* * *

Джасинда откинулась на спинку стула, недоумевая, что так и не смогла отказаться от встречи. Неужели она действительно этого хочет? Позволить развиваться отношениям, которые изначально обречены на провал? И все же она не могла отрицать, что к Джотэму ее тянуло так, как ни к одному другому мужчине, включая даже Стефана.

Из-за разницы в возрасте им с супругом пришлось долго притираться, искать общий язык. Но в первые циклы их совместной жизни она умудрялась видеть в этом лишь преимущества. Ведь она столкнулась с возможностью открыть для себя новые жизненные реалии, когда ей казалось, что она знает буквально все. Позже все стало больше напоминать испытания выносливости и терпения. Но изменить что-либо было ей не под силу.

С Джотэмом все было по-другому. У них были одни и те же жизненные ориентиры. Был общий круг близких людей. К тому же они вместе учились в Академии. Со Стефаном, к сожалению, ничего этого не было.

Только сейчас Джасинда осознала, насколько нуждалась в подобной общности.

Взглянув на часы, она поняла, что у нее есть немного времени, чтобы вздремнуть перед встречей. Поднявшись, она направилась в спальню.

* * *

— Ты хоть понимаешь, какая ты красивая?

Открыв глаза, Джасинда столкнулась с теплым взглядом карих глаз ее спутника жизни.

— С возрастом красота поблекнет.

— С тобой этого никогда не случится, потому что твоя красота не только внешняя. Прежде всего, ты прекрасна внутренне. Ты словно золотой самородок, Джасинда. Золото Дома Исцеления.

— Я рада, что ты так считаешь, — протянув руку, она прикоснулась к лицу, которое так любила.

— Я не просто считаю. Это истина, — наклонившись, Стефан нежно поцеловал ее в губы. — Я понял это в тот же миг, когда увидел тебя, сидящую за столом напротив родителей. Никогда не забуду тот подозрительный взгляд, которым ты встретила меня.

— Я была уверена, что все было подстроено специально. По крайней мере до тех пор, пока мой отец не сказал, что ты из Дома Защиты.

— Никогда не забуду того момента, когда ты узнала об этом. Ты приподняла одну бровь, как, впрочем, частенько это делаешь, — он нежно погладил упомянутую бровь, — и тем самым бросила мне вызов. И я его, кстати, с радостью принял.

— Я вовсе не собиралась цеплять тебя.

— Но ты частенько это делала, любовь моя. Благодаря лишь взмаху этой брови все испытываемые тобой эмоции были передо мной как на ладони. Насмешка. Шок и потрясение. Согласие. Недоумение. Гнев. Я всецело полагался на нее, — он нежно коснулся ее. — Ее помощь была просто бесценной. Особенно когда приходилось иметь дело с женами советников. Почему-то мне всегда казалось, что ты, не говоря ни слова, подсказываешь мне верную тактику или же нужное направление.

— Боюсь, ты слишком преувеличиваешь мою роль в этом, Стефан. Ты и без меня был весьма красноречив. Тебе было достаточно лишь начать говорить, и женщины падали к твоим ногам. Включая и меня. Все женщины Дома Защиты ненавидели меня, но не за то, что я была из Дома Исцеления, а потому, что похитила твое сердце.

— Ты действительно похитила его, любовь моя. И оно до сих пор принадлежит тебе, хотя меня уже нет рядом.

— Стефан...

— Тс-с-с, любовь моя, — Стефан притянул ее к себе. — Не плачь, ты же знаешь, что твои слезы лишают меня покоя.

— Я так по тебе скучаю, Стефан. Все эти циклы. Очень, очень сильно.

— Я знаю. Ты слишком долго была одна. Но теперь не будешь.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Джасинда и всмотрелась в его глаза. Она не могла разобраться в нахлынувших на нее чувствах: в ее сердце вспыхнула надежда или же она напугана? — Я скоро присоединюсь к тебе?

— Нет! Что ты, Джасинда, нет, — тут же возразил он.

— Но почему нет? Разве ты не хочешь, чтобы я была с тобой?

— Конечно, хочу! И тот день, разумеется, рано или поздно настанет. Тогда мы вечно будет вместе. Но твое время еще не пришло, поэтому живи. Ты еще очень многое успеешь сделать.

— О чем ты говоришь? — она слегка дернула его за волосы, которые он специально отращивал, чтобы у нее была возможность, запустив в них пальцы, перебирать их. — Я достаточно пожила на этом свете. У меня был прекрасный спутник жизни. Я вырастила замечательных детей. Чего же я еще не успела сделать?

— Чего не успела? Пожить для себя. Любить, ни о чем больше не беспокоясь. Улучшить жизнь тех, кто не смог этого сделать без твоей помощи и поддержки.

— И что же мне для этого нужно?

— Прежде всего, оставаться самой собой. А затем стать той, кем ты и должна была быть всегда. Ты уже сделала первые шаги, любовь моя. Конечно, трудности и испытания будут всегда. Такова жизнь. Но я уверен, ты справишься. Благодаря своей беззаветной любви. Ведь именно это чувство и является источником всех сил.

* * *

Когда Джасинда проснулась, то почувствовала удовлетворение, которого давным-давно не испытывала. Первые несколько циклов после смерти Стефана она ненавидела ложиться в кровать. Там было так пусто… А каждое утро — в момент пробуждения — она по привычке ожидала его нежные объятия.

