Глава 36

Несколько секунд ничего не происходило, затем по телу Урсулы пронеслась мощная дрожь, и она отпрыгнула от него.

Глаза Баэла распахнулись, и он посмотрел на неё ледяными бледными глазами, от взгляда которых её нутро содрогнулось от страха. С бешено стучащим сердцем Урсула сжала кинжал.

Его глаза сверкнули древним гневом, голос разнёсся по помещению подобно раскатам грома.

— Что ты со мной сделала?

Урсула постаралась не дрожать. Она не могла показать ему страх, иначе он найдёт способ разорвать цепи и сотрёт её в порошок.

— Мы дойдём до этого.

— Кто ты, девчонка? — гаркнул он. — Где другой гончий?

— Я Урсула. Генри сейчас недоступен, — наверное, лучше пока не упоминать, что он скончался.

Он сощурил свои ледяные глаза, изучая её.

— Ты знаешь, с кем говоришь?

— Баэл. Меч Никсобаса.

«Чёрт. Вдруг он ненавидит это прозвище».

— Хорошо. А теперь отпусти меня, — прорычал он.

— Само собой. Я могу тебя отпустить.

Когда Урсула не двинулась к нему, он добавил:

— Немедленно.

— Я отпущу тебя после того, как ты скажешь, где мне искать логово Никсобаса.

Завитки тёмной магии кружили вокруг него.

— Нет.

Урсула подняла кайкэн.

— Абракс украл душу моей подруги, и я хочу её вернуть. И у него есть другая душа, которая принадлежит мне.

Его улыбка была чистым ужасом.

— Ты собираешься угрожать ему этим маленьким кинжальчиком, гончая?

— У меня и меч есть.

— Абракс — Лорд Алнат, старший сын Никсобаса. У маленькой гончей вроде тебя нет шансов против него.

Чёрт возьми. Этим вечером Урсула весьма уверенно обращалась с мечом, но явно не понимала, во что ввязалась. И всё же у неё не было выбора. Найти Абракса — это решение всех её проблем.

— Генри сумел неплохо тебя нейтрализовать, — она выразительно посмотрела на цепи, сковывавшие демона. — Для простого смертного он поставил тебя в весьма затруднительное положение.

Баэл рванул цепи.

— Приведи его ко мне.

— Это невозможно, — её сердце всё ещё гулко стучало, но, похоже, цепи крепко удерживали Баэла. — Он мёртв.

— Как? — Баэл не столько сказал, сколько прорычал это слово.

— Его убили.

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. На мгновение Урсула подумала, что он заснул обратно… но тут он испустил рёв, от которого содрогнулось всё здание. Это был ужасающий, звериный звук, угрожавший разорвать Урсулу на куски. Она подавляла все инстинкты, кричавшие ей убежать прочь по коридору и спуститься на лифте. Когда он вновь взглянул на неё, его глаза сделались чёрными как ночь.

— Право его убийства принадлежало мне. Кто его убил?

— Не знаю.

— Я найду того, кто это сделал, и вырву его сердце из груди.

«Стальные нервы, Урсула. Стальные нервы».

— Не сомневаюсь в этом, но в твоём нынешнем положении это может занять некоторое время.

Баэл изучал её, и его глаза как будто заглядывали в саму её душу. На мгновение Урсула подумала, что он опять взревёт, но потом он взял себя в руки.

— Скажи мне, как он был убит.

— Его нашли в Центральном парке. Судя по всему, его внутренности развесили по деревьям как рождественские гирлянды.

Баэл натянул железные кандалы, его мышцы напряглись.

— Выпусти меня отсюда, — проревел он.

— Ты поможешь мне найти Абракса?

— Я найду Абракса и выдеру его рёбра через спину. Генри украл кое-что у меня, и его убил Абракс. Это означает, что моя собственность у Абракса. Так что если хочешь найти его, освободи меня, маленькая гончая, потому что у тебя самой нет ни единого шанса.

Урсула неловко поёрзала, её сердце бешено стучало. Ей придётся рассказать ей про душу. Если он не знает об её рычаге давления, то просто прикончит её.

— Я немного беспокоилась, что ты не захочешь работать со мной, — начала она, — поскольку ты демон теней.

— Верно. Я пирую существами Эмеразель.

У неё во рту пересохло.

— Точно. Так что в качестве рычага давления я добыла твою подпись, — она достала контракт из кармана, развернула, показывая ему, и сосредоточилась на том, чтобы сохранять голос ровным. — Я вложила ручку в твою ладонь и заставила тебя подписать. Теперь тебе придётся делать, как я скажу, если ты хочешь вернуть свою душу.

На мгновение комнату переполнило мёртвое молчание, и Урсула слышала лишь своё сердцебиение. Затем лицо Баэла изменилось — глаза потемнели, на лбу выросли рога. Холодная ярость сверкнула в чёрных радужках, и Урсула отшатнулась, чувствуя, как дрожат её руки. Баэл запрокинул голову и снова взревел, сотрясая этим звуком всё здание, заставляя трястись люстры и половицы. Тёмная магия бешено металась вокруг него, змеясь вокруг Урсулы. Все инстинкты кричали ей бежать.

Когда его рёв стих, он закрыл глаза, трясясь всем телом от ярости, и мгновение спустя его лицо вернулось в норму. Он взглянул на неё, и его глаза вновь обрели бледный, ледяно-серый оттенок.

— Сними с меня цепи.

Внезапно Урсуле перехотелось его освобождать. Он её прикончит. Она с трудом сглотнула.

— Я не уверена, что ты меня не убьёшь.

