Глава 9

Арт

Я чувствую отвращение к себе, глядя на нежное лицо Син, когда она спит. Густые брови над слегка раскосыми глазами, маленький вздернутый носик и мягкие розовые губы — гребаное совершенство. Она заманила меня в свою паутину после всего лишь одной ночи траха, и моя тупая задница легко попалась. Черт, эта гребаная самка всегда будет сводить меня с ума. По уму следовало бы выкинуть ее из машины, когда до меня дошло, кто она такая, но я чертовски слаб, когда дело касается Син, и всегда буду таким.

Мои эмоции похожи на бурлящий вулкан, нестабильный и склонный к неожиданному извержению. Я хочу ее, но при этом чертовски ненавижу. Мои руки дрожат, когда я думаю о том, как причинить ей боль. К черту прощение и забвение.

Любой, кто перейдет мне дорогу, навсегда останется в моем списке дерьма, и она там — номер один. Я хочу, чтобы она испытала ту же боль, что причинила мне.

Син стала моим спасением, помогала мне, когда никто другой не мог помочь. Боже, она сделала меня таким чертовски счастливым. Я бы отдал ей любую чертову вещь. Те последние слова, которые она сказала мне восемь лет назад, до сих пор преследуют меня. «Ты должен был умереть в тот день, когда перерезал себе вены». Я был готов посвятить ей свою жизнь, но та ночь все изменила.

Из-за Син теперь я каждый год посещаю могилу Коула в день его рождения.

Что делает ее такой невероятно особенной? В ней нет абсолютно ничего уникального. Я трахал множество великолепных женщин, от супермоделей до актрис.

Я стягиваю плед с ее тела, открывая сексуальный изгиб спины. Мой член встает дыбом. Как, блядь, спина может заставить меня возбудиться? Я тяну плед еще ниже, обнажая ее наготу. Она бормочет, но продолжает спать, когда я сжимаю ее восхитительную круглую попку — это как прикосновение к хлопку. Я накрываю ее своим большим телом, мгновенно пробуждая ее.

— Прекрати! Что ты делаешь?

— Я готов снова овладеть тобой, — говорю я, входя в ее гостеприимное тепло.

Она извивается подо мной, пытаясь освободиться.

— Мне слишком больно.

Я кладу предплечье на ее шею, вдавливая ее лицо в матрас.

— Мне плевать. Тебе понадобится трость, чтобы ходить, когда я закончу с тобой.

Может она и Син, но клянусь, я в ебаном раю. Ее горячее и влажное лоно жадно поглощает мой член. Я трахаю ее безжалостно, без угрызений совести, терзая уже воспаленную плоть — каждый удар более жестокий и мощный, чем предыдущий. Ее пальцы впиваются в постельное белье, Син нечленораздельно мычит.

— Если ты трахнешься с другим мужчиной, я буду пытать его, прежде чем растворить его останки в кислоте. И ты не избежишь моей ярости, о нет. Я убью и тебя.

Я взорвался, когда ее сладкая киска обхватила мой член. Черт, эта гребаная самка всегда будет сводить меня с ума.

На улице еще темно, когда я просыпаюсь в постели один. Не потрудившись одеться, спускаюсь в поисках Син. Если она убежала, я пойду за ней. Я не позволю ей отказаться от нашей договоренности. Поворачиваю в сторону кухни, когда слышу шум, доносящийся оттуда. Я смотрю, как она роется в шкафах, выглядя в моей рубашке как воплощение секса.

— Что ты делаешь?

Она вскрикивает, крутится на месте, прижимая руку к груди.

— Ты напугал меня.

Ее взгляд пробегает по моему обнаженному телу.

Я ухмыляюсь.

— Нравится то, что ты видишь?

— Как мне может не нравится? У тебя потрясающее тело.

Глаза Син расширяются, когда я надвигаюсь на нее. Я кладу обе руки на стойку, загоняя ее в клетку.

— Я проголодалась. Здесь нет никакой еды.

— Это место для траха, а не для еды.

— Ты здесь не живешь?

— У меня есть особняк. Ни одна женщина никогда там не бывала.

— Скольких женщин ты трахнул на этой кровати?

— Я не считаю. Черт, я не помню, когда в последний раз меняли постельное белье. Думала, ты особенная?

Я хватаю ее за запястье, когда она пытается дать мне пощечину.

— Подумай хорошенько, когда в следующий раз поднимешь на меня руку, потому что я ударю в ответ. — Я сгибаю ее запястье внутрь.

— Ты его сломаешь! — кричит она.

Я отбрасываю ее руку.

— Помни, что я сказал.

— Я единственная, кто обязан хранить верность на время нашего соглашения?

