — его слова разрывают меня на части. Слеза скользит по щеке, и я поворачиваюсь к нему спиной, прячась от его слов, думая, что если не увижу мольбу и боль в его глазах, мне не придется принимать сказанную им правду. — Я — тот, кто находится перед тобой — из плоти и крови и желания — так что, либо ты принимаешь, что ты — та, кого я хочу. Некого-то другого, — разоряется он, его голос эхом отдается от окружающего нас бетона, дважды возвращается ко мне, как бы подкрепляя его слова. — Ты должна принять меня таким, какой я есть, с ошибками и всем прочим... — его голос срывается, — или тебе нужно свалить нахрен из моей жизни... потому что прямо сейчас — прямо сейчас — это всё, что я могу тебе дать! Всё, что могу предложить.

Слышу боль в его голосе, чувствую агонию в его словах, и она разрывает меня, с губ срывается всхлип. Одной рукой прикрываю рот, а другой обхватываю живот.

— Довольно, Колтон! — голос Бэккета пронзает ранний утренний час, когда он видит мои страдания. — Хватит!

Краем глаза вижу, как Колтон устремляется к нему, сжимая кулаки, его переполняют эмоции. Бэккет не вздрагивает от впечатляющего взгляда Колтона, а с усмешкой в глазах делает еще один шаг на встречу.

— Рискни, Вуд, — бросает он вызов, голос твердый, как сталь. — Подойди ко мне, и в одно мгновение я надеру твою пьяную, симпатичную задницу.

На мгновение мои глаза встречаются с глазами Бэккета, лед в его глазах удивляет меня, прежде чем я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Колтона. Черты его лица напряжены, а темные волосы свисают на лоб. Тревога в его глазах такая невыносимо очевидная. Изучаю его, пока он смотрит на Бэккета. Его глаза устремляются на меня и какое бы выражение не было написано у меня на лице, оно удерживает его взгляд. Вижу в них его боль, страх и неуверенность, и понимаю, что, как бы его слова ни жалили — как бы мне ни было больно их слышать — в них так много правды.

Макс мертв и никогда не вернется. Колтон здесь и еще как жив, и он хочет, чтобы я так или иначе была в его жизни, несмотря на его неспособность признать или принять это. Вижу в его глазах просьбу выбрать его, принять его. Не мой призрак воспоминаний. Только его. Всего его. Даже его сломанные части.

И выбор настолько прост, что мне даже не нужно его делать.

Шагаю вперед к глазам, которые судорожно мечутся туда-сюда, как у потерянного маленького мальчика. Бросаю взгляд на Бэккета и неуверенно улыбаюсь.

— Все в порядке, Бэкс. Он прав, — шепчу я, возвращаясь к Колтону. — Ты прав. Я не могу продолжать ожидать, что ты будешь как Макс, или сравнивать тебя с тем, что у меня с ним было. — Делаю еще один робкий шаг ему навстречу.

— И я не хочу, чтобы ты думала, что должна быть похожа на Кассандру, — говорит он, застигнув меня врасплох своим предположением о моей неуверенности в себе. Протягиваю ему руку, оливковую ветвь нашего спора, и он берет ее, притягивая меня к себе. Приземляюсь на его крепкое тело, он прижимает меня к груди, его сильные руки обвиваются вокруг меня, успокаивая после жестоких и бессердечных оскорблений, которыми мы только что бросались друг в друга. Прижимаюсь лицом к его шее, ощущая биение пульса под своими губами. Он проводит рукой по моей спине, прокладывая путь через кудри и просто держит мою голову. Целует мои волосы, когда я вдыхаю его запах.

— Ты. Это, — бормочет он с прерывистым вздохом, — пугает меня до усрачки. — И мое сердце останавливается, и дыхание перехватывает, когда он замолкает, барабанная дробь его сердцебиения — саундтрек к моим мыслям. — Я не знаю, как... не знаю, что делать…

И если бы я уже не знала об этом, неприкрытая эмоция в его голосе столкнула бы меня через край. Мое сердце оживает, падает вниз, и это падение великолепно. Я только надеюсь, что он его поймает. Сжимаю в кулак ткань его рубашки на спине, его признание потрясло меня надеждой и возможностью. Предлагая нам шанс. На минуту закрываю глаза, заполняя память этим моментом.

— Я тоже, Колтон, — бормочу ему в шею. — Мне тоже очень страшно.

— Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать. Не знаю, как и что сделать, чтобы дать то, что тебе нужно. Я просто…

Крепче сжимаю ткань его рубашки, страх в его голосе так очевиден, что разрывает сердце и вынимает душу.

— Все в порядке, милый, — прижимаюсь еще одним поцелуем к его шее. — Нам не нужно знать все ответы прямо сейчас.

— Просто это... — он задыхается от слов, его руки сжимаются вокруг меня, в воздухе вокруг кружатся звуки Вегаса. В этом городе безудержного греха и безнравственности я нашла невероятную красоту и надежду в мужчине, который крепко держит меня. — Так слишком... я не знаю, как…

— Мы не должны торопить события. Можем не спеша посмотреть, куда это нас приведет, — в моих словах слышится отчаяние.

— Я не хочу давать тебе ложную надежду, если не смогу... — он замолкает и качает головой.

Отклонившись назад, смотрю в лицо мужчины, который, как я знаю, пленил мое сердце. Сердце, которое, как я думала, никогда больше не исцелится и не полюбит.

— Просто попытайся, Колтон, — умоляю я. — Прошу, просто скажи, что ты попытаешься…

На лице Колтона бушуют эмоции, он сопротивляется желанию. В глазах кружится столько невысказанных слов. Он наклоняется и нежным, благоговейным поцелуем касается моих губ, прежде чем зарыться лицом в изгиб моей шеи, и просто стоит.

Держу его в объятиях в глубине бетонного гаража. Отдавая мужчине, поглотившему каждую частицу меня, столько, сколько беру от него.

И от меня не ускользнул тот факт, что он не ответил на мой вопрос.

Горизонт только начинает светлеть на востоке, когда мы выбираемся из самолета и садимся в ожидающий нас лимузин в Санта-Монике. Мы все устали от бурной ночи.

Рассматриваю профиль Колтона, пока мы ждем, когда Сэмми закончит свои дела. Его голова откинута на подголовник, а глаза закрыты. Взглядом веду по силуэту носа к подбородку, вниз по шее и кадыку. Мое сердце тает при виде его и от того, что он для меня стал значить за такой короткий промежуток времени. Он помогает мне преодолеть мои страхи, и я могу только надеяться, что со временем он будет доверять мне достаточно, чтобы подпустить меня к своим страхам.

Бэккет был прав насчет Колтона. Он вызывает такие сильные эмоции. Его легко любить и ненавидеть одновременно. Сегодня был своего рода прорыв для него признать, что я пугаю его — но я не знаю, влюблен ли он в меня, в какой бы форме это ни выражалось или что бы ни означало. Или что, в конце концов, он не причинит мне боль.

То, что он не ответил на мой вопрос, говорит мне, что его слова и сердце все еще конфликтуют. И что он не уверен, смогут ли они прийти к единому мнению. Он этого хочет. Я вижу это по его глазам, позе и нежности его поцелуя.

Но также я вижу страх, чувство тревоги и неспособности поверить, что я его не оставлю. Что любить — не значит отказаться от контроля.