ГЛАВА 43

Кругом столько всего. Так много взглядов и шума, которые атакуют и ошеломляют. Приложив руку к груди, там, где сердце, стою рядом с Колтоном, когда за нашими спинами поют национальный гимн. Развеваются флаги. Дует ветерок. Толпа поет. А моя нервная система переполнена мужчиной, находящимся рядом со мной, превратившегося в напряженного, погруженного в себя человека, сосредоточенного на поставленной перед ним задаче.

Он протягивает свободную руку и кладет ее мне на поясницу, когда съемочная группа пробирается вдоль очереди из пилотов, стоящих на пит-роу (Прим. переводчика — пит-роу — дорожка перед автомобильными боксами) со своими командами и другими важными персонами. Тот факт, что он пытается в данный момент успокоить только меня, согревает все внутри. Я пыталась сказать ему, что могу находится у пит-бокса (Прим. переводчика — пит-бокс — наблюдательный пункт команды, оборудованный электроникой, мониторами и спутниковыми приемниками, позволяющими отслеживать состояние автомобиля на треке, а также погодные и дорожные условия) во время исполнения гимна — для меня это не имеет большого значения — но он отказал.

— Теперь ты со мной, милая, и я глаз с тебя не спущу, — сказал он.

Убедительный довод. Сдаюсь.

Как только гимн подходит к концу, гремит фейерверк, и внезапно пит-роу становится центром активности. Экипажи отправляются выполнять свои обязанности, делая так, чтобы весь их тяжкий труд по подготовке принес свои плоды их пилоту. Мужчины окружают Колтона прежде, чем я успеваю напоследок пожелать ему удачи. Прикрепляют наушники. Застегивают липучку. Дважды проверяют обувь, чтобы убедиться, что ничто не будет мешать жать на педаль. Натягивают перчатки. В последнюю минуту даются указания. Позволяю себе удалиться от сумасшествия, а Дэвис помогает мне перелезть через стену.

— Райли! — звенит его голос во всем этом подготовительном хаосе. Останавливает меня. Побуждает. Дополняет.

Оборачиваюсь и смотрю на него во всей его красе. В одной руке белый подшлемник, в другой шлем. До боли красивый. Чертовски сексуальный. И весь мой.

Смотрю на него в замешательстве, так как у нас уже была минутка наедине друг с другом в трейлере. Я сделала что-то не так?

— Да?

Он сверкает улыбкой. Величественная стать, вокруг которой все движется, превращаясь в одно большое пятно. Его глаза, напряженные и ясные, удерживают мой взгляд.

— Я обгоню тебя, Райлс, — говорит он неумолимым и недрогнувшим голосом, звучащем в этом вихре хаоса.

Мое сердце замирает. Время останавливается, и кажется, что мы двое — единственные люди в целом мире. Только сломленный парень и самоотверженная девушка. Наши глаза не отрываются друг от друга, и в этом обмене взглядами произносятся слова, которые я не могу выкрикнуть в хаосе, происходящем вокруг нас. Что после того немногого, что он объяснил вчера вечером, я знаю, как ужасно трудно ему произнести эти слова. Что я понимаю, он мне говорит, что внутри он по-прежнему сломленный ребенок, но, как и мои мальчики, он отдает мне свое сердце и верит, что я буду держать его нежными, сострадательными и понимающими руками.

— Я тоже обгоню тебя, Колтон, — говорю я ему. Несмотря на шум, я знаю, он слышит, потому что застенчивая улыбка украшает его губы, и он качает головой, словно тоже пытается осознать все это. Бэккет зовет его по имени и Колтон напоследок бросает на меня взгляд, прежде чем его лицо переходит в рабочий режим. И я ничего не могу с собой поделать, просто стою и смотрю на него. Любовь распирает, переполняет и исцеляет мое сердце, которому, как я когда-то считала, нанесен непоправимый ущерб. Наполняет меня счастьем из-за мужчины, от которого я не могу оторвать глаз.

Моя буря перед затишьем.

Мой ангел, прорывающийся сквозь тьму.

Мой Ас.

В груди вибрирует, когда машины пролетают по прямой. Пятьдесят кругов, а я все еще нервничаю, мои глаза мечутся между трассой и монитором передо мной, когда машины находятся за моей спиной и вне моего поля зрения. Колени трясутся, с ногтей содран весь лак, а губы искусаны. И все же голос Колтона, когда он говорит, звучит в моих наушниках уверенно и сосредоточенно.

Каждый раз, когда он разговаривает с Бэккетом или своим споттером (Прим. переводчика: Споттер в гонках на трековых трассах — сидящий на трибуне наблюдатель. Задача споттера — сообщать гонщику путь маневрирования во время движения), я чувствую исходящую от него легкость. А потом они влетают в поворот, машины бок о бок — массы металла мчатся на безбожных скоростях — и эта струйка легкости превращается в фунт беспокойства. Снова проверяю монитор и улыбаюсь, когда вижу строчку с надписью «13 Донаван» под номером два, пробивающегося к лидерству после пит-стопа, продиктованного осторожностью.

— Впереди загрязненный воздух, — говорит споттер, когда Колтон выходит из третьего поворота и направляется на следующий круг.

— Принято.

— Последний круг еще быстрее, — вмешивается в разговор Бэккет, изучая экран компьютера через несколько сидений от меня, считывая все показатели номера тринадцать. — Молодец, Вуд. Просто держи ее ровно по той линии, где ты сейчас. Выше на треке уже много гальки, так что держись оттуда подальше.

— Понял. — Его голос напрягается от автомобильной тяги, когда он разгоняется, выходя из поворота номер один.

Из толпы доносится коллективный вздох, когда один из автомобилей соприкасается со стеной. Поворачиваюсь, чтобы посмотреть, мое сердце подскакивает к горлу, но я не вижу его с нашей позиции. Тут же смотрю на монитор, на котором уже сосредоточен Бэккет.

— На одну вверх, Колтон. Вверх! — кричит споттер у меня в ушах.

Все происходит так быстро, но у меня такое чувствую, что время остановилось. Замерло на месте. Как при обратной перемотке. Монитор показывает облако дыма, когда автомобиль, который первый ударился в стену, по диагонали возвращается назад на трек. Скорости слишком велики, поэтому оставшиеся автомобили не могут отрегулировать свою линию движения за такое короткое время. Колтон как-то сказал мне, что ты всегда мчишься туда, где первый удар приводит к аварии, потому что в результате поступательного движения, она всегда начинает распространяться дальше по треку.

Там так много дыма. Так много дыма, как Колтон узнает, куда ехать?

— Я ослеп, — кричит споттер, запаниковав, поскольку там такое количество машин и исходящего от них дыма, что он не может направлять Колтона. Не может сказать ему, чтобы тот ехал по безопасной линии, когда его машина летит со скоростью около трех сотен километров в час.

Смотрю, как его машина мчится в дым. Сердце застревает в горле. Мои молитвы обращены к Богу. У меня перехватывает дыхание. Душа надеется.