Губы Катроне были сжаты и побелели от гнева, но он кивнул.

- Согласен, - натянуто сказал он.

- Теперь мы переходим к личной стороне, - продолжил Роджер. - Моя мать проводила со мной так мало времени, как только могла. Да, она была императрицей и была очень занята. Это была тяжелая работа, я это знаю. Но я также знаю, что меня воспитывали няни, репетиторы и мой чертов камердинер. Мать, откровенно говоря, обычно появлялась в моей жизни только для того, чтобы объяснить мне, каким маленьким дерьмом я был. Что, полагаю, не очень-то мотивировало меня быть кем-то другим, старший сержант. А потом, когда все разваливалось на части, она не доверяла мне настолько, чтобы держать меня рядом с собой. Взамен этого она отправила меня к Левиафану. Но вместо приземления на Левиафане, который является дерьмовой планетой, я оказался на Мардуке, что еще хуже. Не совсем ее вина, но давайте просто скажем, что она и ее недоверие занимают видное место в том, почему погибли почти двести мужчин и женщин, которые были очень близки и важны для меня.

- Вам не нравится Александра, не так ли? - угрожающе сказал Катроне.

- Я только что узнал, что кровь намного, намного гуще воды, - ответил Роджер, напрягая мышцы щек. - Если бы вы спросили меня пять минут назад, и если бы я был готов честно ответить, волнует ли меня, жива мама или умерла, честный ответ был бы: нет. - Он сделал паузу и уставился на старшего сержанта, затем покачал головой. - В таком случае, я бы лгал самому себе в то же время, когда пытался быть честным с тобой. - Он сцепил руки вместе, и его руки затряслись. - Я действительно, действительно чувствую потребность кого-нибудь убить.

- Всегда есть эти атулы, - заметил Катроне, наблюдая, как он справляется с этим.

Честно говоря, принц справлялся с этим лучше, чем раньше. Возможно, его это не так сильно волновало, но Катроне подозревал, что это было просто очень наглядным проявлением того, насколько силен был самоконтроль Роджера. Катроне понимал, что такое контроль. Нельзя стать старшим сержантом золотого батальона, будучи неагрессивным ничтожеством, и он мог распознать, когда человек проявляет огромный контроль. Ну, по крайней мере, достаточный, чтобы предотвратить прямой взрыв. Он задумался - на самом деле, впервые, несмотря на то, что видел "презентацию" от Мардука, - насколько вулканическим может быть Роджер, когда на него давят. Основываясь на степени контроля, которую он видел в этот момент, он подозревал, что ответ был: очень вулканическим. Например, как вулкан Кракатау.

- Прямо сейчас ставить себя на пути атула было бы глупо, - сказал Роджер. - Если я умру, весь план рухнет. Мама умирает, и она... Черт! - Он снова покачал головой. - Кроме того, я убил их так много, что это просто не принесло бы достаточного удовлетворения, понимаете? - добавил он, глядя на старшего сержанта.

- О, да. Я знаю.

- Боже, это поразило меня. - Роджер снова закрыл глаза. - На стольких уровнях. Господи, я не хочу, чтобы она умирала. Я хочу задушить ее сам!

- Не шутите об этом, - резко сказал Катроне.

- Прости. - Роджер еще мгновение сидел неподвижно, затем снова открыл глаза. - Мы должны вытащить ее оттуда, старший сержант.

- Мы так и сделаем, - сказал Катроне. - Сэр.

- Давным-давно, - сказал Роджер, слабо улыбаясь, его щеки все еще были мокрыми от слез, - всего одиннадцать месяцев назад или около того, я понял разницу между обращением "Ваше высочество" и "сэр". Я рад, что вы полностью согласны.

- Никто не является настолько хорошим актером, - сказал ему Катроне. - Вы не знали. Ваши... источники не знали?

- Я... думаю, что они это знали, - ответил Роджер. - В таком случае, теперь прояснились некоторые загадочные взгляды между членами моего персонала.

- Это был бы не первый случай, когда сотрудники утаивали что-то, о чем они не хотели, чтобы их босс знал. Радуйтесь, что это не было чем-то более важным.

- На самом деле, это довольно важно. Но я понимаю, что вы имеете в виду, - сказал Роджер. - С другой стороны, думаю, что просто объясню им разницу между личным и важным. - Он посмотрел на старшего сержанта, его лицо было суровым. - Кстати, не обижайтесь на меня за то, что я рассматриваю маму как пешку. Я видел, как погибло слишком много друзей...

- Я наблюдал, - сказал Катроне, кивая туда, где воспроизводилась голограмма.

- Да, но даже для того, кто был на острие, вы не можете знать наверняка, - ответил Роджер. - Вы не можете знать, каково это - продолжать идти каждый день, наблюдая, как твоих солдат убивают одного за другим, теряя мужчин и женщин, которых ты... любишь, и кажется, что путешествие никогда не закончится. Видеть, как они умирают, чтобы защитить тебя, и ничего - ничего - не можешь сделать, чтобы помочь им, от чего не станет хуже. Итак, я так и сделал. Я действительно делал все хуже. Я продолжал бросаться туда. И убивал их, пока они пытались сохранить мне жизнь. Пока я не стал достаточно хорош, чтобы поддерживать в них жизнь. Достаточно хорош, чтобы они прикрывали мою спину вместо того, чтобы вставать между мной и тем, что пыталось нас убить, потому что они знали, что я, клянусь Богом, самый мерзкий, хладнокровный, злобный ублюдок на всей этой гребаной планете.

