Держась в тени, подхожу ближе, а затем крадусь вдоль стены к двум парням у двери. Они курят и болтают, а их пистолеты закреплены в кобурах, как будто им наплевать на все на свете. Один из них стоит ко мне спиной, поэтому я сосредотачиваюсь на другом и достаю один из своих метательных ножей. Возможно, ножи не лучший выбор, если вы хотите кого-то убить, но они, безусловно, отвлекают внимание. Оценив расстояние, я замахиваюсь и бросаю нож в полет. Он попадает в цель, поражая парня в шею.

Спустя три секунды я добегаю до них. Используя свой нож-бабочку, я сначала убиваю парня, стоящего лицом ко мне. Этот идиот так сосредоточен на лезвии, торчащем из шеи его друга, что даже не достал свое оружие. Отпустив тело, перерезаю шею другого человека, заканчивая работу.

Теперь самое сложное.

Будь ситуация иной, я бы перестрелял всех шестерых ирландцев, одного за другим, из снайперской винтовки, но на кону жизнь Кости, и это меняет дело. Мне нужно действовать с крайней осторожностью и не дать никому из них заметить мое присутствие, иначе убьют парня раньше, чем я до него доберусь. Придется входить либо скрытно, либо с оружием наперевес. Последние три парня находятся в комнате с Костей, поэтому нет возможности прокрасться и нейтрализовать их по отдельности. Мне нужно ворваться и убить их всех одним махом.

Достав пистолет, я вхожу в здание и иду по узкому коридору. Дверь в конце приоткрыта, и голоса похитителей доносятся до меня, когда я приближаюсь. Дойдя до нее, поднимаю пистолеты и бью ногой в дверь. Я посылаю три пули в первого попавшегося мужчину, затем поворачиваюсь к тому, кто поднимает пистолет на Костю. Я стреляю, целясь ему в голову. Мудак в этот момент смещается, и моя пуля попадает в стену. Я стреляю в него еще два раза, попадаю в цель, но тут же задыхаюсь и спотыкаюсь, так как получаю попадание в грудь. Вероятно, пуля из малокалиберного оружия, поэтому через долю секунды мне удается прийти в себя. Я делаю вдох, не обращая внимания на боль, и стреляю в единственного оставшегося парня. Пуля попадает ему в центр головы, и его тело падает назад, заваливаясь на журнальный столик.

Я вхожу в комнату, всаживаю по пуле в голову каждому безжизненному телу, затем бросаюсь к Косте и разрезаю его путы.

— Костя! — Я обхватываю его за спину. — Давай. Пошли.

Даже в полубессознательном состоянии он умудряется встать, хрипло ворча. Я кладу его здоровую руку себе на шею и начинаю тащить к выходу.

Мы уже у входа в дом, ждем Дмитрия, когда слышу голос в наушнике, и моя кровь леденеет.

— Сергей? Ты в порядке?

Я закрываю глаза, желая удариться обо что-нибудь. Она все это время слушала.

Сергей приезжает через час. Как только вижу, что входная дверь открывается, я вскакиваю с дивана. Вместо того чтобы подойти, он бросает взгляд в мою сторону и идет к лестнице. Я стою посреди гостиной, смотрю на его удаляющуюся фигуру и думаю, что, черт возьми, происходит. Тогда я принимаю решение. Если он хочет, чтобы его оставили в покое, то не бывать этому, потому что мне нужно знать, что с ним все в порядке.

Я поднимаюсь по лестнице как раз вовремя, чтобы увидеть, как он идет в свою спальню. Войдя в комнату, я не вижу его там, но в ванной течет вода.

— Сергей? — зову я и, не получив ответа, подхожу и открываю дверь.

Сергей стоит перед раковиной, склонив голову, а его руки так сильно сжимают край тумбы, что побелели костяшки пальцев.

— Феликс не должен был давать тебе слушать аудиоканал, — говорит он, не поднимая головы.

Я делаю пару шагов вперед и кладу руку на его.

— Почему?

— Потому что, Ангелина, мне не по душе идея, что ты слушаешь, пока я убиваю людей.

Он по-прежнему не смотрит на меня. Вместо этого сосредоточенно глядит на раковину, его челюсть крепко сжата. Я выключаю воду, затем кладу руку ему на щеку и медленно поворачиваю его голову к себе.

— Слышать или видеть, как убивают людей, для меня не новость, Сергей. — Я провожу тыльной стороной ладони по его лицу. — Ты весь в крови.

— Это не моя.

— Хорошо. — Я киваю и начинаю расстегивать его жилет.

Когда он стягивает жилет через голову, из него вырывается глухое ворчание.

— Черт, — бормочет он, хватается за рубашку и стягивает ее, открывая красный след между черными линиями татуировок.

— Сергей! — Я ахаю и наклоняюсь ближе, чтобы осмотреть его. — Это от выстрела?

— Просто синяк. Бронежилет остановил пулю.

Я слегка провожу кончиком пальца по поврежденной коже. Он мог умереть. Как они могли позволить ему пойти туда одному?

Он нежно берет меня за подбородок и поднимает мое лицо вверх.

— Это всего лишь легкая травма. Такое случается.

Он говорит так, как будто след от пули – пустяк. А что, если бы на нем не было бронежилета? Что если бы пуля пробила бронежилет? Я смотрю в его глаза и сжимаю лицо Сергея между ладонями, а затем прижимаюсь губами к его губам. Секунду или две он не отвечает, но потом обхватывает меня за талию и атакует мои губы.

