– Что новенького, Иван Иванович?

– К Валентине?

– Да, хотел повидать Валентину Ивановну.

– Нет дома.

– Зайду в другой раз.

– Скоро придет, – сказал Смирнов, отворяя дверь в комнату дочери и пропуская туда Максимова.

Узкая железная кровать, крохотный столик, тумбочка, этажерка с книгами, марлевая занавеска на окне, в углу платья, покрытые белоснежной простыней, салфетка на тумбочке, маленькое квадратное зеркало, цветная подушка для иголок, черная коробка с мотками разноцветных ниток. Окно выходило в сад, и аромат цветов мешался с неуловимым запахом этой комнаты, хорошо знакомым Максимову запахом Валиных духов.

Из соседней комнаты глухо доносились шаги Смирнова. Он выходил, возвращался, как будто передвигал или переносил что-то. И Максимову казалось, что Смирнов сердится.

Хлопнула наружная дверь. Максимов услышал голос Вали, сначала громкий, затем приглушенный. Недовольна его приходом.

Ему казалось, что прошло много времени, а Валя все еще не появлялась. Что, в сущности, он ей?! Так, знакомый, когда-то на одной машине работали. Зачем он пришел, чего хочет? Об этом уже было поздно думать: Валя вошла в комнату.

Она кивнула ему и задержалась у двери, вешая берет и поправляя волосы. Здороваясь, Максимов встал, потом сел, чувствуя, что мешает Вале пройти. И может быть, потому, что он действительно мешал ей пройти, она села на край кровати.

– Как твои дела? – спросила она.

– Уезжаю.

– Далеко?

– В Краснодар. А у тебя как? – спросил он.

– Работаю.

– Контора новая, мастерские новые, – беспечно сказал Максимов.

Она ничего не ответила, только посмотрела на него. Он пробормотал:

– Шел мимо, дай, думаю, зайду.

– Ну что ж… – сказала Валя.

«Зачем он пришел?» – думала она. Ничто не связывает их, этот человек ей чужд. Он спрашивает о работе, но разве ее работа интересует его? Вот он уйдет, и она будет рассказывать отцу о своих делах, потому что отцу это интересно. А Максимову безразлично. Конечно, она жалела его, как жалеют человека в беде, но не находила слов для утешения и не искала их: боялась, что ее участие он поймет по-своему.

И снова бродил Максимов по городу. Тоска, тоска! Он понял, что никуда не уедет, просто выискивал предлог, чтобы зайти к Вале. Куда, зачем он поедет? Что он этим докажет? До разговора с Валей он еще надеялся на что-то. На что он мог надеяться теперь?

Максимов отправился на автобазу за документами.

Волнуясь, подходил он к гаражу. Сколько лет ходил этой дорогой! Возле палисадника незнакомые лица; новые шоферы оформляются на работу. Максимов, вошел в проходную и, кивнув сторожу, хотел пройти, но тот остановил его:

– Пропуск?!

Максимов удивился:

– Ты что, Афанасьич, не узнаешь меня?

– Как не узнать! Да ведь с базы ты уволен, значит, надо выписать пропуск.

Максимов стоял ошеломленный. Его не пропускают на автобазу! Пятнадцать лет проработал, теперь чужой стал.

Он подошел к окошку.

– Куда, по какому делу? – сухо спросил нарядчик, новый человек, которого он не знал.

– Я здесь работал, уволился, нужно паспорт отметить.

– После двух часов. Сейчас обеденный перерыв, – ответил нарядчик и отвернулся.

А люди входили и выходили. Знакомые здоровались с Максимовым, незнакомые не замечали его. Девушки прогуливались у ворот. Слесари громко разговаривали, усевшись возле забора. Максимову казалось, что все видят, как его не пускают на базу. Из всего, что он пережил, эти минуты были самыми тяжелыми.

Он снова потребовал пропуск. Не стоять же ему у ворот целый час! Он здесь пятнадцать лет проработал, что за порядки!

В проходную вошел Поляков.

– В чем дело? – спросил он.

Нарядчик объяснил: гражданин требует пропуск, не хочет дожидаться окончания перерыва, шумит.

Поляков отчужденно взглянул на Максимова и велел выписать пропуск.

Долго ходил Максимов по автобазе. Стены нового здания уже были выведены, стропила положены, сквозь обрешетку еще не покрытой крыши пробивались тонкие полосы света. Он услышал чьи-то голоса, остановился возле оконного проема и увидел учеников Веньку Гордеева и Пашку Севастьянова, сидевших на ящиках из-под цементного раствора.

– Вон там будет механический цех, – говорил Венька, показывая на длинное и узкое помещение, наполовину огороженное тонкой, еще не законченной кирпичной кладкой.

А Пашка Севастьянов сказал:

– На профилактике подъемники ставят. Поднял машину – и работай под ней!

Слушая их, Максимов вспоминал, как много лет назад он точно так же сидел с Тимошиным, – тогда они только пришли на базу. Он ощутил те смутные запахи, которые почувствовал в первый день своего прихода сюда, когда все было новым и неизведанным. А теперь он знает здесь каждый кирпич.

Ударил гонг. Перерыв кончился. Обычный шум производства оживил гараж, мастерские, стройку.

Максимов вышел на первый двор. Нюра Воробьева протирала новую машину. Увидев Максимова, крикнула:

– Петр Андреич, подойдите!

Максимов подошел.

– Узнаете? – Она показала на машину.

Он сразу догадался:

– «Колдун»?

– Ага! – Нюра открыла кабину. – Смотрите, какая отделочка.

– Хорошо сработали, – сказал Максимов. В голосе Нюры он услышал волнение, которое испытал сам, впервые принимая машину.

– Напарника нового дали, парень молодой, покалечит мне машину. Эх, Петр Андреич, мы с вами на ней верных двести тысяч наездили бы!

Подошел Демин, удивленно поднял брови при виде Максимова, поздоровался.

– Обратно на машину, Петр Андреич?

– Да вот уговариваю, а он не хочет, – сказала Нюра.

Максимов перехватил взгляд, который Нюра бросила на Демина, и опустил глаза. Ну что ж, не всем это дается!

Демин с Нюрой вполголоса разговаривали, уже не замечая Максимова. Одна за другой въезжали в ворота машины, разворачивались, становились на мойку; девушки-кондукторы спешили в диспетчерскую; слесари забирались под машины; на стройке стучали молотки, визжали пилы, скрипел цепью подъемник. Как уйти от всего этого? Работать, работать, крутить километры, взяться за руль, дать газку. Умел он ошибаться, нужно уметь исправлять свои ошибки. И когда к машине подошел новый напарник, совсем еще молодой парнишка, Максимом, отстранив его рукой, сказал:

– Беги, браток, к механику, проси другую машину.

И в ответ на удивленный взгляд напарника добавил:

– Беги, беги, тут шоферов полный комплект!

Но паренек попался строптивый. Он поднял шум и шумел до тех пор, пока не привлек внимание проходившего по двору директора.

– Что происходит? – спросил Поляков.

Паренек объяснил.

– Командуете?! – с неприязнью сказал Поляков. – Ведь вы пришли документы оформить.

Максимов стоял, опустив голову, потом поднял глаза, посмотрел на Полякова:

– Ну… Михаил Григорьевич…

– Так… – медленно проговорил Поляков и кашлянул. – Так. Ну, хорошо. Идите оба к механику, я дам распоряжение.