Я позволяю своим пальцам делать работу, когда приподнимаюсь и толкаю пальцы сильнее в неё, чтобы она продолжала извиваться подо мной.

— Из вестибюля позвонили до того, как мы зашли в душ. Они сообщили мне о том, что буря прошла достаточно, чтобы можно было уехать. Я сказал им, что мы не уедем сегодня. Может быть, даже завтра.

Из всего, что я мог выбрать, о чём признаться, я выбрал это. Почему? Может быть, чтобы она увидела, что уже сделала из меня эгоистичного мудака, который решил, что на этот раз я не отпущу ее так просто. Или, возможно, это было немного менее прямолинейно, чем сказать ей, что мое самое большое сожаление в жизни, это то, что я не боролся за нее раньше. В любом случае, важно, чтобы она получила это сообщение.

— Что… — она прерывается, когда я сгибаю пальцы, задевая то место, от чего по ней пробегает дрожь.

— Я хочу тебя, Миа, — объясняю я. — И не только сегодня.

Ее киска трепещет вокруг моих пальцев, побуждая меня вернуть рот туда, где она нуждается во мне больше всего. Но я жду, желая сказать последнюю вещь.

— Мой секрет, моя правда, Миа, в том, что ты принадлежишь мне. Всегда принадлежала. И всегда будешь.

С этими словами я нахожу ее клитор, всасываю его в рот, а затем сжимаю зубы настолько, что происходит взрыв.

Оргазм накатывает на нее, крепко сжимая ее мышцы. Ее бедра сжимаются вокруг моей головы, фиксируя меня на месте, а ее пальцы вплетаются в мои волосы, удерживая меня там, где ей нужно.

И я не останавливаюсь. Я трахаю ее до тех пор, пока она не кончит, пока ее дыхание не станет затрудненным, а мой рот не будет покрыт ее оргазмом.

Крики удовольствия Мии звучат звонко, от перевозбуждения она дергается подо мной. Только тогда я, наконец, убираю пальцы и рот.

Я осыпаю нежными поцелуями ее чувствительную внутреннюю часть бедра, нашептывая свои похвалы.

— Ты так хорошо себя чувствуешь, любимая. Я не могу дождаться, когда почувствую, как ты обхватываешь мой член.

Она стонет, ее голова падает набок и смотрит на меня насыщенными, остекленевшими глазами.

— Тогда не жди.

Я ухмыляюсь, приподнимаясь, чтобы опереться локтями на внешнюю сторону ее ног. Проведя большим пальцем по губам, я наклоняю голову.

— Тебе больше не о чем спросить? Что-нибудь сказать о моем признании?

Миа слегка качает головой.

— Нет.

— Могу я задать тебе последний вопрос? — я тянусь к своим брюкам рядом с ней, вытаскивая презерватив из бумажника.

— Конечно.

Я раскатываю резинку по всей длине, прежде чем встать, расположившись напротив ее входа.

— Если бы я попросил тебя рискнуть, ты бы согласилась?

Она улыбается, ее карие глаза говорят об этом раньше, чем она сама.

— Да!

Это единственное слово вливается в мою кровь, как яд, развращая мои мысли и заставляя меня поверить, что невозможное больше не является недостижимым.

Это моя гребаная девочка.

Не в силах больше сдерживаться, я врезаюсь в нее.