Я сжала губы, чтобы скрыть улыбку.

— Я предупреждала ее, чтобы она не спала с твоим братом.

Он усмехнулся.

— Это хороший совет.

Когда все вокруг стола начали вставать и выбрасывать вещи, мы с ним задержались, не готовые уходить, но и не имея плана идти куда-либо ещё.

— Это было действительно весело, — сказала я ему. — Спасибо, что пригласил нас.

— Ты бы хотела пойти куда-нибудь еще? Мы могли бы... выпить еще или пойти прогуляться...

— Прогуляться?

Одна половина его рта приподнялась в дерзкой улыбке.

— Ну, знаешь, прогулка при луне.

— Это звучит забавно.

Он повернулся ко мне более полно, взяв мои руки в свои.

— Или мы могли бы вернуться ко мне домой. И поиграть в карты или что-нибудь в этом роде.

— Карты?

— Войнушку. Гонки. Уно. Ну, знаешь, все, что тебе взбредет в голову.

Я бы рассмеялась, если бы у меня так внезапно не перехватило дыхание.

— Да, давай сделаем это. Пойдём, поиграем в карты.

Он широко улыбнулся. И это было все, на что я надеялась, тепло, интимно и так, так сексуально.

Мы помогли все собрать и сложить стулья для арендованной команды, а затем попрощались. Был момент с Элизой, когда я подумала, что она может что-то сказать мне, предупредить меня, или пригрозить мне, или... может быть, даже поздравить меня. Честно говоря, я не могла сказать. Но выражение ее глаз было более серьезным, чем я когда-либо видела ее раньше. Серьезным и... с надеждой. Даже Джона продолжал смотреть на нее так, словно ждал взрыва вулкана.

В конце концов, она промолчала и крепко, очень долго обнимала меня, прежде чем мы ушли.

Уилл взял меня за руку и вывел из палатки. Улица была преобразована обратно в свое первоначальное состояние, но, тем не менее, была привлекательной. Гирлянды больших лампочек все еще висели между зданиями, освещая нам обратный путь к его машине. В это время ночи улицы были тихими и необычными. Магазины и склады вокруг нас были модернизированы, но всё ещё очаровательны. Брайтлиф был жемчужиной города, которую я была рада открыть для себя. Я бы обязательно вернулась.

Машиной Уилла оказалась "Форд Бронко" 90-х годов выпуска. И экстерьер, и интерьер были в отличном состоянии для того, сколько ему было лет. Было очевидно, что он заботился о ней.

Он открыл мне дверь и объяснил:

— Она принадлежала моему отцу. Она простояла у нас в гараже все мое детство. Он оставил ее мне после того, как скончался, так что я починил ее и запустил.

— Мне нравится, — честно сказала я ему, проскальзывая на пассажирское сиденье. — Какой милый подарок. Чарли и Элиза были разочарованы?

— Нет. Чарли получил мотоцикл "Ямаха" 1987 года выпуска, а Элизе он оставил "Веспу", которую ремонтировал для неё. У него всегда был проект автомобиля в гараже. Он привозил домой какого-нибудь интересного юнкера, с которым заключал выгодную сделку, а затем тратил месяцы на то, чтобы вернуть его к жизни. Я думаю, ему наскучил "Бронко" еще до того, как он его закончил, потому что он никогда не покидал наш гараж, пока он был жив. Однако мотоцикл Чарли был в почти идеальном состоянии. И, в конечном счёте, "Веспа" Элизы станет милой, когда она будет полностью закончена.

Мы еще поболтали о его отце и его многочисленных любимых проектах, пока, наконец, не остановились в "Крафте". Что меня немного смутило, но, возможно, мы собирались захватить что-нибудь здесь, прежде чем отправиться к нему домой.

Уилл заглушил машину в специально отведенном для нее месте в переулке рядом с баром. Он выпрыгнул из машины и обошел сзади, чтобы открыть мне дверь.

— Ты решил потусоваться в баре? — спросила я, моё замешательство было очевидным.

Он усмехнулся.

— О, я думал, ты знаешь. Я живу над ним. В квартире, а не как бродяга.

— Ох, — ладно, в этом было немного больше смысла. — Я понятия не имела.

Он провёл меня через вход в бар, на кухню, за офис и к двери, которую я никогда раньше не замечала. Он использовал другую связку ключей, чтобы открыть её, затем включил свет в коридоре, чтобы мы могли видеть, как поднимаемся наверх.

Лестница была длинной, ведь на втором этаже были такие высокие потолки. Но, наконец, мы добрались до верха, где нас ждала еще одна дверь.

— Последняя, — пошутил Уилл, прочитав мои мысли.

— Я просто рада, что ты в такой безопасности.

Он улыбнулся моей шутке и открыл дверь в свою мансарду. Я ахнула. Большая студия с открытой концепцией была тем, о чем я мечтала. Промышленная кухня была мужественной, с островком для еды и шкафами цвета хантер-грин со стеклянными панелями на фасадах. Потолки были такими же, как и внизу, из фактурной жести, заново отделанные под старину. На большинстве стен была лепнина в виде короны, а в некоторых местах — обнаженный кирпич. Уилл выделил угол для своего кабинета, угол для спальни и импровизированного шкафа, а также длинный участок стены для своего жилого пространства. Там была даже беговая дорожка, прислоненная к стене.

