У Кинга, с другой стороны, нет времени на игры, и, хотя его заинтересованный взгляд все еще пристально смотрит на меня, он более чем готов отказаться от него. Он проводит языком по губам и отворачивается.

— Давай, братан, — зовет он Карвера. — Давай выбираться отсюда. Нам есть чем заняться.

Карвер не двигается, задерживая мой взгляд еще на мгновение, пока разочарованные насмешки Грейсона не заполняют почти пустую парковку, прежде чем он наклоняется к стороне водителя и кладет на гудок. Взгляд Карвера сужается еще больше, и между нами проходит безмолвное сообщение, говорящее мне остерегаться, пока я напоминаю ему, что я не та сука, с которой можно связываться.

Подняв подножку моего Ducati и отбалансировав байк, Карвер поворачивается и направляется к Escalade. Он забирается внутрь, и я не могу не наблюдать, как все четыре бурных глаза устремлены на меня в последний раз, напряжение нарастает с каждой секундой. Наши глаза, наконец, разрываются, когда Карвер нажимает на газ и взлетает, как ракета, оставляя меня позади в облаке дыма, задающегося вопросом, что, черт возьми, только что произошло.

Я натягиваю шлем и опускаю визор, оживляя рев мотоцикла. Бросив последний взгляд на школу, я замечаю, что Сара Бенсон стоит, уперев руки в бока, и на ее лице яростно хмурится. Чертовски ясно, что она только что была свидетелем того дерьма, которое только что произошло между мальчиками и мной. По какой-то причине знание того, что это проникает ей под кожу, — это просто глазурь на вершине чертовски вкусного торта. Хотя и так, я пока не знаю, что это за торт, но он кричит об опасности, а это как раз мое лакомство.

Я не могу сдержать смех, и, хотя Сара не может видеть моего лица под шлемом, у меня такое чувство, что она знает, что я смеюсь над ней. Так что просто чтобы посыпать соль на рану, я завожу двигатель так громко, как только могу, прежде чем выехать с парковки, намереваясь хорошо провести день.