Глава 27

Син

— Что-то ты сегодня тихая. — Арт останавливает машину перед особняком.

Мы почти добрались до места назначения, когда Арт понял, что забыл флешку, необходимую для утренней встречи.

— Я не привыкла разговаривать, если нет повода для беседы.

Он смотрит на меня подозрительно.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично. Просто суточное недомогание, ничего серьезного.

— Уверена?

— Да. Все нормально.

Его пристальный взгляд почти заставил меня проболтаться об истинной причине моего вчерашнего опоздания на работу.

— Дай мне пару минут, — говорит он, выходя из машины.

— Хорошо, — я проверяю свой телефон, в надежде увидеть пропущенный звонок от доктора Гейтс, хотя еще слишком рано.

Когда пара минут превратилась в несколько, я захожу внутрь, чтобы разыскать Арта. Возможно, ему нужна помощь в поиске флешки. Иду на звук приглушенного голоса к его кабинету. Его слова становятся тем отчетливее, чем ближе я подхожу к двери, которая оставлена слегка приоткрытой.

— Она точно беременна?

Я не могу поверить в то, что слышу. Неужели он сговорился специально подстроить мою беременность? Внезапная перемена в поведении доктора Гейтс теперь имеет смысл. Чертов ублюдок!

— Хорошо. Я переведу деньги на ваш счет.

Я что, в гребаной сумеречной зоне? Я врываюсь в дверь и хватаю вазу с соседнего стола. Арт оборачивается как раз в тот момент, когда я запускаю ее прямо в его гребаную голову. Он вскидывает руку, блокируя удар. Моей целью было его красивое мужественное лицо, но чувствую удовлетворение, когда кровь льется из порезов на его предплечье.

— Я перезвоню. — Он кладет мобильный телефон в карман. — Это ваза за двадцать тысяч долларов.

— К черту вазу! — кричу я. — Ты уже второй раз делаешь что-то с моим телом без моего разрешения!

Он показывает на пятно крови на своей рубашке.

— Это одна из моих любимых рубашек.

— Ты — эгоист, жаждущий власти.

Он пожимает плечами, холодный как чертов айсберг.

— Спасибо за комплимент.

Я бросаюсь на него в слепой ярости. Он смеется, отражая каждый удар, как будто я не более чем назойливая муха.

— Твое поведение не идет на пользу ребенку. — Он хватает меня за запястья, не давая выцарапать ему глаза. — Здоровье нашего нерожденного ребенка должно стать для тебя заботой номер один.

Я набрасываюсь с новой силой, бью ногами и руками, изо всех сил стараясь причинить ему боль. Должно быть, в прошлой жизни этот ублюдок был гладиатором. Он поднимает меня, держа как мешок с картошкой.

Я изо всех сил пытаюсь вырваться.

— Что было в уколе, который эта сука сделала мне?

— Ничего вредного, — заверят он, бросая меня на диван.

Я карабкаюсь на другой конец.

— Скажи мне!

— Солевой раствор, — отвечает он, расстегивая брюки.

— Какого черта ты творишь?

— Вся эта борьба возбудила меня до чертиков.

— Ты сумасшедший, если думаешь, что я буду заниматься с тобой сексом!

— Тебе уже следовало давно понять, что все, что я захочу, будет моим, любыми средствами.

— Победа, одержанная силой, не имеет смысла.

— Позволю себе не согласиться. Победа, особенно одержанная силой, — самый сладкий афродизиак. — Арт цепляется за мои лодыжки и тащит меня по дивану. Я сажусь и бью его по лицу. Он толкает меня назад, одной рукой сжимая мои запястья над головой.

— Продолжай бороться. Это делает мой член тверже. — Он раздвигает мои бедра, затем устраивается между ними, вдавливая меня в подушки своим немалым весом.

— Надеюсь, ты будешь гореть в аду, — цежу я. — Власть надо мной заставляет тебя чувствовать себя большим сильным мужиком?

— Это чуть ли не лучше, чем кончать глубоко в твою киску, — признается он, облизывая меня.

— Ты слабое, жалкое подобие человека.

— Можешь притворяться, что не наслаждаешься каждой минутой, но... — Он скользит рукой под мое платье и проникает в трусики, легко погружаясь в мой центр.

Я прикусываю язык, чтобы заглушить стон. Он медленно отстраняется, поднимая два блестящих пальца к моему лицу, показывая то, что я уже знаю. Я мокрая до безобразия.

— Это не лжет. — Он подносит пальцы к носу и глубоко вдыхает, прежде чем облизать их. — Так чертовски вкусно.

— Можно попробовать?

Арт открывает рот, показывая язык, и я жадно посасываю его, пока он входит в мое тело. Он трахает меня медленно, нежно — не жестко, как обычно, но эффект от этого не менее сильный. Это другое. Искреннее. Он впервые занимается со мной любовью, и я наслаждаюсь этим. Это слишком сильно — каждый толчок, каждый чувственный поцелуй — Боже, помоги мне. Можно ли умереть от чрезмерного удовольствия?

— Ты плачешь. — Он слизывает мои слезы.

— Отпусти меня.

— Нет.

— Пожалуйста, мне нужно прикоснуться к тебе.

Он отпускает мои запястья, давая свободу действий. Я отдаю дань уважения гладким мышцам его рук и спины.

— Посмотри на меня.

Сила, отражающаяся в его сверкающих зеленых глазах, ошеломляет.

— Ты тоже это чувствуешь, — шепчу я.

— Я всегда это чувствовал.

Я падаю через край, и он следует за мной. Мы обнимаем друг друга, довольные и бездыханные.