Было ясно, что он не ожидал привести меня сюда сегодня вечером. Одежда валялась на полу у его кровати, посуда была сложена на стойке, а бумаги были разбросаны по всему столу. Он тут же принялся наводить порядок. Я стояла посреди его пространства, пока он складывал бумаги и ставил посуду в раковину, и просто впитывала все это.

Это был Уилл. Это пространство. Этот дом. И я не могла бы выбрать лучшего представления о нем, особенно в такой непосредственной близости от бара.

Его лофт заставил меня что-то почувствовать, и я была удивлена, что это была грусть. По сравнению с этим моей квартире в Чикаго не хватало индивидуальности. Если дом Уилла рассказывал историю о том, кем он был как личность, о том, что он был теплым, скромным, удивительным и целеустремленным, то мой рассказывал историю человека без индивидуальности или мнений. Без забот и интересов. Без...

Мой дом рассказывал историю женщины без.

Без жизни, без настоящей цели, без любви.

— Извини, что все в таком беспорядке, — пробормотал он.

— Это не так. Совсем. Мне нравится, — я повернулась к нему лицом. Он никогда не сомневался. Но моменты, когда я чувствовала нервозность или видела неуверенность в его глазах, что-то делали с моими внутренностями, с местами, предназначенными для любви, заботы и отдачи. Итак, он был здесь, стоял передо мной, тихо нервничая из-за меня в своем доме, и это уничтожило меня.

Если я была влюблена в него раньше, я бы просто поскользнулась и упала прямо во что-то гораздо более глубокое. Намного большее.

Было похоже, как будто я резвилась по этому тротуару легко и весело, совершенно беззаботно. А потом эта черная дыра просто разверзлась передо мной, и я провалилась в нее, не промахнувшись ни на шаг. Внезапно меня целиком поглотили эмоции, которые были намного сильнее. Намного больше, чем я была готова.

Я подошла к нему, не зная, что еще сделать. Он просто стоял там, засунув руки в карманы джинсов, и смотрел на меня так, словно я была целым миром. Я руками обхватила его огрубевшую челюсть, большим пальцем провела по его нижней губе. Его кожа была горячей под моими руками. И от него пахло цитрусовыми, вином и еще чем-то, что было присуще только ему.

— Я не знаю, к чему я готова, — сказала я ему, мой голос охрип от эмоций. — Я только что рассталась с серьезными отношениями, и это закончилось так плохо. Я не должна была...

Я замолчала, потому что не знала, как закончить предложение. Я даже не знала точно, что мы делаем или что я хотела сделать.

Его руки обхватили меня за талию, притягивая ближе, прижимая к себе. Мне пришлось ненадолго закрыть глаза от ощущения его твердой груди напротив моей более мягкой, женственной.

— Не слушай обязанности, Лола. Это то, чего ты хочешь?

Я кивнула, затаив дыхание.

— Да.

Его лоб коснулся моего. Его глаза закрылись.

— Ты уверена?

— Полностью.

— Тогда ты готова. Не нужно прислушиваться к лишнему шуму в твоей голове. Или благонамеренным людям, говорящим тебе, что делать, — его рука легла на мой живот. — Ответ здесь, — затем он переместил её мне на грудь, обхватив мою грудь, но больше прикрывая моё сердце. — И здесь. И когда эти два жизненно важных органа работают синхронно, ты знаешь, к чему ты готова, и никто не может сказать тебе иначе.

Я поцеловала его. Мои губы прижались к его губам, не в силах больше ждать ни секунды. Во мне бурлили желание, страсть и потребность, как сверхактивный вулкан. Но были также благодарность, надежда и искренние чувства к этому человеку.

Во многих отношениях, поскольку мы с Оуэном так долго были реальностью, я не знала, как представить свою дальнейшую жизнь без него.

Но если бы я нашла время, чтобы представить себе свидания после того, как мой жених изменил мне, я бы никогда, за миллион лет, не представила себе этого. Сильные руки Уилла обхватили меня за талию, прижимая к себе. Его рот прижался к моему так, что это было похоже на войну и капитуляцию одновременно.

Его язык прошелся по моей нижней губе, спрашивая разрешения. Я открыла ему рот легко и без колебаний. Мы превратились в переплетающиеся языки и блуждающе руки. Мои зубы царапнули его нижнюю губу. Его поцелуи проследовали вдоль моей челюсти к уху, где он покусывал, пока я не начала выгибаться, затем вниз по моей шее и обратно к губам. Он застонал, глубоко чувственный звук, от которого что-то тёмное и голодное закрутилось во мне спиралью. Я думала, что могу упасть в обморок от чистой силы желания этого мужчины большей, чем всё, что я чувствовала до этого.

Я провела руками по его широким, крепким плечам, вниз по его точеным бицепсам и по его острым лопаткам. Этот мужчина был сделан из мускулов и тестостерона, и я хотела почувствовать и увидеть его всего.

Его руки потянули меня за комбинезон, недоумевая, почему он не может его поднять. Я не могла удержаться от смеха над его безуспешными усилиями.

— Он цельный, — объяснила я между поцелуями. — Снимается целиком.