— В жизни есть несколько вещей, которые тебя ломают. Меняют тебя как личность. Его уход был одним из таких для меня. Я чувствую, что это было началом того, что все развалилось на части.

После того, как семья Грейсона переехала, мой отец начал больше пить. В итоге его уволили с работы за то, что он слишком часто появлялся в нетрезвом виде. Вместо того чтобы использовать свои сбережения для оплаты счетов и поиска другой работы, он в конечном итоге пошел еще дальше по наклонной. Затем начались наркотики. В течение года он продал наш прекрасный дом и переселил нас в лачугу, которую я, к несчастью, называю домом.

Если бы миссис Лоуренс не разрешила мне продолжать ходить сюда на танцы бесплатно, я не знаю, где бы я оказалась. Ее щедрость, наряду с ее стремлением быть для меня примером для подражания и брать меня под свое крыло, поддерживали во мне мотивацию стремиться к лучшей жизни, чем та, которой стала моя. Поэтому, когда она предложила оплатить мое обучение в школе Хейвен Грейс, я горячо поблагодарила ее и пообещала, что заставлю ее гордиться мной. Старшая сестра Брейди научила меня делать макияж и даже подарила мне дизайнерскую одежду, из которой она выросла. К началу первого курса я проявила решимость стать чем-то большим, чем бедная девочка с другого конца города.

Однако одним из недостатков моей новообретенной популярности была необходимость видеть Делейни и Тессу в коридорах и вести себя так, как будто они для меня ничто. Это было неизбежное зло, потому что если бы кто-то мог разоблачить меня в мошенничестве, которым я и являюсь, то это была бы Делейни. Тем не менее, от этого не становилось легче видеть, как она смотрит на меня так же, как всегда, — независимо от того, насколько я жестока из-за того, что игнорирую ее существование. Тессу, казалось, это никогда не волновало. Из того, что я слышала, в последнее время она стала настоящей бунтаркой. Но Делейни? Она точно такая, какой я ее помню.

— Ладно, так что подожди. — Брейди вырывает меня из моих мыслей. — Почему возвращение Грейсона — это плохо?

Я ложусь на пол и смотрю в потолок. — Потому что он ненавидит меня.

— Как кто-то может ненавидеть тебя? Особенно кто-то, с кем ты раньше была так близка. Ты уверена, что не просто неправильно оцениваешь ситуацию? Может быть, он просто застенчивый.

Фыркая, я качаю головой. — Нет, Би, он совсем не застенчивый. Он буквально ненавидит меня. Если бы взгляды могли убивать, я бы уже была в шести футах под землей, когда он мочился на мою могилу — а он вернулся всего пару дней назад. Я просто этого не понимаю. Я не знаю, что я сделала.

Он вздыхает. — Я не знаю, малышка. Однако, если я знаю тебя так хорошо, как мне кажется, я уверен, ты узнаешь. Ты Саванна Монтгомери. С каких это пор ты принимаешь дерьмо от кого бы то ни было?

— Грейсон другой. Он как бы олицетворяет все мои хорошие детские воспоминания. Мой личный криптонит. У него есть возможность погубить меня, и он это знает. Это опасно.

Брейди смотрит на меня сверху вниз и улыбается. — Что ж, тогда хорошо, что опасность перестала пугать тебя много лет назад. — Он встает и протягивает мне руку. — А теперь, давай. Нам нужно выработать распорядок дня.

***

Позже тем же вечером Брейд отвозит меня домой. Когда мы подъезжаем к дому, я замечаю все мотоциклы и дрянные машины, припаркованные снаружи — у папы “друзья”. Я съеживаюсь, зная, каким пьяным он становится, когда с ним выпивают люди. В последний раз, когда они были у него здесь, я, черт возьми, чуть не сломала парню пальцы за то, что он пытался засунуть руку под юбку моей униформы.

— Ты хочешь переночевать у меня? Джейк не будет возражать, — предлагает он, но я качаю головой.

— Спасибо, но нет. Мне нужно написать эссе, поэтому я собираюсь запереться в своей спальне и сосредоточиться на этом.

Он понимающе кивает. — Ладно, хорошо, вспомни приемы самообороны, которым я тебя научил, и позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я могу добраться сюда за десять минут, если буду игнорировать все правила дорожного движения.

Я улыбаюсь. — И вот почему я люблю тебя. — Протягивая руку, я крепко обнимаю его. — Пока, Би.

— Позвони мне позже, Рокки. — Как только я вылезаю из машины, он останавливает меня. — И Сав? Я уверен, что со временем все с Грейсоном наладится, само собой.

— Спасибо. Я надеюсь на это.

Как только я открываю входную дверь, запах алкоголя и сигаретного дыма становится таким сильным, что я чуть не задыхаюсь от него. Мой отец и кучка его друзей-отморозков заполняют гостиную. Они смотрят какое-то дурацкое шоу по телевизору, которое должно быть смешным, но таковым не является. Бутылки с выпивкой уже стоят на кофейном столике.

В ту секунду, когда я вхожу, все взгляды поворачиваются ко мне. Я благодарна судьбе, что сегодня надела штаны для йоги поверх купальника с открытой спиной вместо шорт, в которых я обычно. Мой отец оживляется при виде меня, а затем мгновенно начинает копаться в своем кармане.

