ГЛАВА 30
Я сначала не поверила ушам. Затем я подняла глаза и увидела, что передо мной остановились два ветерана-офицера полиции. Они были верхом на легких байках с очень толстыми шинами, несомненно, специально разработанных для преодоления скалистых холмов.
Офицеры были в касках и перчатках, а их черные пыльники были застегнуты до подбородка. Редко ветеран-офицер удосуживался застегнуть пряжки.
Что-то их напугало.
— Согласны ли вы подчиниться нашему допросу, гражданка? — сказал второй офицер, его низкий голос гремел из динамиков в шлеме.
Они были мужчинам — еще один признак того, что отдел проявил особую осторожность. Обычно Нормалы старались иметь равное сочетание полов в каждой паре или группе. Не только в полиции, но и в любой профессии. Теперь, похоже, они просто отправляли те пары, у которых было больше всего опыта.
У обоих мужчин на рукавах были полоски, что означало, что они были старшими офицерами.
— Гражданка, вы…?
— Да, Боже мой, я подчинюсь, — буркнула я.
Я не могла понять, почему меня не арестовали. Был только один инцидент, о котором они могли говорить: убийство и нанесение увечий группе офицеров и их шерифу. Даже Нормал мог сосчитать тела и сообразить, что не хватало только моего.
Так что я не удивилась, когда моя картинка вылезла из вершин их Кубов.
— Вы видели этого человека? — сказал первый офицер. — Ее зовут Шарлиз Смит. Она — опасный преступник, возможно, Аномалия, и к ней нельзя приближаться ни при каких обстоятельствах.
— Она разыскивается для допроса в связи с массовым убийством, которое произошло почти в пятидесяти милях к северо-западу от этого места, — продолжил второй офицер. — Мы считаем, что инцидент произошел пятого июня 2412 года или около того.
Я знала, что это значило. «Разыскивается для допроса» было просто способом полиции сказать, что мы знали, что вы это сделали. Каждый раз, когда меня арестовывали, я слышала одну и ту же фразу:
— Шарлиз Смит, вас разыскивают для допроса в связи со случаем уничтожения тяжелой техники…
— Серия поджогов…
— Поджог заброшенного здания…
Все начиналось одинаково, а заканчивалось тем, что меня арестовывали. Я знала, что выглядело подозрительно, что только я пережила нападение, но, ладно. Я никак не могла уничтожить целый отряд Нормалов, особенно хорошо вооруженных офицеров полиции.
Но, похоже, они думали, что это сделала я, и теперь боялись меня. Вот почему они все были наряжены и путешествовали опытными парами: полиция меня боялась…
Что дало мне идею.
— Если у вас есть какая-либо информация об этом человеке, по закону вы обязаны…
— Это я, — хрипло сказала я.
Офицеры замерли. Их шлемы качались взад-вперед между картиной и этой избитой девушкой, сидящей на камнях.
— Вы не похожа на нее, — наконец, сказал второй офицер.
— Бросьте мне свой куб, и я докажу это.
После еще одной паузы первый помощник слез со своего байка и медленно приблизился ко мне.
— Если положите большой палец сюда, сверху…
— Я знаю, как это работает, — коротко сказала я.
Через секунду после того, как я дала Кубу свой отпечаток, появился персонализированный файл. Говард превзошел самого себя с моим новым профилем. Он изменил фотографию на одну с большим красным крестиком на моем лице. А под ней он написал: Шарлиз Смит. Коричневые волосы. Карие глаза. Пять футов четыре дюйма. Воплощение дьявола.
Это было забавно, Говард называл меня дьяволом.
Но Нормалы поверили ему, потому что офицер сделал шаг назад, прежде чем сказать:
— Шарлиз Смит, я сажаю вас под арест.
— Нет, — тихо сказала я. Если полиция так боялась меня, я могла попытаться получить несколько вещей, которые мне нужны, прежде чем они заберут меня. — Я пойду с вами без шума, но только если я получу, что хочу.
Второй офицер покачал головой и закричал:
— Переговоры с преступниками не по протоколу.
— Да, шериф Кляйн так говорила, — крикнула я в ответ. — И посмотрите, что у нее получилось.
Я определенно попаду в ад за такое использование Кляйн, но я не могла придумать более надежного способа донести свою точку зрения. И это, казалось, работало.
После минутного напряженного обсуждения первый помощник снова подошел ко мне.
— Чего ты хочешь?
— Немного еды и Перезагрузка, — сказала я. Когда я подумала об этом, я поняла, что Уолтер просто был болен. Перезагрузка должна была помочь ему справиться с дрожью. — А меня нужно подвезти до лагеря — я вернусь с вами, — пообещала я, когда офицер покачал головой. — Если вы будете благоразумны со мной, то и я буду благоразумна с вами.
Еще одно бурное обсуждение. Это было беспрецедентно, и я была уверена, что они нарушали все виды протоколов. Но полиции явно было сказано сделать все возможное, чтобы доставить меня сюда. Я могла только представить, насколько красочно это выразил Говард: «Даже если вам придется содрать с нее кожу живьем и размахивать ее шкурой, как флагом, вы сделаете все, что потребуется».
Я терпеливо ждала, когда первый офицер снова подошел ко мне.
