11 Нина

За последние четыре дня мы ничего не слышали о Тренте. Когда Зар рассказал о произошедшем, я посетовала, что он не прикончил его, но грек ответил, что у него другие планы. Я верила его словам, но все равно убила бы Ганино, будь моя воля.

Я подала иск в страховую компанию и до сих пор жду от них ответа. Сейчас планирую встретиться с архитекторами, чтобы начать строительство нового клуба «Мистик». Хоть обезьяны Трента и сожгли его дотла, но меня им не сломить.

С Джиджи просто чудесно находиться рядом. Она сурова с Заром и парнями, но у нее доброе сердце. Она для них скорее как мать, и я понимаю, почему они так сильно ее любят. Хотелось бы, чтобы моя мама была на нее похожа.

Зар усилил охрану дома, клуба и остальной недвижимости. Они с парнями постоянно совещаются в кабинете. Знаю, что это как-то связано с Трентом, но не давлю на него с расспросами. Он введет меня в курс дела, когда посчитает нужным.

Я и не подозревала, как прекрасно просыпаться каждое утро в его крепких объятиях. Зар воплотил в жизнь все мои фантазии о нем. Он ласкает мое тело каждую ночь, буквально погружая в гребаную кому.

Сейчас мы с ним сидим за обеденным столом и едим восхитительный завтрак, приготовленный Джиджи. Забавно наблюдать, как грек пьет кофе, читая газету.

– Зар, я бы хотела проведать свою маму. Можно воспользоваться одной из твоих машин?

– Я и сам могу тебя отвезти.

– Тебе разве не нужно встречаться с ребятами сегодня?

– Нет, и я сам сяду за руль. Ты уже собралась? Готова выезжать?

– Готова. Еще нужно заехать ко мне, чтобы забрать еще кое-какие вещи. Как думаешь скоро я смогу вернуться домой?

Зар сжимает газету в кулаке.

– Возьмешь все, что тебе нужно, но о возвращении не может быть и речи. Твой дом здесь. Можем заехать на почту, чтобы ты указала новый адрес.

Проведя с Заром последние несколько дней, я поняла, что спорить с ним бесполезно. Я спросила его об этом лишь для того, чтобы посмотреть, не устал ли он от меня. Несмотря на то, что я любила свой дом, мне больше нравилось жить здесь.

Мы ставим посуду в посудомоечную машину, прощаемся с Джиджи, затем запрыгиваем в машину и едем к моей маме.

Почти час спустя сворачиваем в квартал, в котором я выросла. Дом моей мамы выделяется из всех, словно больной палец, из-за того, что она не следит за порядком. Газон зарос, мусор разбросан по двору, мешки с мусором стоят на крыльце, с крыши свисает черепица, и ее срочно нужно перекрасить. Я печально вздыхаю, когда Зар подъезжает к дому, ставит машину на парковку, затем выключает двигатель.

– Ты выросла здесь? – спрашивает он, уставившись на ужасный дом.

Чувствуя себя неловко, я отвечаю:

– Да. Послушай, тебе не обязательно идти со мной. Как только я удостоверюсь, что с ней все в порядке, то сразу же выйду. – я понимаю, что если снаружи все выглядит настолько плохо, то что же творится внутри?

– Я пойду с тобой, – заявляет Зар, открывает дверь и выходит. Подходит ко мне и открывает мою. Молча берет меня за руку, ставит машину на сигнализацию, и мы идем к крыльцу, где он отодвигает один из вонючих пакетов в сторону, чтобы мы смогли добраться до двери.

Сделав глубокий вдох, я стучу. Тишина. Мамина машина стоит на подъездной дорожке, но это не значит, что она дома.

– Постучи еще раз.

Я стучу снова, сильнее. На этот раз в доме слышно движение.

– Кто там, черт возьми? – кричит мама.

– Это я, мама.

– Нина?

Когда я была маленькой, то думала, что моя мама – самая красивая женщина в мире с ее атласно-смуглой кожей, черными как смоль волосами, которые она всегда укладывала, и жемчужно-белой улыбкой. Женщина, стоящая перед нами – оболочка моей мамы. Ее волосы спутаны, под глазами темные круги, она худая, а ее кожа пепельного цвета. Некогда красивая улыбка пожелтела, зубов не хватает. Старый халат, который она надела, знавал лучшие времена.

– Нина, что ты здесь делаешь? А это еще кто? – спрашивает мама, оглядывая Зара с головы до ног.

– Я приехала проведать тебя, а это Бальтазар.

– Бальтазар? Что это за имя такое? Кто ты такой? – морщится мама. Я закатываю глаза от смущения.

– Я грек, – гордо отвечает Зар с улыбкой.

– Понятно, ну не стойте там, проходите. – мама открывает дверь шире. Я действительно не планировала заходить, но Зар кладет руку мне на поясницу, подталкивая внутрь.

Мама закрывает за нами дверь.

– Вы присядьте на диван, пока я пойду накину что-нибудь. – Она направляется по коридору, прежде чем я успеваю сказать ей, что мы ненадолго.

– О, у тебя были косички! Мило, – дразнит Зар, рассматривая мою фотографию в первом классе.

– Да ладно! Я похожа на чернявую Пеппи Длинный чулок! Не говоря уже о том, что чертовски широко улыбаюсь для ребенка, у которого не хватает двух передних зубов, – смеюсь я. – К сожалению, перед съемкой у нас был перерыв, так что к тому времени, как я села перед объективом, одна косичка у меня показывала на север, а другая – на юг.

– Ты выглядишь очаровательно. Думаешь, наши малыши будут такими же милыми, как ты? – спрашивает Зар, глядя на фотографию.

