Глава 23

Миа

Свет пробивается сквозь окно, солнечные лучи ослепляют меня. Натягиваю одеяло на голову, подготавливаясь к нападению Рика. Но я не в своей кровати, а передо мной подушка, не кот. Что я наделала?

Дерьмо. Я уснула. Черт, черт, черт.

Чтобы не возникало сложностей и неловкости всегда нужно выполнять одно правило — не засыпать в одной постели. Но Мэтт так вымотал, вытягивая из меня оргазм за оргазмом. У меня просто не хватило сил уйти. Надо отдать ему должное, с такой горой мышц он удивительно ловок.

Сопротивляюсь желанию зарыться в мягкие простыни, смятых Мэттом Хейвудом. Встаю с кровати и крадусь прочь, прислушиваясь. Его тут нет. Слава богу. Мне неловко, но стоит поспешить на автобус и уехать домой. Чтобы успеть принять душ перед работой. Я просто притворюсь, что ничего не было. Нам с Мэттом не нужен один из тех неловких разговоров для выяснения значения прошлой ночи.

Потому что она ничего не значит. И ничего не меняет.

Правильно. Продолжай убеждать себя в этом, Мия.

Черт возьми. Наверное, это изменит все. Он не захочет продолжать тренировки. А я не закончу работу над сайтом. И Мэтт не удивит меня очередным свиданием.

— Блядь! — восклицаю я в пустоту.

Я все испортила. Мне так нравится проводить время с Мэттом, а теперь все переменится. Как и всегда.

Иди к черту, «Игра Престолов»!

Без понятия, сколько сейчас времени, но посмотрев в окно, делаю вывод, что сейчас достаточно рано. Надо побыстрее попасть домой и принять душ, иначе опоздаю на работу.

Моя одежда аккуратно сложена около двери. Надеваю белье, джинсы, свитер и носки. Захожу в ванную, справляю нужду и пытаюсь привести в порядок свои волосы. У Мэтта нет расчески, но в том, что я переспала с длинноволосым парнем, есть свое преимущество — у него куча резинок. Под глазами, как у дешевых проституток, следы туши. Смываю остатки макияжа, полощу рот и снова смотрюсь в зеркало. Да, это максимум, что я могу сделать.

Выхожу из спальни Мэтта и иду за обувью. Не могу поверить, что я настолько удачлива и не сталкиваюсь с ним. О, Мэтт. Самый щедрый любовник, с которым мне приходилось спать. Тело до сих пор помнит жар; помнит, как хорошо мы подходили друг другу. В голове всплывает образ его лица, когда он кончал. Достаточно, Мия. Время работать. Беру свои ботинки и иду к дивану, чтобы обуться.

— Ох!

Сердце уходит в пятки, когда я вижу так ясно и четко Мэтта, стоящего на кухне. На нем только идеально сидящие трусы-боксеры. А тело точно такое же, каким я запомнила его.

— Привет, Мия.

Мэтт ухмыляется так раздражающе. Будто говорит мне, что я попала, он уже забрался ко мне глубоко в голову. А эта улыбка показывает его превосходство.

— Я тут просто…

Хотела сбежать. Так быстро, насколько это возможно. Хотела уйти, пока ты не заметил. Пыталась избежать разговора.

— Хотела пройти по дороге позора, даже не попрощавшись.

На его губах — дерзкая улыбка, но в глазах я вижу огонек воспоминаний о прошлой ночи. Или, по крайней мере, у меня так. Мой взгляд скользит по дивану, а когда возвращается к Мэтту, я замечаю, как он делает то же самое. Нам было хорошо вместе во всех смыслах. Это факт, не мнение. Очень сложно сдержаться и не рвануть к нему с требованием повторить. Но мне, правда, пора. По моему опыту, утренний секс поощряет такие досадные мелочи, как отношения и обязательства.

Натягиваю свитер, сжимаю бедра вместе и мысленно умоляю себя успокоиться, черт возьми.

— Да… — могу произнести лишь это. Оглядываюсь по сторонам, снова удивляясь тому, как у Мэтта чисто. — Так что давай не будем делать это.

— Это?

Мэтт изгибает бровь слишком сексуально. Мы будто подсмеиваемся над понятными лишь для нас двоих шутками, балансируя на грани дерзкого поддразнивания.

— Не будем усложнять. Я знаю, что так происходит всегда, поэтому давай обойдемся без этого.

— Единственное, что я хочу усложнить: это наши игры голышом в постели, — тут же отвечает Мэтт.

У него взгляд охотника. И, боженька, я хочу быть его жертвой.

— Ох.

Моя озабоченная вагина только усугубляет ситуацию. Мэтт уже рядом, пальцами проводит по бедрам, поднимается выше, к поясу джинс, забирается под свитер. Он водит круги по чувствительной коже, и я сдаюсь. Закрываю глаза, когда он шепчет мне на ухо:

— Ага. Ты голодна?

Моя грудь вздымается от тяжелого дыхания, каждый раз задевая его тело.

— Я… что?

— Еда. Ты проталкиваешь ее между этими фантастическими губами. Жуешь. Глотаешь. — Мэтт отходит, его улыбка становится только шире, когда я тяжело вздыхаю. — Это основной источник жизни.

— Еда?

Сглатываю ком в горле. Глядя на его полуобнаженное тело, понимаю, чем именно хочу позавтракать.

Его глубокий смех обволакивает меня, заполняет все пространство квартиры радостным звуком.

— Не очень-то похожа на жаворонка, я смотрю?

Наконец-то. Мэтт спрашивает у меня то, на что я могу ответить.

— Совсем не жаворонок.