Он поднимает меня на столешницу рядом с раковиной. Сергей отрывается от моих губ и глядит на меня, склонив голову набок.

— Ты знаешь, во что ввязываешься, Ангелина? — спрашивает Сергей, а я смотрю широко распахнутыми глазами, как он достает нож, пристегнутый к его бедру.

Я слежу за здоровенным лезвием, когда он перемещает его к моей груди и слегка изогнутым кончиком поддевает первую пуговицу моей рубашки. На гладкой металлической поверхности несколько темных пятен, похожих на засохшую кровь. Он пытается меня напугать?

— Да. — Наклонив голову, смотрю в его светлые глаза. Может, я и выгляжу скромной мышкой, но меня нелегко напугать. Люди, которые готовы убить, чтобы защитить, меня не пугают. Я боюсь лишь тех, кто причиняет боль другим для собственного удовольствия.

Я сжимаю его пальцы вокруг рукоятки ножа. Пуговица отлетает в сторону, с грохотом падая на пол.

Он опускает лезвие ниже, подставляя кончик под следующую цель.

— Уверена?

 Я киваю, и вторая пуговица падает на пол. Вскоре за ней следует третья, и я сижу, не двигаясь, пока он продолжает срезать их до последней. Сделав глубокий вдох, я стягиваю рубашку и бросаю ее на пол. Сергей слегка улыбается уголками губ, и я втягиваю воздух, когда холодное лезвие слегка прижимается к середине груди.

— Мне нравится этот лифчик, — с придыханием говорю я.

— Мне тоже, — отвечает он, просовывая палец под ткань, скрепляющую чашечки, и двигая кончик ножа вверх. — Но я предпочитаю снять его.

Он разрезает тонкую ткань, и я вся трепещу.

Не отрывая взгляда от его глаз, отбрасываю испорченный кусок кружева рядом с рубашкой и откидываюсь назад. Сергей опускает нож в раковину, затем просовывает пальцы под пояс моих джинсов и наклоняет голову, пока его лицо не оказывается прямо напротив моего.

— Потом пути назад не будет, детка, — предупреждает он.

Да, думаю, не будет. Опираясь ладонями на стойку, я приподнимаю попку, пока он спускает мои брюки по ногам. Я ожидала, что он снимет с меня трусики, но вместо этого снова достает нож и кладет его мне между ног, прижимая плоскую сторону лезвия к трусикам. Я вздрагиваю. Сергей криво усмехается, и я стону, чувствуя, как между моих ног собирается жидкость. Он едва прикоснулся ко мне, но я уже на грани оргазма.

Он двигает нож вверх и в сторону, пока не достигает моего бедра, цепляет кончиком стринги и разрезает их.

— Тебе нравится портить мое нижнее белье?

— Безумно. — Он ухмыляется, затем повторяет действие с другой стороны. Последний кусочек ткани на мне спадает, оставляя меня совершенно голой, выставленной на обозрение ему под ярким флуоресцентным светом. Если бы это был любой другой мужчина, я бы нервничала. Но не с Сергеем. Он уже видел меня в худшем виде, поэтому не чувствую необходимости прятаться от него.

Не отрывая глаз от моих, он начинает расстегивать кобуры на бедрах, и оружие одно за другим падает на пол. Пистолет. Запасные магазины. Еще один нож. Наконец, он снимает штаны и боксеры и предстает передо мной во всей своей обнаженной красе. Когда смотрю на его твердые тугие мышцы, рельефные и безупречно проработанные, меня осеняет понимание. Его тело прекрасно, но это не просто показуха. Как и пистолеты, и ножи, которые сбросил, тело Сергея — это оружие, отточенное до совершенства и способное покончить с жизнью человека с минимальными усилиями – что я и наблюдала сегодня вечером.

Он придвигается ближе и берется левой рукой за мою шею, а правой скользит по спине и тянет меня вперед, пока не упирается головкой члена мне в сердцевину. Меня должно беспокоить то, что он только что оборвал несколько жизней теми же руками, удерживающими меня сейчас. По его рукам и лицу размазаны брызги засохшей крови. Но я не беспокоюсь. Вместо этого обхватываю ногами его талию и наслаждаюсь тем, как его член входит в меня. Он слишком большой, и я вскрикиваю, когда принимаю его. Мне все еще немного больно, но меня это не волнует. Несколько мгновений мы не двигаемся, глядя друг другу в глаза.

Сейчас все как-то по-другому. Тогда, в машине, это были просто два человека, поддавшиеся сексуальному влечению и действующие в соответствии с ним. Но в этот миг... все по-другому.

До сегодняшнего вечера я не понимала, кто такой Сергей Белов. Я слышала, как он убил шестерых вооруженных людей, быстро и эффективно, без колебаний. Теперь знаю. Я влюбилась в хладнокровного убийцу.

Зачарован. Кажется, что мой член вот-вот взорвется, но я не двигаюсь. Ангелина, не мигая, смотрит в мои глаза, и я полностью загипнотизирован. В ее взгляде нет страха. Нет нежелания. Люди редко смотрят мне в глаза. А если и пробуют, то большинство быстро отворачиваются, как будто боятся того, что могут увидеть, если посмотрят слишком пристально. Ее рука лежит на моем плече, ногти пронзают кожу, Ангелина одновременно обхватывает ногами мою талию и притягивает меня еще ближе.