— Добро пожаловать домой, милорд, — произнесла она, освобождаясь от объятий. — Мы рады видеть вас дома целым и невредимым.

Лот кивнул и что-то пробормотал, глядя на распахнутые двери дома.

— А где же Агравейн, мой сын? — мягко спросила леди Моргауза.

Лот словно опомнился, повернулся к отряду, входившему через ворота во двор, и крикнул: «Агравейн!». Мой брат тут же подъехал к отцу. Мне показалось, что он стал немного старше, немного выше, намного грязнее, и его сходство с отцом обозначилось еще резче. Впрочем, особых изменений я не заметил. Он спрыгнул с лошади и широко улыбнулся.

— Здравствуй, мама, — сказал он.

— Привет и тебе, мой милый, — промолвила леди Моргауза. — Сегодня вечером пир... но теперь, я уверена, вам хотелось бы отдохнуть. — Глаза матери стали холодными. — Ты хочешь спать, милорд. — Она как-то неестественно улыбнулась Лоту.

Отец устало вздохнул, отпустил ее руку и побрел прочь. Агравейн смотрел ему вслед, и повернулся к нам с Медро.

— Как же хорошо дома! — воскликнул он. — Солнцем и ветром клянусь, рад снова вас видеть! — и он крепко обнял нас обоих.

— Хочешь, я принесу тебе воды? — вызвался я. — А то пойдем в дом, угощу тебя элем. — Несмотря ни на что, я был рад его видеть.

— О! Эль! Отличная мысль! — вскричал Агравейн. Он посмотрел на Медро, взъерошил ему волосы. — Гавейн, ты посмотри, наш брат вырос на несколько дюймов с тех пор, как я видел его в последний раз. Да и ты тоже подрос.

— Знаешь, по-моему, ты тоже вырос, — заметил я.

— О! Видно? Это же здорово! Еще немного, и отец отдаст мне свою кольчугу. Он обещал.

В обнимку мы дошли до праздничного стола, я принес ему эль и принялся расспрашивать о войне. Я же видел, как его распирает. В итоге он битых полтора часа рассказывал нам о сражениях. Как я понял, место его было в середине отряда, а во время боя ему надлежало метать дротики во врага.

— Я уверен, что пару раз в кого-нибудь да попал! — произнес он без особой уверенности. — Там же не вернешься, чтобы проверить. А потом пришлось отступать. Хорошо, что живыми вырвались!

Теперь он говорил немного иначе, чем до отъезда. Его всегда переполняла энергия, но теперь она нашла выход. Ему нравилось быть воином. В разговоре он явно подражал кому-то из ветеранов. Впрочем, на мой взгляд, он теперь не очень-то отличался от них.

Брат и в самом деле рад был возвращению. Последние месяцы войны оказались не особенно радостными. Между двумя королями Лота вспыхнула застарелая кровная месть, а в какой-то момент едва не случилась стычка с людьми Гододдина. Наши воины хотели всего лишь сбросить напряжение и немного перестарались с шутками в адрес чужаков. После всех этих напастей, конечно, хорошо было очутиться в тишине и уюте нашего дома.

Наговорившись, Агравейн зевнул и решил залечь спать прямо здесь, в зале. Ведь теперь он был воином, и впереди его ждал пир. Я не видел его до вечера следующего дня.

Лот, едва разместив свой отряд в Дун Фионне, озаботился планами следующей войны. Никаких сомнений в том, что война начнется, и продлится, возможно, несколько лет, у короля не возникло. Такие предприятия стоят недешево. То, что удалось награбить этим летом, не смогло окупить даже расходов на неудачную кампанию, а надо прикупить новое оружие, а урожай в этом году оказался так себе. Мой отец повысил дань для своих вассалов, те, в свою очередь, подняли налоги, народ, естественно, ворчал. Серьезных войн не случалось уже девятнадцать лет, от связанных с ними проблем успели отвыкнуть.

Агравейн в меру своего разумения старался помогать отцу. Для него это означало слушать, как отец рассылает посольства, уговаривает недовольных королей, пытается помирить роды, озабоченные кровной местью, кого лестью, кого угрозами и обещаниями. Брат выслушивал ветеранов, постоянно жалующихся отцу на величину дани; они напоминали о своих былых заслугах, недоумевали, с чего бы это их господа задерживают положенные выплаты. Агравейн изо всех сил старался не заснуть, даже не пытаясь вникнуть в причины тех или иных решений короля. В конце концов, он решил, что нет ничего скучнее, чем управление королевством, особенно когда никто не прислушивается к твоим прекрасным идеям. Он больше не просиживал на советах, а предпочел вернуться к друзьям по оружию. Поначалу Лот раздражался — Агравейн мало вникал в то, что слышал, а его предложения оказывались одно нелепее другого. Но делать нечего, какой-никакой, но старший сын оставался наследником королевской власти, и Лот всеми силами пытался донести до Агравейна искусство управления вождями и кланами королевства. Впрочем, скоро он пришел к выводу, что Агравейн просто пока слишком молод, охота для него куда интересней, чем разговоры старших. Поэтому он махнул рукой на попытки приобщить сына к государственным делам. Пусть делает, что хочет. Придет время, научится…

Меня-то совсем не удивляло то, что Агравейн предпочитает советам старейшин свои охотничьи забавы. Брат был человеком действия. Он быстро принимал решения, даже если они оказывались ошибочными, главное — побыстрее и, желательно, пожестче. Искусство управления требует от человека хитрости, организационных способностей, красноречия и тонкости. Поспешные действия часто просто вредны. Мой отец король Лот мог легко перехитрить лису, ему доставляли удовольствие сложные политические интриги, с помощью которых он сдерживал своих королей-вассалов, заставлял их платить дань, предотвращал междоусобицы и кровную месть, в то же время ухитрялся сохранять их благосклонность, а значит, и собственное положение. Агравейн ничего не смыслил в дипломатических тонкостях, советы быстро его утомляли, и он отправлялся на поиски развлечений. Он часто ходил на охоту и нередко брал меня с собой.