— Ну же. — Мэтт отступает назад, обнимает меня за плечи, будто мы лучшие друзья, и ведет на кухню. — Я собираюсь сделать решительный удар и предположить, что ты любишь кофе.

— Не будь слишком самоуверен, пока не приготовишь.

Не чувствую запаха кофе.

— Я сделаю тебе сейчас. Садись.

Мэтт указывает на пустой барный стул. Мое первое инстинктивное желание — ничего не делать. Ненавижу, когда мне указывают. Он, видимо, прочитал по моему лицу недовольство, поэтому добавляет:

— Если хочешь. Что насчет яиц?

— Об этой еде ты говорил? — спрашиваю и усаживаюсь.

— Да, — усмехнувшись, отвечает Мэтт.

Его движения плавные и отработанные. Мне нравится смотреть на него — такого домашнего. Мэтт варит кофе, достает что-то из холодильника, а затем зажигает конфорку и ставит сковородку.

— Омлет?

— Я обычно перед самым выходом съедаю хлопья.

Мэтт бледнеет и качает головой, как будто это самое ужасное, что ему приходилось слышать.

— Или я вообще не завтракаю.

Он снова покачивает головой и бросает на сковороду горсть нарезанных овощей с яйцами. Не знаю, ждет ли он, что я съем все это, но пахнет очень вкусно. Становится еще лучше, когда Мэтт ставит передо мной кружку с кофе.

— Сахар, сливки?

— Да, пожалуйста.

— Этого я и боялся, — морщится он и изгибает бровь. — Ты мне доверяешь?

Снова этот вопрос. Это гораздо больше, чем просто слова или глупое подшучивание. Я действительно доверяю ему, хоть мой разум и требует не признаваться, ведь это принесет удовольствие Мэтту Хейвуду.

— Да, — слетает с моих губ.

Он выглядит удивленным, но времени не теряет и отворачивается. Мэтт достает какую-то бутылочку с пипеткой и добавляет каплю чего-то неизвестного в кофе. Затем открывает какую-то банку и добавляет оттуда в чашку порошок.

— Клянусь богом, если ты испоганишь мой кофе, я никогда тебя не прощу. — Он смеется. А я ведь не шучу. — Я серьезно! Что, черт возьми, ты творишь?

Мэтт поворачивается, протягивает мне кружку и берет лопаточку, чтобы перевернуть яйца.

— Попробуй.

Закатываю глаза. Я скептически настроена, но подношу чашку к губам и отпиваю. Вкусно. Сладко, со сливочным привкусом. Продолжаю пить, гадая, какой магией обладает Мэтт.

— Вот. Ешь.

Мэтт ставит тарелку с омлетом на кухонный стол и дает мне вилку. Порция большая, но он не делит ее на двоих.

— Я не смогу все это съесть.

— Мия, тебе нужно поесть, — говорит Мэтт, в голосе нотки раздражения.

От его слов мои глаза вылезают из орбит, и я выпрямляюсь на стуле.

— Так ты теперь мне указываешь?

Он щурится и ухмыляется.

— Ночью ты не была против.

К черту! Встаю и несусь к дивану не оглядываясь. Хватаю ботинки и направляюсь к двери. Даже не трачу время на то, чтобы обуться, — настолько я зла.

— Мия! Куда ты идешь? — восклицает Мэтт.

Он такой быстрый, нагоняет меня у двери до того, как я успеваю ее открыть. Рукой удерживает дверь и блокирует своим мощным телом путь к отступлению. Но в его движениях нет гнева или раздражения. Мэтт, наоборот, старается меня не касаться.

— Мия, поговори со мной. — В голосе нет ни насмешки, ни намека на юмор.

— Я хочу уйти домой, — произношу приказным тоном.

— Дай мне время, я оденусь и отвезу тебя, — предлагает Мэтт и отступает. Мне становится проще дышать, и я поворачиваю голову. Смотрю на него, наблюдающего за мной. — Прости. Скажи мне, что я сделал не так. Никогда больше так не поступлю.

— Не указывай мне. Не говори, что есть. Куда ходить. Или с кем проводить время.

Поток мыслей быстро трансформируется в речь. Меня будто тошнит. Я должна высказать ему все, потому что совсем ненадолго я подумала, что Мэтт не такой, как все. Он решил, что проведенная вместе ночь дает ему право требовать что-то. Меня это расстраивает.

— Мия. — Его голос пугает меня. Я слышу отчаяние. Посмотрев в его глаза, теперь еще и вижу его. Мэтт делает шаг вперед ко мне берет меня за руки. — Обещаю, никогда не попытаюсь изменить тебя. Ты нравишься мне такой, какая есть. Прости за завтрак… я… просто… это часть меня. Но это моя проблема, не твоя.

Я пораженно молчу. Его извинение и признание пробуждают любопытство. Не успеваю задать вопрос, как Мэтт продолжает:

— Уверен, что сейчас это очевидно, но все же скажу. Детство у меня было трудным. Честно говоря, мы бедствовали. Столько дней голодали. Помню, как мама отдавала мне свою еду и лгала, что не голодна. Я был глуп, тогда совсем не замечал, что ради меня она от многого отказывалась. А потом я вырос и все понял. Это моя проблема, Мия. Мой заскок. Прости, что давил. Не хочешь — не ешь, только не уходи разозленной на меня.

Вся моя уверенность испаряется. Его слова настолько неожиданны, что шокируют. Рассказ Мэтта честен, полон боли и сожаления. Чувствую, как накаляется обстановка. Его взгляд устремлен в пол. Мне совсем не нравится, как его юмор и жизнерадостность сменяются страхом.

— Так мне не обязательно есть? — спрашиваю я, желая хоть немного улучшить его настроение.

Я не профессионал в чувствах. Моя зона комфорта не позволяет забраться настолько глубоко.