Малыши… Я не думала о том, что у нас будут дети. Слишком рано думать о подобном. Игнорируя вопрос, торопливо отвечаю:

– Схожу в уборную.

Зар посмеивается, когда я разворачиваюсь, чтобы сбежать. Идя по коридору, невольно останавливаюсь и заглядываю в свою детскую спальню. И жалею, что сделала это. Внутри комнаты еще больше мешков для мусора, странный запах и разбросанная повсюду одежда. Я быстро закрываю дверь. Подхожу к двери уборной, и слышу голос мамы. Ее комната находится рядом, и дверь приоткрыта.

– Да, да, она здесь, – говорит мама.

С кем она говорит обо мне? Подкрадываясь к двери, заглядываю в щель и вижу, что она сидит на кровати спиной к двери и раскачивается.

– Слушай, ты сказал позвонить, если она появится, ну, она сейчас здесь, и с ней какой-то высокий грек, так что лучше приехать побыстрее. Я постараюсь задержать их так долго, как смогу. – она делает паузу, прислушиваясь к тому, что говорят на другой линии, – неважно, просто привези мне дозу и деньги. Сделка есть сделка! – мама бросает телефон на кровать, затем начинает щелкать пальцами и исполнять счастливый танец.

Гнев, печаль и множество других эмоций одновременно обрушиваются на меня, но предательство ранит сильнее всего. Моя собственная мама предала меня из-за каких-то гребаных денег и наркотиков.

– Значит, вот как, мама? – закипаю я, толкая дверь до упора. Слезы обжигают мои глаза.

Она подпрыгивает, поворачиваясь ко мне лицом, на котором появляется чувство вины.

– Черт возьми, Нина, ты меня напугала! – она нервно смеется.

– С кем ты говорила по телефону?

– Когда? – она пытается прикинуться дурочкой.

– Я все слышала! Кто это был?! – указываю я на телефон.

Мама смотрит на телефон, потом снова на меня.

– Дочка, тебе, должно быть, что-то померещилось. Я не разговаривала по телефону.

Нужно убраться отсюда, прежде чем я ее ударю. Я в двух секундах от того, чтобы сделать это. Развернувшись на каблуках, ухожу, а мама зовет меня по имени. Зар появляется в коридоре. Он видит мое лицо, мокрое от слез, и бросается ко мне.

– Что случилось, Нина? Что случилось?

– Уезжаем отсюда, сейчас же!

– Нина, подожди, не уходи! – умоляет мама, догоняя нас.

– Почему? Потому что ты обещала задержать меня здесь, пока не появится тот, с кем ты разговаривала по телефону?

– Нина, детка, что происходит, – Зар заглядывает мне в глаза.

– Моя мать только что продала меня за наркотики и деньги. Она кому-то сообщила по телефону, что я здесь. Очевидно, этот человек сказал ей позвонить, если я появлюсь. – И тут меня осеняет. Я поворачиваю голову в сторону своей мамы. – Трент! Это был Трент! – На этот раз я действительно пытаюсь ударить ее, но Зар удерживает меня.

– Какая же ты сука! – кричу я, изо всех сил пытаясь добраться до нее. – После всего, что я сделала для тебя, ты так мне отплатила?! Я не хочу тебя знать! Ты слышишь меня! У меня больше нет матери!

Мама пытается схватить меня, но Зар наставляет на нее пистолет, останавливая ее на полпути. Она поднимает руки вверх, будто он чертов полицейский.

– На месте стой, – приказывает он и оттесняет нас к двери.

Мама указывает на меня пальцем.

– Хочешь поговорить обо всем дерьме, которое ты для меня сделала?! Ты должна мне! Я та, кто родила тебя, заботилась! Я! Ты мне должна! Если бы я не выгнала тебя из дома, чтобы закалить, у тебя не было бы ничего из того дерьма, что есть сейчас! Ты должна стоять на своих гребаных коленях и благодарить меня!

Смотрю на нее с жалостью. Несмотря на наркотики и ее бесконечных мужчин, на то, что она выставила меня вон... Я все еще люблю свою маму, надеясь и желая, чтобы однажды ей стало лучше. Но не более того!

– Я ухожу, и, если у тебя есть хоть капля мозгов, ты уберешься к черту из этого дома, прежде чем Трент придет сюда и узнает, что я ушла. Он убьет тебя, – шепчу я. Это последние слова, которые я когда-либо скажу своей маме. Доберется Трент до нее или нет, теперь она для меня была мертва.

Мама смеется и рявкает:

– Тогда проваливай, но я гарантирую, что понадоблюсь тебе раньше, чем ты понадобишься мне!

– Вы ей не понадобитесь, у нее есть я, – отрезает Зар, когда мы выходим на улицу. Он убирает пистолет в кобуру, затем отключает сигнализацию машины. Помогает мне сесть, заводит машину и выруливает на дорогу. Шины визжат, когда он выжимает педаль газа, унося нас как можно дальше от дома мамы.

Зар держит меня за руку всю обратную дорогу до дома, подбадривая словами, пока я беззвучно плачу. Джаная дважды звонит на мой новый мобильный, и когда я не отвечаю, она просит Майка позвонить Зару. Тот рассказывает им короткую версию того, что натворила моя мама.

Замечаю машину Майка, когда мы подъезжаем к дому. Майк, должно быть, позвонил Алистеру и Ксандеру, потому что их внедорожники тоже здесь.

– Детка, все будет хорошо. Забудь всю ту чушь, которую наговорила твоя мать. Теперь мы – твоя семья, – успокаивает Зар, паркуясь перед гаражом.