Когда Джасинда остро нуждалась в поддержке, она всегда ощущала невидимое присутствие своего спутника жизни. Всегда знала, что Стефан наблюдает за ней. И все же ей было очень нелегко. Когда-то мама научила ее верить в предков. Верить, что те присматривают за оставшимися на Кариниане родными и близкими. Но не все ее соотечественники разделяли подобные взгляды. Некоторые считали это полнейшей ерундой и глупейшим суеверием. Возможно, по молодости она тоже была среди этих людей. Но после смерти матери кое-что изменилось.

Джасинда до сих пор помнила, как в один прекрасный день услышала ее голос, убеждавший немедленно проверить Стефанию. Малышка каким-то образом умудрилась вылезти из манежа, в который ее ненадолго поместили, чтобы дать указания прислуге. Когда Джасинда вбежала в комнату, то обнаружила, что дочка снимает защитный кожух с установленного здесь источника энергии. Если бы она успела это сделать, то, вероятней всего, погибла бы. С того дня Джасинда больше ни минуты не сомневалась, что предки присматривают за ними.

Но вот такого тесного контакта у нее еще никогда не было.

Почувствовать реальные прикосновения Стефана. Явственно услышать до боли родной и любимый голос.

Что же на самом деле он пытался ей сказать?

* * *

Джотэм до последнего оттягивал свою встречу с советником Паяри. Этот человек буквально сводил его с ума. За все время пребывания на должности члена Ассамблеи Эллиот не высказал ни одной оригинальной мысли, а во всех спорных вопросах всегда придерживался нейтралитета. Но что самое удивительное, он каким-то чудодейственным образом каждый раз к окончанию своего срока оказывался в числе самых популярных лиц, и его кандидатуру вновь избирали.

— Я понимаю ваше беспокойство, советник Паяри, но без неопровержимых доказательств и конкретных фактов, я отказываюсь принимать какое-либо решение и выносить на всеобщее обсуждение то, что может оказаться досадной ошибкой.

— Досадной ошибкой?! Ваше Величество, это просто невозможно! Разве вы не слышали, что говорят в Доме Развития?

— Это всего лишь слухи, Эллиот. Я не собираюсь на них ориентироваться. Если у тебя все, то на этом мы и закончим. Это был довольно долгий день. Мне пора готовиться ко сну, — Джотэм потянулся к кнопке вызова секретаря.

— Конечно, Ваше Величество. Я надеюсь поговорить с вами об этом чуть позже.

— Договорились, — когда Чесни вошел, Джотэм кивнул на дверь. — Чесни, пожалуйста, проводи советника Паяри.

— Как скажете, Ваше Величество. Советник Паяри, — Чесни жестом пригласил его пройти в приемную, а сам повернулся к Джотэму. — Ваше Величество, я распорядился, чтобы в ваши покои доставили салаты, десерт и освежающие напитки. Я вам еще понадоблюсь сегодня?

— Нет, Чесни, спасибо. Желаю тебе спокойной ночи.

— И вам того же, Ваше Величество.

* * *

Прежде чем Чесни зашел в приемную и плотно закрыл за собой дверь в кабинет Джотэма, Паяри резко отпрянул от нее, так как все это время подслушивал. Он притворился, что внимательно рассматривает висевшую на стене картину.

— Прошу вас следовать за мной, советник Паяри. Я провожу вас до общественного крыла. А там недалеко и до вашего транспорта, — Чесни выключил свет на своем рабочем столе и направился к двери.

— Спасибо, мистер… Чесни.

Уловив незначительную паузу перед своим именем, Чесни догадался, что советнику пришлось порыться в памяти, чтобы отыскать его. А ведь он был помощником Джотэма более двадцати циклов, на протяжении которых Паяри был членом Ассамблеи.

— Не стоит благодарности, советник Паяри, — он подождал, пока тот выйдет, и закрыл за ним дверь.

— У короля Джотэма сегодня намечается еще одна встреча? — прежде чем спросить, Паяри дождался, пока они выйдут из королевского крыла.

— Прошу прощения? — Чесни с удивлением взглянул на него.

— Во время нашей беседы король показался мне слишком рассеянным. Как будто он постоянно думал о чем-то, что не имело к разговору никакого отношения.

— Уверен, вы ошибаетесь, советник Паяри. Король серьезно относится к каждой своей встрече. Особенно с членами Ассамблеи.

— И с кем же ему сейчас предстоит беседовать?

— Откуда мне знать, советник.

— Но ты же сам назначаешь все его встречи!

— Да, разумеется.

— Значит, ты точно знаешь с кем.

— У меня нет права обсуждать с вами расписание короля, советник Паяри. Ну, вот мы и пришли, — Чесни открыл дверь, отделявшую общественное крыло от коридора, ведущего в остальные части дворца, и кивнул охранникам. — Приятного вечера, советник Паяри.

Недовольно пыхтя, тот вышел, а Чесни, закрывая за ним дверь, возмущенно закатил глаза и неодобрительно покачал головой. Это был далеко не первый случай, когда Паяри пытался выудить у него информацию о короле. Почти каждый член Ассамблеи в той или иной манере делал это, но никогда так открыто и так грубо. Паяри всегда был слишком напорист, переходя все допустимые пределы.