Прошло некоторое время после возвращения отряда, и как-то раз, в конце ноября, мой старший брат зашел на нашу тренировочную площадку в мальчишеском Доме. Я опять метал дротики в мишень. Это посложнее, чем владение копьем или мечом. Дротик — оружие ближнего боя, им приходится пользоваться на бегу, в гуще сражения. От умения воина часто зависит его жизнь. Вот я и отрабатывал навыки на ходу, на бегу и стоя на месте. Сегодня настала очередь упражнений стоя.

Агравейн подошел и остановился позади меня, наблюдая, как я один за другим послал три дротика в мишень, причем один из них пришелся точно в центр. Агравейн нахмурился.

— Ты хорошо занимался летом, правда, ведь? — спросил он.

Я повернулся, немного покраснев от гордости. Никто из них, ни отец, ни брат, еще не видели, насколько у меня стало лучше получаться, и конечно, мне хотелось похвалиться.

— Да, конечно, я занимался. Каждый день по часу. С дротиками, с копьем, с мечом, со щитом. Правда, у меня неплохо получается?

Он нехотя кивнул, все еще хмурясь.

— Кое-что и впрямь получается. Но если ты будешь так бросать во время битвы, тебя затопчут.

— А Дарроу говорит, что так и надо. Он же наставник…

— Это потому, что не ждет от тебя особых успехов. Смотри… Левую ногу отставь подальше назад, а левую руку держи поближе к телу. У тебя же там должен быть щит. Понимаешь?

— Но Дарроу…

— Ой, клянусь солнцем, ну что ты споришь? Я же хочу тебе помочь! — Он кривовато улыбнулся. Я продолжал смотреть на него, и улыбка исчезла. Брат опять нахмурился, то и дело сжимая и разжимая кулаки.

Я принял предложенную им стойку и метнул дротик. Промах!

Он покачал головой.

— Солнцем и ветром клянусь, не так! Держи дротик прямее! Морриган тебя забери! [Морриган — богиня войны в ирландской мифологии.] Ну, кто так бросает!

Я сделал еще один бросок. Опять промах!

— Ну как ты не понимаешь! — Агравейн фыркнул. — Вот, смотри. — Он поднял три дротика и один за другим метнул в мишень. Все три попали точно в цель.

— Вот таким образом! Запоминай. Давай, пробуй сам.

Мы пошли к мишени и принесли дротики. Я занял позицию, Агравейн меня поправил.

— Давай! — приказал он.

Я посмотрел на дротик в руке, с древком из темных холмов Пиктленда, с наконечником из тусклого железа. Мне показалось вдруг, что он потяжелел.

— Ну, давай же, Гавейн! — нетерпеливо скомандовал Агравейн. — Ты же говоришь, что у тебя стало получаться. Покажи! Или ты опять боишься? И какой ты ястреб после этого? Мать все еще зовет тебя майским ястребом! Этакое красивое воинственное имя. Давай, хочу убедиться, что ты не зря его носишь.

Я метнул дротик. Плохо. Агравейн фыркнул и хлопнул себя по бедру.

— Не получится у тебя до тех пор, пока ты будешь стоять, как фермер за плугом! Ты должен думать о себе, как о воине, если хочешь им стать. Или ты хочешь быть бардом? Друидом? Укротителем лошадей?

— Нет, — с тоской прошептал я. — Агравейн...

— Пари держу, — продолжал он, не обращая внимания на мой лепет, — тебе все еще интересней скакать верхом, чем сражаться! Но это же вздор! Лошади — это лишнее в битве. Настоящие сражения всегда ведут в пешем строю. А лошади — это так, украшение, они годятся лишь на то, чтобы покрасоваться, а в деле бесполезны. Для дела важно уметь точно метнуть копье. Ну-ка, попробуй еще раз!

— Агравейн… — опять начал, собираясь с духом.

— Ну что «Агравейн»? Опять боишься? Прекрати строить из себя идиота!

Да, я чувствовал себя глупо. Я отчаянно сжимал дротик. Я бы метнул его хорошо так, как привык. Но Агравейн был опытнее. Наверное, он прав. Я попробовал встать, как он говорил. «Ничего, — сказал я себе. — Так тоже можно попасть. Надо лишь собраться. Я должен».

Я опять промахнулся.

— Ты думаешь, что делаешь так, как я учу, — Агравейн задумчиво покивал. — Но это ты только так думаешь… Если хочешь быть мужчиной и воином, ты должны слушать меня… — Прекрати! — с яростью заорал я.

Агравейн изумленно замолчал.

— Ты думаешь, что помогаешь мне? Как бы не так!

— Хочешь сказать, что я вру? — тут же набычился брат.