— Хиро, — прошептала я сквозь внезапно распухшее горло, упала на колени и раскрыла руки.

Золотистый ретривер промчался по коридору за считанные секунды, высунув розовый язык в собачьей улыбке, даже когда здоровался. Я поймала его на своей груди и крепко прижала к себе, пока он атаковал мое лицо и шею поцелуями. Боже, от него все так же пахло, сладко и свежо, как смятые осенние листья на пронизывающем ветру. Мои пальцы тут же потянулись к его пушистым, мягким, слегка загнутым ушам, чтобы хорошенько потереть их, и он застонал от удовольствия, уткнувшись мне в шею, облизывая ее.

Я закрыла глаза, зарылась ими в мех на его воротничке и позволила себе пролить одну слезу, которая по ощущениям была миллиономи. Боже, я любила эту собаку. Больше, чем большинство людей когда-либо могли любить человека, я чувствовала цепь, связывающую сердце Хиро с моим, когда я держала его.

— Ты скучал по нашей девчонке, не так ли, чемпион? — сказал Дэннер, побуждая меня взглянуть на то место, где он прислонился одной ногой в сапоге к стене рядом с моей дверью.

У него было жесткое лицо, подходящее для задумчивых и суровых выговоров, но именно его глаза и уникально выразительный рот сказали мне, как глубоко на него повлияла моя встреча с его собакой.

Я продолжала тереть блестящую, идеально золотую шерсть Хиро. — Не твоя девочка.

Он поднял одну темно-русую бровь и склонил подбородок к Хиро, который сидел и смотрел на меня счастливыми карими глазами. — Верно, ну, он почти что твой, чем мой. Я знал, что он будет рад тебя видеть, быть защитником для тебя.

Я почувствовала зуд в нижней губе, что означало, что она хотела задрожать, но я проигнорировала это. — У меня где-то в квартире есть пистолет, нож и, если мне не изменяет память, топор, думаю, я буду в порядке.

Он покачал головой и пробормотал. — Только ты могла шутить о чертовом орудии убийства через несколько дней после того, как использовал его, чтобы убить человека.

— Если ты не можешь смеяться, — сказала я, пожав плечами, хотя все еще чувствовала его ужасную тяжесть в руке.

— Я собираюсь проверить квартиру, оставайтесь здесь с Хиро, пока я не отдам все документы, — сказал он мне, наклоняясь, чтобы покопаться в моей сумке в поисках ключей.

— Да, сэр, — легкомысленно сказала я, хотя знала, что это не случайно, я знала, что увижу, как напрягутся мышцы его квадратной челюсти, и почувствую жар, исходящий от его тела.

Он проигнорировал меня, когда открыл дверь, щелкнул выключателем и исчез в глубине квартиры.

— Дружище, — сказала я Хиро, который в ответ поднял лапу и положил ее на мое согнутое бедро.

Я рассмеялась в его теплую, чистую шерсть и обняла его для одного из лучших объятий в моей жизни.

— Чисто, — сказал Дэннер с порога, и что-то шевельнулось в его нефритово-зеленых глазах, когда он смотрел на свою собаку и на меня, — Я уложу вас двоих, вы устали.

Я закатила глаза, когда он вернулся в квартиру, щелкнув языком, подзывая к себе Хиро. Я стряхнула собачью шерсть со своих черных штанов и последовала за ними.

Дэннер был на кухне, выгружая собачью миску, еду и толстое свернутое одеяло, которое я узнала, как кровать Хиро, потому что купила его для него пять лет назад.

— Чувствуй себя как дома, — сухо пробормотала я, проходя мимо него к холодильнику, схватила «Корону» и сняла крышку сбоку об мою потрескавшуюся столешницу.

Он уставился на меня, пока я делала долгий холодный глоток из бутылки. — Не предложишь мне?

— Не планировала.

Его губы дернулись, но он вернулся к тому, чтобы насыпать корм в миску, затем поставить ее на пол и сделал то же самое с миской воды.

— Я хочу, чтобы ты брала его с собой повсюду, Харли, — приказал он снова, как будто я была лакеем.

— У меня учеба, — напомнила я ему, — Я не закончу в ближайшие три недели, и я не могу таскать с собой собаку в свои лаборатории.

Он сунул руку в карман своих восхитительно мягких выцветших джинсов и вышел со сложенным листком бумаги. Он помахал им в воздухе, а затем швырнул на прилавок. — Я принес тебе записку.

— И что, я слепая по-твоему? — сердито спросила я.

— Посттравматическое стрессовое расстройство, — без промедления сказал он, закончив раскладывать вещи Хиро, и повернулся, чтобы прислониться худыми бедрами к прилавку напротив меня, — Он нужен тебе на случай, если у тебя случится паническая атака.

— Это чушь собачья, — закричала я, стукнув бутылкой пива о прилавок с такой силой, что пиво выплеснулось через край прямо мне на руку, — Я ни хрена не травмирована. Посмотри на меня, — бросила я ему распутную ухмылку, указывая на свой обтягивающий наряд байкерской малышки с декольте, — Разве я выгляжу травмированной для тебя?

— Это рана, которую ты носишь за глазами, Рози, — сказал он, скрестив руки на груди и вздернув подбородок, он смотрел на меня так, словно собирался переждать мой гнев, всадник на быке, хватающий своего скакуна и обнаруживающий, что ему забавно этого не хватало.