— Чертовски верно.

— Значит, ты можешь засунуть свой язык и член в кого угодно?

— Я помню, как ты трахалась со мной, находясь в отношениях с Тревором. Не очень приятно сейчас, когда бумеранг возвращается, а?

Я разрываю рубашку, которая на ней, рассыпая пуговицы по полу кухни.

— Я голоден, но не для еды.

Сажаю ее голой задницей на стойку и перемещаюсь между ее пышными бедрами. Сведя ее груди вместе, я посасываю ее чудесные соски, двигаясь слева направо, затем обратно, доводя их до твердых пиков. Син откидывает голову назад и стонет от блаженства, запустив пальцы в мои волосы, подталкивая меня ближе к ее роскошным вершинам. Я опускаюсь на колени, целуя ее по пути. Раздвигаю половые губы, чтобы рассмотреть рай между ее ног, который пробуждает во мне психованного ублюдка.

— В твоей киске, наверное, кокаин.

Этот гребаный перевернутый треугольник полностью уничтожает меня. Прошло менее сорока восьми часов, а она снова держит меня в своих чарах. Син — единственный человек на этой планете, который может довести меня до состояния безумия, и я страшно ненавижу ее за это. Я скольжу языком по клитору, вырисовывая невидимую букву «А» на киске, помечая ее своей. Схватив Син за бедра, раздвигая их шире, а затем приникаю к ее набухшему узлу и быстро сосу. Она кончает в считанные минуты, умоляя меня остановиться, пытаясь вывернуться, но я продолжаю атаку, пока очередной оргазм не накрывает ее.

Мои чувства переполнены ею. Она везде, блядь, повсюду. Прошлой ночью я так и не смог заснуть из-за нее. Я вылизываю дрожащее тело Син, и, черт возьми, вид ее розовой блестящей киски, покрасневшей кожи и тяжелого взгляда вызывает у меня желание запереть ее навсегда от любопытных глаз других мужчин.

Я сжимаю свой налившийся член, останавливаясь у ее центра, но вместо того, чтобы протолкнуть его внутрь, провожу кончиком по ее щели, чтобы поиграть с собравшейся там влагой, а затем качаюсь вперед, дрожа, как маленькая сучка. Вот насколько сильное воздействие она оказывает на меня. Ее дырочка поддается, принимая мое вторжение, и я теряю себя в ее невероятной киске, без устали вбиваясь в тело Син.

— Тебе нравится трахать мои мысли, сводить меня с ума. — Это обвинение.

— Думаешь, только ты страдаешь? Я наполовину умерла после тебя, — признается она.

Зацепившись руками за ее колени, я поднимаю ее с барной стойки и прижимаю спиной к холодильнику. Кручу бедрами, проникая в ее тугие ножны, пока наши языки переплетаются, создавая чувственный ритм. Киска Син сжимается на моем члене, когда она достигает кульминации. Я глотаю ее крик удовольствия, наполняя до краев своей густой спермой. Обессиленный, я опускаюсь на пол.

— Так-так-так, хватит ли места еще для двоих?

Я оглядываюсь через плечо и вижу Джоша, стоящего с девушкой. Я дал ему разрешение приводить сюда своих блядей, если возникнет необходимость, но сейчас не самое подходящее время.

— Прикройся и держись позади меня, — шепчу я, когда мы поднимаемся на ноги.

— Извини, сегодня тебе придется пойти в другое место.

— Да ладно, здесь полно...

— Убирайся на хрен отсюда!

— Раньше тебя это не волновало. Теперь мне даже любопытно познакомиться с твоей подружкой. — Он идет вперед.

— Не подходи ближе, — требую я. Не хочу, чтобы Джош находился рядом с Син.

— Пойдем в другое место, — говорит девушка, ерзая.

— Обязательно, милая, после того, как я увижу, кто прячется за моим дорогим кузеном.

— Клянусь, если ты сейчас же не уйдешь, я надеру тебе задницу.

Син делает шаг в сторону.

— Привет, Джош.

Его взгляд перескакивает на нее, потом снова на меня.

— Иди наверх, мать твою! — кричу я, грубо толкая ее.

— Урод! — кричит она, выбегая из кухни.

— Какого хрена она здесь делает?

— Тебя это не касается.

— Я подожду снаружи. — Девушка поспешно удаляется.

— Ты все еще одержим ею, — раздраженно бросает Джош.

— Думаю, справедливо будет сказать, что я уже прошел этот этап.

— Лучше не будить лихо.

— Не могу, — вздыхаю я.

Он подходит ко мне, пока мы не становимся нос к носу.

— Не говори потом, что я тебя не предупреждал.