— Имейте в виду, что единственная еда, которую мы носим с собой, — это питательный порошок, который можно растворить в чистой воде. Удовлетворит это ваши требования?
— Это будет идеально, — сказала я.
Он медленно кивнул, словно его Нормальный разум пытался придумать другой способ заставить меня подчиниться. Через мгновение он сдался.
— Я провожу вас до вашего лагеря, но мой напарник будет ждать здесь. Если мы не вернемся в течение часа, он поднимет тревогу, — предупредил офицер.
* * *
— Уолтер?
Он стонал, пока я вползала в нашу пещеру. Ему стало хуже. Теперь все его тело тряслось, а нижние одеяла промокли от пота. Я не думала, что он продержался бы намного дольше, если бы не Перезагрузка.
Я позволила офицеру воткнуть иглу в шею Уолтера. Я никогда раньше не использовала Перезагрузку — это применяли только на мне. Поэтому я хотела убедиться, что все было сделано правильно.
— Готово, — сказал офицер. Он выпрямился и кивнул на дрожащее тело Уолтера. — Он должен начать испытывать эффекты в течение следующих десяти секунд.
Это не займет много времени. Почти сразу после выхода офицера Уолтер успокоился. Я прижала руку к его лбу и поразилась тому, как быстро прекратилась его потливость. Через несколько секунд он погрузился в глубокий, спокойный сон — я знала, что он был умиротворенным, потому что он начал храпеть.
Я обрадовалась, что это сработало. Это всегда работало с Ральфом, поэтому я не понимала, почему это не сработало бы над Уолтером. Я крепко прижала руку к его груди и убедилась, что его сердце билось так, как должно — или так хорошо, как могло после многих лет попыток утопиться в виски.
Убедившись, что с ним все было в порядке, я сделала глубокий вдох. Пришло время сделать трудное дело… то, от чего мне будет больнее сотни ударов по голове.
Пришло время попрощаться.
— Мне пора идти, хорошо? Мне нужно идти, — прошептала я сдавленным голосом. Я наклонилась и приблизила свое лицо к его лицу, пытаясь запомнить каждую морщинку и линию. — Тебе лучше позаботиться о себе, Счастливчик Уолтер… о, и я оставлю эту шляпу себе.
Я дёрнула за зеленоватый край и попыталась заставить себя улыбнуться. Затем я поцеловала его в его кожистую щеку.
Канистра, которую мне вручил офицер, была наполнена тем же порошком, который я нашла в будке на контрольно-пропускном пункте. Я открыла крышку, чтобы убедиться, что она была полной, прежде чем поставить ее рядом с Уолтером. На обратной стороне было четко показано, как это приготовить и сколько мерных ложек ему понадобится на порцию воды. Так что я надеялась, он сможет это понять.
Я бросила на него последний взгляд, прежде чем уйти, и думала обо всем безумии, которое мы сделали вместе. Уолтер многому научил меня в жизни за такой короткий промежуток времени. Я считала, что научилась жить по-настоящему, путешествуя с ним. И я никогда этого не забуду.
Но мне здесь не было места. Я не принадлежала Ничто. Я родилась слишком слабой, меня сделали слишком мягкой. Я не причинила Уолтеру ничего, кроме неприятностей.
А теперь мне пора было домой.
— Вы закончили? — крикнул офицер, когда я выпрыгнула из пещеры.
Я напряженно кивнула.
— Хорошо, — он достал из кармана пару наручников и надел их на мои запястья. — Шарлиз Смит, я арестовываю вас за убийство шерифа Кляйн и нескольких офицеров…
Остальное из того, что он говорил, просто ускользало от меня. Он зацепил наручники за петлю сзади на своем ремне, связывая нас вместе, затем я забралась на байк позади него и держалась, пока он вез нас через холмы.
Его Нормальные рефлексы облегчали поездку. Мы уверенно взбирались по склонам и летели по долинам. Мы ни разу ничего не задели. Я могла откинуться, насколько хотела, и знала, что не вывела бы его из равновесия. Вероятно, потребовалось бы восемь человек, чтобы опрокинуть Нормала.
Второй офицер ждал нас там, где мы его оставили. Вряд ли он удосужился слезть с байка. Он поднял кулак, когда увидел нас, и щелкнул выключателем на руле. Он выкрутил сцепление, когда в него попала первая пуля.
Пуля, а не луч. Я знала это, потому что не было ни взрыва, ни света — только хлопок и много крови. Офицер получил ранение в плечо, и пуля пробила его броню.
Он упал, байк рухнул на него сверху. Это пригвоздило бы среднестатистического человека к земле. Но офицер отбросил байк одним взмахом ноги. Одной рукой он схватился за рану, а другой достал револьвер.
Рядом с нами с холма шла большая группа людей. Ни одно из их оружий не стреляло лучами. Ничто не светилось голубым. Они кричали, когда человек во главе попытался сбить второго офицера.
У него была винтовка с абсурдно длинным стволом — даже длиннее, чем у Жозефины. Он мог разбить голову муравья с помощью прицела, который у него был для этой штуки, но он продолжал промахиваться.
Офицер, с которым я ехала, выхватил револьвер и большим пальцем повернул его рычаг, чтобы зарядить. Затем он переключил байк на более высокую передачу.