Гнев обжигал меня, горячий и пьянящий, как ржаной виски моего отца. — Вы не отвечаете за меня, офицер, — прошипела я на него, — Я знаю, что ты не заметил, но я теперь чертовски взрослая и могу делать все, что захочу.

Дэннер уставился на меня своим неумолимым мудацким взглядом, который ничего не выдавал, но заставлял меня чувствовать себя ростом около двух дюймов, ребячливой и свирепой.

— Не отвечаю за тебя, — медленно повторил он, его губы двигались по словам так, что они становились курсивными, плавными, округлыми и подчеркнутыми, — Никогда не отвечал, хотя не могу сказать, Рози, чтобы мысль об этом не приходила мне в голову. Взять все это дикое и привязать, сломать твердой, спокойной рукой… да, — протянул он, — Я думал об этом.

Я моргнула. За все годы знакомства с Лайонелем Дэннером я многое узнала о нем. Он был джентльменом старой закалки, из тех, что держал двери открытыми для женщин, говорил «пожалуйста» и «спасибо» не задумываясь. Его сдержанность, преданность правосудию и плавный, низкий канадский протяжный голос придавали ему ковбойский шерифский дух, как у Джона Уэйна или Пола Ньюмана, людей, которые обладали моралью и верностью в таком изобилии, что вы чувствовали себя ослом, просто стоя рядом с ними.

Он не был кокетливым. О, женщины бросались на него в «Макклеллане», где он, как известно, опрокидывал пиво со своей напарницей Райли Гибсон и другими приятелями-полицейскими, или в бакалейной лавке Мака, или в любом другом месте, где они могли до него добраться. Кое-кто даже отважился отправиться на купленный им участок земли на окраине Энтранса, где он держал несколько лошадей и вислобрюхую свинью, которую я назвала Ирвин. Нередко они собирались воскресным утром в загоне, чтобы посмотреть, как он работает с одной из своих диких лошадей.

Но он был осторожен. Я знала, что он встречался или, по крайней мере, трахался со многими женщинами, но они не говорили об этом, хотя желание похвастаться, должно быть, убивало их, и я знала, что это потому, что Дэннер требовал этого. Будучи влюбленной девушкой, его скрытность давала возможность расцвести моим фантазиям, хотя он всегда обращался со мной, по крайней мере, до самого конца, как с младшей сестрой или другом.

Это был второй раз, когда он делал мне на сексуальные намеки, и, честно говоря, мое бедное измученное любовью тело едва могло с этим справиться.

Я снова моргнула, и вдруг он оказался передо мной. В его чертах не было ничего, неглубокие впадины и крутые скалы из каменных костей и золотой кожи, но его глаза были такими живыми, что горели.

— Не отвечаю за тебя, но, как я уже сказал, я буду присматривать за тобой, даже если тебе это не нравится. Итак, ты берешь с собой Хиро, куда бы ты блять, ни пошла, потому что ты любишь его, скучаешь по нему и тебе нужна эта привязанность прямо сейчас, а также потому, что он дрессированный полицейский пес на пенсии, и он убьет человека, прежде чем позволит тебе пораниться. Ты меня поняла, Харли-Роуз?

— Ты не можешь просто вернуться в мою жизнь и грубо обращаться с ней, Дэннер, — сказала я, но это дерьмо не было таким, каким должно было быть. Тепло его тела так близко ко мне заставило его сморщиться по краям.

Он сверкнул одной из своих редких улыбок на миллион долларов, и это поразило меня прямо в живот. — Хиро принимает две миски еды с небольшим количеством теплой воды два раза в день, а также нуждается в прогулках два раза в день, по часу каждая, если ты можешь справиться с этим.

Я хмуро посмотрела на него, и юмор превратил его лицо в интересные плоскости, за которыми я хотела проследить пальцами.

— И брось это дело с МК Берсеркеров. Держись подальше от Рэта и парней, и если ты увидишь меня, ты будешь вести себя так, будто едва знаешь, если только это не внутри этих стен.

— Да что угодно.

Дэннер прикусил уголок своей ухмылки, а затем отодвинулся и присел на корточки перед Хиро, который довольно сидел рядом с нами и вилял хвостом.

— Позаботься о нашей Рози, хорошо, мальчик? — сказал он, обхватив морду щенка и заглянув ему в глаза, как мальчишке.

Хиро тихонько заверещал и подбежал ко мне, как только Дэннер встал, чтобы уйти. Мне хотелось выкрикнуть оскорбление, что-нибудь, чтобы держать его в напряжении и обеспечить мне желанные последние слова. Вместо этого моя голова была полна романтических иллюзий, с аляповатым образом Дэннера, ломающего меня твердой, спокойной рукой…

— Лайн, — позвала я прежде, чем смогла себя остановить.

Он остановился, держа руку на ручке двери, и я рассеянно заметила, что на моей двери больше замков, чем было до аварии. Я сглотнула, когда он слегка повернулся ко мне лицом, и я смогла ощутить его длинную, мускулистую длину. Меня убивало то, что я не могла смотреть на него, не желая положить руки на его тело, сквозь его густые, блестящие льняные волосы и вниз по линии мускулов на его спине к его высокой, упругой заднице. Еще больше меня убивало то, что я не имела на это права.