Мне тогда было двадцать пять, у меня никогда не было того, кого бы назвала серьезным парнем, и я чувствовала себя полным дерьмом. Никакое количество водки и содовой не могло сделать все лучше, но я была готова попробовать. Вот тогда-то Том и нашел меня. И он проник в мою жизнь с такими минимальными усилиями. Потому что в тот день я сдалась. Я действительно не верила, что заслуживаю чего-то лучшего, чем половинчатая любовь с достаточно милым парнем.

Драматизм и пьянство никогда не бывают хорошим сочетанием. В конце концов я, конечно, пришла в себя и поняла, что чья-то одежда, висящая рядом с моей в шкафу, не имеет никакого отношения к «отношениям». Это было четыре–пять недель назад. Я не из тех, кто быстро учится.

Я одеваюсь в узкие синие джинсы, сапоги до колен, черную футболку, и завязываю волосы в низкий хвост. Достаточно свободно, чтобы не раздражать мою головную боль и различные раны. Даже если я не такая крутая, как Лиса, то, по крайней мере, могу казаться способной. Может быть.

С повязками-бабочками я ничего не могу поделать, но консилер скрывает худшие из моих синяков. Черная подводка для глаз и тушь для ресниц, которые я наношу, заставляют меня чувствовать себя немного более нормально, даже если моя жизнь выходит из-под контроля. Когда дело доходит до макияжа, я не склонна беспокоиться о естественном внешнем виде. Предпочитаю винтажную атмосферу шестидесятых. А-ля Софи Лорен с ее бедрами и сиськами, прославляющими пасту и вино. Она знала, что к чему. Есть гораздо более важные вещи, чем тонкая талия. Возьмем, к примеру, любовь к себе и наслаждение жизнью.

Что касается остальных покупок, то я сгружаю их в спортивную сумку, также предоставленную и тоже дизайнерскую. На бирке написано, что она была куплена по выгодной цене всего за три тысячи долларов. Ворону определенно понравилось прожигать деньги Тома. Во всяком случае, приятно одеться и привести себя в порядок. Как будто у меня действительно есть немного контроля в этой безумной ситуации.

Кофе не прибывает в разумные сроки, поэтому самое время отправиться на его поиски. Том, вероятно, предпочел, чтобы я спряталась. Но я ненавижу не иметь представления о том, что происходит. И с полудневной дистанцией между мной и допросом, я набралась смелости, чтобы отправиться на разведку.

Я никого не обнаружила в коридоре. Потертая терракотовая плитка украшала обе стороны. Однако тихий гул разговоров доносится слева, так что я иду туда. Любопытство заставляет меня совать голову в любые открытые двери по пути. Только голый матрас и несколько прикроватных тумбочек в соседней комнате. Тоже самое в следующей. По-прежнему никаких фотографий, личных вещей или чего-либо, напоминающего реальные признаки жилья.

Голоса непрерывно плывут по коридору.

Подождите-ка.

На бежевом ковре перед дверью шкафа во второй комнате есть подозрительного вида пятно. Кто-то оставил след. Из-за того, что шторы задернуты, оставляя комнату в тени, пятно кажется черным, может быть. Или темно-коричневым. Но чем ближе я подхожу, тем меньше в этом уверена. Металлический привкус наполняет комнату, насыщенный запах меди, и мой желудок тошнотворно скручивается. У меня плохое предчувствие по этому поводу.

Шкаф был закрыт не до конца, и из щели торчит край ботинка.

Нужно позвать Тома. Дать задний ход и убраться к черту отсюда. Но что, если тот, кто истекает кровью на пол, еще не мертв, и моя задержка - это то, что убьет его?

Боже.

Дрожащей рукой я хватаюсь за ручку двери и распахиваю ее.

Тело внутри темное, окровавленное и ужасное. То же самое касается ножа, торчащего у него из груди. Воняет всевозможными гниющими телесными жидкостями, и я сглатываю желчь. Снова блевать не вариант. Никогда раньше не видела мертвого тела. Не могу отвести взгляд, мозг не в состоянии переварить эту ужасную информацию.

Наверное, мне стоит кому-нибудь рассказать. ДА. Правильно. В этом есть смысл.

— Том? — зову я слабым и бесцветным голосом. Делаю шаг назад, за ним еще один.

Не паниковать, потому что паника не поможет.

— Том!

Шаги, более чем одна пара, несутся по коридору. Затем крепкие руки хватают меня за плечи, мягко отталкивая в сторону.

Том осматривает содержимое шкафа и вздыхает.

— Это Паук.

Кто-то ругается у меня за спиной.

— Может, тебе... э-э ... проверить, жив ли он? — спрашиваю я.

— Никто не сможет встать снова после такой потери крови. — Он оглядывается назад, сканируя собравшихся. Пока я спала, к вечеринке присоединились еще несколько человек. Лиса и Барсук все еще здесь. Но появился еще высокий блондин, похожий на Тора, и женщина с холодно-рыжими волосами.

— Это не я, — говорит Лиса. — Он был жив и здоров, хотя и без сознания, когда я вчера бросила его в последней спальне по коридору. Когда зашла проведать его позже, его там не было, и я решила, что он куда-то улизнул, чтобы спрятаться от Волка.

— Волк и Паук схлестнулись? — интересуется рыжая.

— Я его предупредил, на этом все. — Том сжимает челюсти. — Это нехорошо.

— Это точно, — говорит высокий блондин.