— Саванна! Хорошо, что ты дома. — Он достает 40 долларов из своего бумажника. — Будь хорошей девочкой и сбегай для меня в винный магазин. Мне нужно еще водки.

Я закатываю глаза. — Папа, мне семнадцать.

— Ой. — Его лицо вытягивается, затем он отмахивается от меня и все равно сует наличные мне в руку. — Ну, все равно иди. Ты выглядишь достаточно взрослой, чтобы пить. Покажи немного кожи, если тебе нужно.

Вместо того чтобы спорить, я засовываю руки в карманы толстовки и направляюсь к двери. Я прохожу пару дверей вниз, к дому, в который мне действительно не нравится приходить без крайней необходимости, и стучу. Несколько секунд спустя Нокс подходит к двери. Он полностью без рубашки, и все его татуировки выставлены напоказ. Я замечаю засосы у него на шее и хихикаю, когда девушка проскальзывает мимо нас, чтобы уйти.

— Классно, — говорю я, закатывая глаза.

Он пожимает плечами. — Что я могу сказать? Я человек многих талантов.

— Я в этом уверена. — Я ухмыляюсь и проскальзываю внутрь. — Мне нужна пара пустых бутылок из-под водки. У тебя есть немного?

Он выглядит смущенным, но подходит к своему мусорному ведру и вытаскивает две. Я беру их у него и направляюсь к раковине, наполняя каждую до краев водой. Мой отец все равно слишком пьян, чтобы заметить разницу, и, может быть, это немного взбодрит его. Нокс с удовольствием наблюдает за моими действиями.

— Ты не думаешь, что он заметит, что на самом деле это не алкоголь?

— Нет. Я могла бы убедить его, что сахар — это кокаин прямо сейчас. Он слишком пьян, чтобы понять.

Он кивает. — Звучит как вечеринка.

Не желая оставаться и вести светскую беседу, я возвращаюсь к входной двери. — Спасибо за бутылки, говнюк.

— Нет проблем, принцесса.

Возвращение занимает всего пару минут, и как только я вхожу, мой отец выхватывает бутылки у меня из рук. — Видишь? Ты на что-то годишься.

Один из его друзей оглядывает меня с ног до головы. — Я уверен, что она сгодилась бы и для чего-нибудь другого.

Мой папа смеется, несмотря на то, что этот урод пристает к его несовершеннолетней дочери. Я полностью игнорирую их и иду прямо в свою комнату, запирая за собой дверь и баррикадируя ее стулом у ручки, на случай, если этим извращенцам в голову придут какие-нибудь нездоровые идеи, пока я сплю.

Я достаю деньги из кармана и кладу их в конверт с надписью “купюры”. Затем я надеваю наушники и заглушаю их прекрасным звуком Эда Ширана. Кладу свой школьный ноутбук на кровать, кладу пальцы на клавиши и принимаюсь за работу над эссе.

***

На следующее утро я уже в плохом настроении. Моему отцу и его друзьям-идиотам прошлой ночью удалось разбить окно, и произошло две крупные стычки, в ходе которых разбились бутылки. Излишне говорить, что я практически совсем не выспался.

Я молчу, пока Брейди отвозит меня в школу, погружаясь в сон на пассажирском сиденье. Он желает мне хорошего дня, как заботливый старший брат, и я направляюсь в здание. Когда я подхожу к своему шкафчику, Картер оглядывает меня с ног до головы.

— Поздняя ночь с твоим мальчиком? — Он спрашивает, только наполовину шутя, но я не даю ему ответа. Если они хотят думать, что именно поэтому я так измотана, пусть будет так. Это лучше, чем правда.

Звенит звонок, но, когда я иду на урок, Грейсон встает передо мной, преграждая мне путь. Некоторые из наших друзей останавливаются, чтобы подождать, но он бросает на них взгляд, который заставляет их всех уйти. Вот тебе и верность.

Я выжидающе смотрю на него, слишком уставшая, чтобы спорить, но он ничего не говорит. Как только коридоры пустеют, он разворачивает нас и прижимает меня к шкафчикам. Моя спина ударяется о холодный, твердый металл, когда его рука обхватывает мою шею.

— Твой парень знает, какая ты гребаная лгунья? — Выплевывает он. Гнев, просачивающийся из него, очевиден, когда я тяну его за запястье.

— Я не лгунья, и я ничего тебе не сделала. Отвали от меня!

Низкое рычание вырывается из задней части его горла. — Милая Сави, всегда изображаешь жертву.

— Не называй меня так. — Я пытаюсь сохранить самообладание, но все, что слетает с его губ, потенциально может сломать меня. — Если я тебе не нравлюсь, прекрасно. Просто оставь меня в покое.

Он мрачно смеется. — В том-то и дело, что ты мне не просто не нравишься. Я презираю тебя, и я собираюсь убедиться, что ты знаешь, насколько сильно.

Еще немного надавив мне на шею, он отталкивается от меня и идет в сторону класса, оставляя меня тяжело дышать и впервые в жизни задаваться вопросом, есть ли у Грейсона Хейворта потенциал буквально убить меня.