- Что за черт?! - Зак Кемпер резко выпрямился на своем сиденье, когда прозвучал сигнал. Он дернул запястьем и постучал по лицевой стороне своего унилинка.
- Что? - натянуто спросил Мак.
- Это Корделия.
- Что не так?
- Она не говорит. На самом деле... - Зак постучал снова, и его лицо напряглось. - Это ее автопредупреждение о падении, Мак.
- Черт.
Братья посмотрели друг на друга. Правила тети Данетт были непреклонны. Никто никогда не отправлялся в лес в одиночку, не активировав функцию оповещения о падении на своем унилинке. Младшие члены ее семьи могли бы иногда...
Они закатили глаза из-за предосторожности, но на самом деле им не хотелось спорить. Падения были одним из самых распространенных несчастных случаев, которые могли настигнуть кого-то в буше, и при силе тяжести Сфинкса 1,35 g такой "несчастный случай" часто означал переломы костей - иногда даже множественные - для людей, которые не были генетически улучшены для миров с высокой гравитацией. Таким образом, если унилинк обнаружил падение, а его владелец не нажал на запрос "Ты в порядке?" в течение десяти секунд, он автоматически передаст сигнал самонаведения.
- Где? - потребовал Мак.
- Не понятно... - Он прервался
- Где? - потребовал Мак.
- Не вижу... - Он замолчал, когда на его навигационном дисплее вспыхнул значок. - Нашел! Звони тете Данетт и скажи ей, что мы этим занимаемся!
Кровь запачкала шерсть Барнаби в дюжине мест, но он был ротвейлером. Не просто ротвейлером - ротвейлером Мейердала, чья жизнь была в опасности. Он был намного сильнее, намного выносливее любого земного ротвейлера, но все же он обладал каждой каплей бесстрашной натуры своих предков, и он не обращал внимания на свои собственные раны, кружась вокруг Корделии, отгоняя псевдоласок, которые пытались забраться на ее ботинки и жесткую, не рвущуюся ткань. ее брюк.
Они двигались слишком быстро, были слишком неуловимы, чтобы она могла прицелиться в них своей винтовкой, поэтому вместо этого она использовала ее как дубинку, рыдая от ужаса, но отказываясь стрелять. Она била одну псевдоласку за другой, пытаясь удержать их подальше от Барнаби, но на месте каждой, кого она била дубинкой, всегда появлялось еще две.
Камень зарычал от ярости, почувствовав под собой мыслесвет.
Ужас двуногого нахлынул на него подобно приливу, но, несмотря на весь его страх, именно фокус этого мыслесвета схватил Камень за горло. Он распознал в этом отчаяние. Он познал то же самое отчаяние, когда Золотоглазая погрузилась в свой последний сон в его объятиях. Он сам чувствовал это, когда страстно желал никогда не просыпаться и не обнаруживать, что она ушла. Но в двухраундовом поединке капитуляции не было. Он будет сражаться с иглозубыми до тех пор, пока не перестанет сражаться, и не только за себя. Камень ощутил ее отчаянную решимость защитить громкоголосого так же, как он ощутил кроваво-красную, яростную решимость того защитить двуногого.
Они были мыслеслепы. Ни один из них не мог ощутить вкус другого, знать, что другой скорее умрет, чем оставит их. И это не имело значения. Не для них. Они будут сражаться и умрут вместе, так же верно, как любой из народа будет сражаться и умрет вместе.
И когда он осознал это, он осознал и кое-что еще.
Он не мог позволить им сражаться и умереть в одиночку. Он слишком хорошо знал, что это значит.
Даже сквозь яростный вой Барнаби и свою собственную панику Корделия услышала другой звук. Это было похоже на разрыв холста. Она никогда не слышала этого раньше, но какой-то уголок ее мозга понял, что это должно было быть, и ей захотелось закричать. Отвергнуть то, что, как она знала, должно было произойти.
Древесный кот последовал за своим боевым кличем вниз с частокольного дерева.
Он попал ей в плечо, но только скользящим ударом, карамбольным выстрелом, который приземлил его идеально сбалансированным на всех шести конечностях прямо у ее ног.
А затем он взорвался в действии.
Камень понятия не имел, поймет ли громкоголосый, что он не просто еще один иглозубый, но у него не было выбора, кроме как воспользоваться своим шансом. Он бросился в безумный водоворот иглозубых вокруг ног двуногого, нанося удары острыми как бритва когтями и клыками, такими же острыми, как у любого иглозубого.
Корделия ударила дубинкой еще одну псевдоласку, судорожно всхлипывая. Существа прорвали ее брюки в нескольких местах, и она чувствовала, как кровь стекает по ногам, но ее раны были ничем по сравнению с ранами Барнаби. Ротвейлер теперь был весь в крови, и яростно дерущийся древесный кот тоже был окровавлен.
Они собирались умереть. Она знала, что это так. Но если бы это было так, то, клянусь Богом, они бы брыкались и царапались до конца! Барнаби никогда бы не бросил ее, она никогда бы не бросила его, и ни один из них не бросил бы древесного кота, который сделал их безнадежную борьбу своей.
Камень взвизгнул от боли, когда острые как иглы клыки вонзились в его правую ногу.
