Меня отвлекает шум, и я поворачиваюсь в его сторону и вижу Зика, стоящего в открытом дверном проеме оранжереи, его глаза расширены, а челюсть отвисла, пока он рассматривает сцену.

Отлично.

И тут моё тело бросают, пистолет ударяет в кнопку, вылетая из руки, и Дороти падает в кислоту. Руки обхватывают мою шею, и мне сразу же перекрывают доступ воздуха: мой отец сидит на мне, вены на его горле проступают сквозь татуировки. Я дергаюсь, мои ногти впиваются в кожу его руки, пока я пытаюсь освободиться.

Но это бесполезно. Один только размер его тела ставит меня в такое невыгодное положение, что мне не выбраться.

— Ты, блять, тупая сука. Думаешь, у тебя есть сила? У тебя никогда не было здесь настоящей власти.

Его слюна летит на мою щеку, и мои легкие судорожно сжимаются, сердцебиение громко стучит в ушах, пока мое тело умоляет о передышке. Моё зрение затуманивается, и я запрокидываю голову назад, пытаясь вырваться из его удушающей хватки. Я едва могу различить Зика, который стоит неподвижно и смотрит. Ничего не делая, как он всегда впрочем то и делал.

Трус.

Мое тело слабеет, разум затуманивается, и я сдаюсь, понимая, что это конец. Мои последние мгновения пройдут в комнате, полной маков, под рукой человека, любовь которого я так сильно жаждала.

Раздается резкий звук, и на мою грудь опускается тяжесть, воздух с ужасающей скоростью возвращается в легкие, когда руки отца ослабляют хватку. Что-то мокрое стекает по моей шее, и запах крови ударяет в ноздри, заставляя меня застонать. Внезапно его тело поднимается и отбрасывается в сторону. Я задыхаюсь, мои руки летят к горлу, которое так чувствительное, что я вздрагиваю от прикосновения. Я жадно глотаю воздух, глядя на размытое лицо Зика с пистолетом.

Он протягивает руку, помогая мне встать, и обхватывает меня за талию, чтобы я не упала.

— Спасибо, — хриплю я, мой голос едва превышает шепот, мои голосовые связки огрубели от травмы.

Я осматриваю комнату, отмечая пулевое отверстие в груди отца, его глаза смотрят в потолок, а затем на бочку с кислотой, в которую погружено тело Дороти.

Они оба мертвы.

Все кончено.

Удивительно, но я чувствую лишь онемение.

— Пойдем, — говорит Зик. — Я помогу тебе всё убрать.