— Я не могу убить тебя, о чём ты хитро позаботилась. Ты украла мою душу и отдала её той монструозной шлюхе Эмеразель. Ты получила рычаг давления. Сними с меня цепи, чтобы я смог убить Абракса и вернуть свою душу.

Урсула скрестила руки на груди, чтобы скрыть и дрожь. Она не хотела злить его, но теперь заполучила преимущество и собиралась узнать всё возможное.

— Что забрал у тебя Генри?

Яростный взгляд Баэла не отрывался от её глаз.

— Видишь эти лужи крови подо мной? Он отрезал мои крылья.

— Зачем ему это делать? В рамках допроса?

— И потому, что они невероятно ценные, — он настороженно присматривался к ней. — Что ты за гончая?

Видимо, она задала глупый вопрос.

— Я новенькая. Откуда ты узнал, что я гончая?

— От тебя пахнет огнём Эмеразель, — в его голосе слышались нотки отвращения.

Урсула снова глянула на пятна.

— Почему кровь выглядит свежей?

— Раны не зажили. Если они заживут, то мои крылья уже не удастся прикрепить на прежнее место. Я должен оставаться изувеченным, пока не найду их. У тебя есть ещё вопросы, девчонка?

— Разве это не больно?

Баэл гневно посмотрел на неё, и ответ был очевидным.

Урсула помедлила, раздумывая, что сказать дальше. Оглядываясь назад, надо было думать с самого начала.

— Что делает твои крылья такими ценными?

— Они позволяют мне летать, — прорычал он. Баэл не добавил «очевидно же», но его тон намекал на это.

Урсула покачала головой.

— У Абракса уже есть крылья, и я видела, как он летал.

— Ты видела его в истинном обличье? — перебил Баэл, и на его лице отразилось удивление. — И ты выжила?

Ей хотелось огрызнуться фразой «очевидно же», но вместо этого она пожала плечами, будто это пустяк. Баэлу не нужно знать, что она едва не истекла кровью в библиотеке.

— Ты не ответил на вопрос о том, зачем ему нужны крылья.

Он стиснул зубы.

— Они были подарком от самого Никсобаса. Я буду осуждён навеки, если не найду их.

— Откуда тебе знать, что он ещё не отдал их Никсобасу?

— Потому что если бы отдал, я бы чах в бездне теней, а не торчал в комнате с одной из псов Эмеразель.

— Почему он не…

— Ты всегда задаёшь столько вопросов, девочка? Я не могу дать тебе эти ответы. Только Абракс знает. Если освободишь меня, я приведу тебя к нему.

Урсула посмотрела в его бледные глаза. Если проигнорировать тот факт, что он внушал ужас, то Баэл обладал некой величественной красотой, его бледно-серые глаза так ярко контрастировали с золотистой кожей — сочетание тепла и холода, сродни грозовым облакам, окрашенным поднимающимся солнцем. Он сам выглядел как бог… чёрт, да насколько она понимала, он практически и был богом.

Урсула не была уверена, что он не убьёт её после того, как она уберёт цепи, но какой у неё был выбор? Если она не попадёт к Абраксу, то и она, и Зи лишатся своих душ.

— Я тебя освобожу. Если ты поможешь мне найти Абракса, не убив меня, я верну тебе душу, — она понятия не имела, как вернуть душу, но не собиралась это упоминать. В любом случае, он бессмертен, и ему не нужно это знать.

— Если не сдержишь слово и не вернёшь мне душу, то тебя ждёт судьба ещё хуже, чем у Генри.

— Не сомневаюсь.

— А теперь сними с меня цепи, — взревел он.

Урсула сделала глубокий вдох, глядя на цепи. Звенья выглядели тускло-серыми. В сравнении со светящимися чарами, охранявшими книжные полки и дверь в комнату Баэла, цепи казались абсолютно обыденными.

— Как вообще эти цепи тебя удерживают? Они не выглядят магическими.

— Генри заковал их магией. Ты её не видишь, — ответил Баэл, шумно вздохнув.

— То есть, где-то есть замок?

— Расплавь звенья своим огнём.

Урсула содрогнулась. Она рисковала окутать огнём всё его тело, и тогда не останется сомнений, что он разорвёт её на кусочки.

— Я, эм, не очень хорошо контролирую свой огонь.

— Ну естественно. Я почти забыл, что ты не знаешь, что творишь.

Урсула взялась за звено цепи, ощупывая металл пальцами.

— Я только несколько дней назад узнала, что я гончая. У меня не осталось воспоминаний. Кестер просто заявился ко мне на кухню…

— Кестер? Палач? Он жив?

Горе переполнило её, и Урсула сдержала слёзы.

— Уже нет. Погиб несколько часов назад.

Баэл зарычал.

— Ты лжёшь. Я убил его в великом сражении на горе Асидейл.

— Чего? Нет. Я всё это время была с ним. Абракс только что убил его.

Глаза Баэла снова почернели, вновь проступили рога. Он забился на кровати, цепи вокруг его тела дымились. Он раздражённо заорал, но его лицо вернулось к прекрасному человеческому обличью. Железные звенья зашипели на его коже. Комната переполнилась запахом горящей плоти. Баэл заговорил сквозь стиснутые зубы:

— Освободи меня. Немедленно.

— Я пытаюсь, но тебе надо лежать смирно.

Цепи раскалились добела. Какое бы заклинание Генри ни вложил в железо, оно давало отпор и обжигало демона. Урсула помедлила, держа руку в нескольких сантиметрах от дымящегося металла.

— Оно тебя не обожжёт. Адские гончие невосприимчивы к огню, — сказал Баэл. Единственным намёком на агонию служил его отрывистый тон.