— Правду говорят.

— О чем?

— Во время беременности киска становится мягче.

— Сколько ты ей заплатил?

— Ей хватит на всю оставшуюся жизнь.

— Почему ты это сделал?

— Я хочу, чтобы ты родила моего ребенка.

— Это не то решение, которое принимают самостоятельно, Арт!

— Все сделано. Смирись с этим.

— Речь не о том, что ты хочешь, чтобы я стала матерью твоего ребенка. Ты хочешь полного контроля надо мной.

— Что в этом плохого?

— Родить еще одного ребенка без кольца на пальце — не идеальная ситуация для меня.

Арт выходит из меня и подходит к своему столу. Я остаюсь лежать на спине, широко расставив ноги, его сперма стекает по моей заднице. Он роется в ящике стола, потом возвращается с че-то в руках.

— Что у тебя там? — спрашиваю я, садясь.

Он берет мою руку и надевает мне на палец самый большой бриллиант, который я когда-либо видела.

— Это твой способ попросить меня выйти замуж?

— Я не прошу.

— Ты делаешь чертовски смелое заявление.

— У тебя нет выбора.

— Никто не будет принуждать меня к браку.

— Ты будешь делать именно то, что я хочу. — Его самоуверенность действует мне на нервы. — Сопротивление бесполезно. Через несколько месяцев тебя будут звать Синнамон Кинг.

— То, что вы с доктором Гейтс сделали, в высшей степени незаконно... — Я делаю паузу для драматического эффекта. — Может быть, я обращусь к окружному прокурору. Вы оба рискуете отправиться в тюрьму на очень долгий срок.

— Пожалуйста. У тебя нет никаких доказательств.

— Ваши телефонные звонки и банковские выписки могут быть затребованы в суд.

— Думаешь, я настолько глуп, чтобы пользоваться мобильным телефоном и банковским счетом, которые могут быть отслежены? — Он смеется. — Да ладно. Признай мою правоту.

— Счет в швейцарском банке? В скольких незаконных сделках ты замешан?

— Имя «Сокол» не стало бы таким, каким оно известно сегодня, если бы мы действовали слишком щепетильно. — Арт ухмыляется. — У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в порядок. Из-за тебя мы опоздаем на встречу.

— Из-за меня? Ты и вправду подлец.

— Тебе больше нельзя входить в мой кабинет. — Он кивает в сторону пятен крови и спермы на диване кремового цвета. — Ты испортила мой диван и разбила вазу.

— А ты сговорился с моим врачом, чтобы я забеременела. Так что да, мои претензии более серьезные, чем твои.

— Я готов сделать все, чтобы удержать тебя. — От свирепости его тона у меня перехватывает дыхание. — Ты принадлежишь мне и всегда будешь принадлежать. Да поможет Бог тому, кто попытается отнять тебя у меня.

— Я не собственность.

Он наклоняется, пока мы не оказываемся на уровне глаз.

— «Собственность Артура Кинга» выбито на твоей заднице.

— Но это не делает меня твоей.

— Делает. — Он кладет свою большую ладонь на мой плоский живот. — Я готов умереть за этого ребенка, а он еще даже не родился. Не борись с этим. Ты не победишь. Начинай готовиться к свадьбе. — Он выходит из кабинета.

***

Тишина заполняет машину, когда Арт отвозит меня домой поздним вечером.

— А как же быть с нашим жильем? — спрашиваю я.

— Вы с Себастьяном переедете ко мне. В следующем году мы переведем его в школу, которую посещает Мейсон.

— А как же моя мама?

— Твоя мама может остаться в этом доме. Он принадлежит ей, или тоже может переехать.

Все это происходит так быстро, что у меня голова идет кругом.

— Мой адвокат оформит документы, чтобы я законно усыновил Себастьяна, а ты усыновила Мейсона. Мы станем семьей.

— Что?

— Я уже считаю его своим сыном, а Мейсон хочет, чтобы ты стала его матерью.

— Тревор никогда не отказывался от своих родительских прав.

— Я позабочусь об этом.

— Что ты планируешь делать?

— Тебя это не касается.

— Как ты рассчитываешь на то, что у нас будет удачный брак, если отгораживаешься от меня? Ты не можешь принимать решения самостоятельно.

— Я собираюсь нанести ему визит.

— Я тоже хочу пойти.

— Нет.

— Я иду.

— Нет, блядь, не идешь! — кричит он. — Я не хочу, чтобы ты приближалась к нему. Я позабочусь обо всех деталях.

— Так не бывает в браке.

— Так будет в нашем.

— Черта с два.

— Он ненавидит тебя и Себастьяна. У тебя нет причин видеть его снова.

— Прошло восемь лет. Есть шанс, что он станет более благосклонным к Себастьяну.

— Он хоть раз связывался с тобой?

— Нет, — признаю я.

— Если бы у него изменилось отношение к вам, он бы это сделал. Вы с Себастьяном теперь под моей ответственностью. Я буду хорошо относиться к нему и нашему ребенку.

— А как насчет меня? Ты будешь хорошо относиться и ко мне?

— Буду, как только ты признаешь правду и проведешь остаток своей жизни, заглаживая свою вину передо мной.

— Я никогда не признаюсь в том, чего не делала.

— Тогда у тебя есть ответ.

— Хранить обиду так долго — вредно для здоровья.

— Так же, как и есть сочную вырезку, пропитанную маслом, но я все равно, блядь, буду ее есть.

Как же Арт меня бесит, но я люблю его безумно, даже после всего, что он сделал. Я идиотка.