Его кусали не впервые, но на этот раз эти клыки достигли большого сухожилия на задней части его ноги. Нога ушла из-под него, и он упал, перекатываясь и нанося удары пятью парами когтей. Челюсти большого черного громкоголосого оторвали одного из нападавших, в то время как еще двое из них набросились на него самого, и Камню удалось распрямиться. Двое иглозубых воспользовались открывшимся преимуществом, прорвавшись мимо него и громкоголосого, карабкаясь вверх по ногам двуногого, пока не смогли добраться до его рук. Он вскрикнул, выронив свою громовую палку, отбиваясь от них, чтобы удержать их подальше от своего горла, и Камень бросился вверх, набрасываясь на ближнего иглозубого на костюме двуногого.
Он добрался до него и вонзил изогнутые когти правой истинной руки в его бедро, дернув его назад, перерезая ему горло левой истинной рукой, в то время как сам вцепился в тело двуногого, прикрывая его обеими руками-ногами и одной истинной ногой, которая все еще работала. Но он не смог дотянуться до второго иглозубого, поскольку тот выскользнул из хватки двуногого и рванулся к его горлу.
Камень прыгнул. Это был не самый мощный прыжок, который он когда-либо совершал - всего с одной работающей ногой, - но этого было достаточно. Он ударил по иглозубому, схватив его обеими настоящими руками, вырывая из него жизнь, когда изогнулся дугой наружу. Затем он приземлился слишком далеко от двуногого или громкоголосого, чтобы кто-либо из них мог дотянуться до него. Иглозубые уже ждали внизу.
- Нет! - закричала Корделия, когда древесный кот исчез в море псевдоласок. - Нет!
Она точно знала, что сделал древесный кот... и почему. Ему вообще не нужно было вступать в бой, и теперь он умер, чтобы выиграть ей еще несколько секунд.
Еще больше клыков прокусили ее брюки, и три маленьких монстра вцепились в спину Барнаби, кусая и разрывая. Ротвейлер замедлялся по мере того, как увеличивалась его кровопотеря. Это было всего лишь...
БУМ!
Ее голова дернулась вверх, и недоверчивые глаза широко распахнулись.
БУМ! БУМ!
Это был Зак! Где?.. Как?..
Зак Кемпер выключил свой антиграв, приземлившись за пределами периметра стаи псевдоласок, окружавшей Корделию, и, в отличие от нее, он предпочитал дробовик. В принципе, тот был идентичен дробовикам, которые использовались на Земле в течение тысяч лет, но конструкция была несколько более совершенной, и он установил то, что один из его предков-землян назвал бы "улучшенным цилиндрическим затвором". Кроме того, патроны этого оружия были изощреннее, чем у старомодного дробовика. В его магазине их было пятнадцать, каждый заряжен острыми, как бритва, аэродинамически стабилизированными флетчеттами, и поскольку Зак, несмотря на все свое легкомыслие, был абсолютно серьезен в том, чтобы прикрывать спину своего брата в лесу, это был также прицельный огонь.
Он опустился на одно колено, и полностью автоматическая очередь флетчетт разорвала в клочья почти всех псевдоласок, нападавших на Корделию.
Отдача ударила его в плечо, и он разрядил магазин, нажал кнопку выпуска указательным пальцем правой руки, даже не отпуская рукоятку дробовика, и вставил новый магазин своей левой рукой.
Корделия всхлипнула, не веря своим ушам. Она была так сосредоточена на псевдоласках, что даже не услышала аэрокар! Теперь он парил над ней с открытым колпаком, и она увидела стоящего в нем Мака. Он перегнулся через борт, стреляя вниз, и если у него не было дробовика, как у Зака, его винтовка стреляла на полном автомате, и он прикрепил барабанный магазин на сто патронов, которым Корделия всегда дразнила его. Его огонь пронзил другую сторону стаи, и этого потока смерти и разрушений было достаточно, чтобы достучаться даже до псевдоласок.
Выжившие начали разбегаться, шок и ужас, наконец, пересилили их свирепость и голод, и Корделия споткнулась. Она опустилась на правое колено, отрывая псевдоласок, все еще цепляющихся за ее ноги, чувствуя, как они кусают ее руки, когда она вырвала их и отбросила прочь. Но затем она увидела, как Зак наводит прицел на самую большую оставшуюся группу существ.
- Нет! - закричала она. - Нет, Зак!
Он не слышал ее. Или, во всяком случае, не понял, что она кричала.
И он не знал о древесном коте... или о том, что именно на него нападали псевдоласки.
Ярость захлестнула Зака Кемпера, когда он увидел кровь, пропитавшую бедра, руки Корделии. Он опустил свой голографический прицел на скопление псевдоласок. Его палец напрягся, и...
- Барнаби!
Ему каким-то чудом удалось не нажать на спусковой крючок, когда истекающий кровью раненый ротвейлер прыгнул прямо на кучу псевдоласок, которых он собирался застрелить. Зак дернул ствол вверх и вскочил на ноги. Он не знал, что заставило Барнаби броситься прямо в центр его прицела. Может быть, он поймет это позже. На данный момент, однако...