- Я сражался в этой битве не за маму, старший сержант; я сражался за них. Чтобы снять этот проклятый имперский ордер с их голов. Чтобы убедиться, что они могут ложиться спать ночью с разумной уверенностью в том, что проснутся утром. Чтобы почтить память погибших, их тела привезли домой, чтобы они лежали рядом с павшими героями империи, вместо того, чтобы их помнили только как проигравших в результате неудавшегося переворота. Как некомпетентных предателей. Это был не тот способ запомнить Армана Панера. Я бы использовал любого - тебя, ассоциацию, мать, кого угодно - чтобы удержать их от...

Он сердито пожал плечами, и его ноздри раздулись, когда он глубоко вздохнул.

- Но, да, я только что узнал, что кровь гуще воды. Раньше я только хотел, чтобы Эйдула... отошел в сторону. Он был еще одним препятствием, которое нужно было устранить, и точка. Теперь?..

- Нью-Мадрид - настоящий ублюдок, - процедил Катроне. - Он тот, кто...

- Да, это он. - Роджер выпятил челюсть. - Я согласен с этим. Но я скажу тебе кое-что еще, старший сержант. Ты не получишь свой проволочный жилет.

- Черта с два, - неловко сказал Катроне. - Вы не собираетесь позволить ему уйти?

- Конечно, нет. И если время подходящее, ты можешь пристрелить этого ублюдка, хоть он и мой отец - по крайней мере, с генетической точки зрения. Или я отдам тебе свой меч, и ты сможешь отрубить его хорошенькую головку. Но, по всей вероятности, если его случайно не убьют во время операции, или если он не окажется в положении, когда досрочное прекращение его жизни является наилучшим выходом, мы собираемся передать его в суд и ввести ему в вены немного яда после полного и справедливого судебного разбирательства.

- Черта с два! - повторил Катроне, на этот раз сердито.

- Вот что должно произойти, - строго сказал Роджер. - Потому что одна из вещей, которые я узнал во время этой маленькой прогулки, - это разница между хорошими парнями и плохими парнями. Хорошие парни не мучают людей только потому, что хотят отомстить, старший сержант. Независимо от того, каковы были рассуждения. Я не пытал того проклятого ублюдка-святошу, который убил Армана Панера после того, как сам "сдался". Я расстрелял его перед тем, как покинуть Мардук, и учитывая нарушение святошами территории империи и операции, которые миротворцы-коммандос проводили по его приказу - не говоря уже об убийстве стольких имперских морских пехотинцев прямо там, на орбите Мардука - это было полностью, юридически оправдано. Я ни на минуту не стану притворяться, что не получил от этого определенного дикарского удовлетворения; как однажды заметил мне сам Арман, я сам немного дикарь - варвар. Но я не пытал даже тех сукиных сынов, которые убили его и пытались убить меня, и я никогда не пытал проклятого крока за убийство Костаса. Убил довольно многих, но все они быстро нашли свою смерть. Если есть основания для убийства Нью-Мадрида в рамках этой операции, он будет убит. Чисто и быстро. Если нет, он предстанет перед имперским правосудием. То же самое для Эйдулы. Потому что мы хорошие парни, что бы ни натворили плохие парни.

- Господи, вы повзрослели, - пробормотал Катроне. - Ублюдок.

- Это так, - согласился Роджер. - Я родился вне брака, но я сын своей матери, а не своего отца. И даже он не может превратить меня в него. Это ясно?

- Ясно, - пробормотал Катроне.

- Я вас не слышу, старший сержант, - сказал Роджер без намека на игривость.

- Ясно, - решительно сказал Катроне. - Черт возьми.

- Хорошо, - сказал Роджер. - И теперь, когда эта маленькая НЕПРИЯТНОСТЬ, - крикнул он, -- устранена, я скажу вам еще кое-что, старший сержант.

- О? - Катроне настороженно посмотрел на него.

- Я проникся к вам симпатией, старший сержант. Сначала я не понял почему, но вы мне кого-то напоминаете. Не так гладко, не совсем так мудро, я думаю, но во многом очень похоже.

- Кого? - спросил Катроне.

- Армана Панера, - сглотнул Роджер. - Как я уже сказал, ничего в этой поездке не получилось бы без Армана. Он не был идеален. У него была склонность верить своим собственным оценкам, которые пару раз чуть не убили нас, черт возьми. Но для меня... он был очень похож на отца. Я научился доверять ему больше, чем хромстену. Вы согласны со мной, старший сержант?

- Панер был адским человеком, - сказал Катроне. - Немного панк, когда я впервые встретил его. Нет, не панк - никогда не был панком. Он был хорош даже тогда. Но, да, чертовски самоуверенный. И я некоторое время наблюдал, как он растет. Я согласен, ему можно было доверять больше, чем броне. Ваша точка зрения?