Глаза у Барсука красные, пальцы постоянно постукивают по боку. Бог знает, как долго он усердствовал со своими поисковыми системами и энергетическими напитками. Он моложе остальных, жилистый и мускулистый.

— Итак, я просто озвучу то, о чем все думают. Это один из нас.

— Возможно, — говорит Том. — Возможно, даже, скорее всего. Если бы кто-то прорвался через наш периметр, они бы не остановились только на одном из нас. Они бы продолжили. По крайней мере, так бы я поступил. Такое чувство, что кто-то играется с нами ради забавы. К тому же охранная система дома не обнаружила никаких признаков проникновения.

Чувак, Тор, поворачивается ко мне, протягивая руку.

— Привет. Ты, должно быть, невеста Волка. Я Медведь.

— Бетти.

Его пожатие нежное, взгляд серьезный.

— Ястреб, — говорит рыжая, шевеля пальцами и глядя на меня с неопределенным интересом. На ней маленькое зеленое платье, а к бедру пристегнут большой нож. — Если двое убиты, то шестеро из нас остаются в живых в качестве возможных подозреваемых. Семь, если считать Бетти.

Том занимает позицию передо мной, скрывая из виду. Видимо, его защитные инстинкты реальны. Или, по крайней мере, так кажется.

— Это очень плохо. Ничего против вас не имею, но я переезжаю до особого распоряжения. — Барсук качает головой и, не теряя времени, протискивается мимо Лисы и Ворона к двери.

— Попробуй еще раз передать сообщение в штаб перед отъездом, — приказывает Том. — Если они отключат связь до тех пор, пока все не будет улажено, мы все должны знать об этом сейчас.

Ястреб хмурится.

— Вот ублюдки.

— Нет ничего лучше небольшой лояльности, — говорит Медведь.

Никто, кажется, не согласен с этим мнением.

— Из-за полного игнорирования можно с уверенностью предположить, что помощи свыше не будет. — Том бросает на меня быстрый взгляд через плечо. Он не выглядит обеспокоенным, но и не выглядит счастливым. — Давайте не будем забывать о работе. Нам нужно выяснить, кто это, и остановить их, прежде чем мы все умрем.

Лиса закатывает глаза.

— Воодушевляющая речь, как всегда, Волк.

Вместо ответа он хватает меня за руку и ведет обратно в комнату. Он указывает на упакованную сумку, лежащую на кровати.

— Это все?

— Да.

В следующую минуту он перекидывает спортивную сумку через плечо и большими шагами идет по коридору, ведя меня в гараж. Там нас ожидают две машины. Стильный Ламборджини и громоздкий внедорожник. Он, конечно же, запихивает нас во внедорожник. Никакой сексуальной спортивной машины для меня, нет. А жаль. Мне бы хотелось прокатиться на чем-нибудь подобном перед смертью.

Потому что мне кажется, что она не так уж и далеко.

— Я могу и сама пристегнуться. — Говорю я, отталкивая его руки в сторону. — Господи, Том.

Он кладет мою сумку на заднее сиденье, достает куртку, пистолет и запасной магазин из какого-то тайника и закрывает дверь. Каждое его движение быстро, но в каком-то смысле грациозно. Пистолет засовывается за пояс джинсов, магазин - в карман, и дверь гаража начинает подниматься. Делая что-то в своем мобильном, он проскальзывает на водительское сиденье и заводит двигатель. Старый Том был дерьмом в этом деле, но этот Том явно может работать в многозадачном режиме. Держу пари, он мог бы жонглировать ножами, если бы я его попросила.

— Мы умрем? — спрашиваю я, просто поддерживая разговор.

Глядя в зеркало заднего вида, он выезжает задним ходом.

— Ты не умрешь.

— Но ты можешь?

— А тебе не все равно?

— Честно говоря, не знаю.

Я смеюсь, а Том молчит.

— Мне нужно позвонить Джен и сказать, что со мной все в порядке.

— Бетти, тебе небезопасно с кем-то связываться. Не сейчас. Ни с Джен. Ни с семьей. Ни с кем.

— Все на работе будут гадать, где я. — Я хмурюсь. Мама сказала бы мне, что это вызывает гораздо больше морщин, чем улыбка, но мне кажется, что быть вынужденной отказаться от своей жизни и, возможно, столкнуться с ранней смертью стоит одного-двух заломов на лбу. — И конечно же, мы можем хотя бы сообщить им, что я жива.

— Слишком рискованно.

— Но они, должно быть, так беспокоятся. — Мое горло сжимается, глаза горят. — Боже, это безумие.

— Сейчас мы ничего не можем с этим поделать, — говорит он твердым голосом. — Просто постарайся сохранять спокойствие.

Ему легко говорить.

Мой разум не перестает метаться. Страх, очевидно, делает меня болтливой. Или, может быть, какая-то часть меня думает, что больше информации облегчит эту ситуацию.

— Значит, ты отвечаешь за зоопарк? Они все, кажется, смотрят на тебя в поисках указаний, следуют твоим приказам.

— В настоящее время я самый опытный оперативник.

— Кто такая Скорпион? Она была твоей настоящей… Забудь об этом. Не хочу этого знать.

Мы мчимся прочь от дома по грунтовым дорогам, вокруг нас поднимается пыль, солнце катится по горизонту. Понятия не имею, где мы находимся. Понятия не имею, что будет дальше. И запах крови все еще наполняет мои легкие. Образ трупа Паука остается в моем сознании.