Когда я была готова, я сделала ровный вдох, а затем повернулась, чтобы посмотреть на лица, которые я не видела уже шесть лет. Первым человеком, которого я увидела, была моя мать. Она выглядела старше своих пятидесяти четырех лет, но, без сомнения, смерть моего дяди добавила морщин на ее, все еще, красивом лице. Моя бабуля, стоявшая рядом с мамой, выглядела все так же, как и в тот день, когда я уехала. Мой второй брат стал совсем другим. Он был мускулистым... Очень мускулистым. В последний раз, когда я его видела, он был очень толстым.

— Иисусе, Лэй, кто-то купил тебе абонемент в спортзал? — ошеломленно спросила я.

Отец расхохотался у меня за спиной, а мама с бабушкой прикрыли рты руками, стараясь приглушить смех. Мой брат ухмыльнулся мне, но его аквамариновые глаза ярко сияли.

— Я же не могу вечно быть толстым близнецом, правда? — спросил он, насмешливо.

Я игриво усмехнулась.

— Думаю, что нет. Ты отлично выглядишь.

Лейтон подмигнул мне.

— И ты тоже, сестренка.

Мои губы на мгновение дрогнули, затем я повернулась и посмотрела на отца. Его красивое лицо было таким же, только немного полнее. Все его тело стало полнее.

Я моргнула.

— Пока Лейтон ходил в спортзал, ты ходил в паб и забегаловки, да?

Отец осторожно заправил мои волосы за ухо.

— Дерзкий ребенок. Я хочу, чтобы ты знала, что несколько слоев жира никогда никому не повредят. Он согревает меня в эти холодные зимние ночи.

— Я просто шучу, — фыркнула я и обняла его.

Мне нравилось, что он был полнее, потому что тогда было больше места для объятий.

Мой брат, мать и бабуля были в припадке смеха от моих поддразниваний, и им потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться. Бабуля подошла ко мне, когда ей стало легче и притянула меня в свои теплые объятия.

— Привет, моя дорогая, — промурлыкала она.

Я закрыла глаза и крепко обняла ее, потерявшись в ее успокаивающем голосе. Моя бабушка была родом из Крамлина в Дублине, Ирландия. У нее был такой же сильный акцент, как и всегда — хотя она прожила в Англии последние пятьдесят лет, она никогда не теряла своего ирландского акцента, и мне это в ней нравилось.

Я ласково улыбнулась:

— Привет, бабуля.

Когда она отпустила меня, Лейтон был уже рядом, обнимая меня своими большими мускулистыми руками. Я тихонько вскрикнула, когда он поднял меня с пола и держал в воздухе, как будто я ничего не весила.

— Не могу дышать, — игриво прохрипела я.

Мой брат поставил меня на землю и фыркнул:

— Маленький ужас.

Я игриво ухмыльнулась, но тут же сменила свою ухмылку на радостную улыбку, адресованную матери, когда та подошла ко мне. Я ожидала, что она улыбнется мне и, возможно, немного заплачет, но я определенно не ожидала, что она разрыдается, когда обнимет меня, что она и сделала.

— Добро пожаловать домой, детка, — заплакала она. — Я так по тебе скучала.

Я обхватила руками ее маленькое тело и крепко обняла. — Я тоже скучала по тебе, мама.

Это была чистой воды правда. Я действительно скучала по ней. Мы не пришли к соглашению в том, что я буду жить вдали от дома, но она все еще была моей матерью, и я сильно любила ее. Она долго обнимала меня и плакала. Она то и дело вырывалась из наших объятий, всматриваясь в мое лицо, потом снова обхватывала меня руками и сжимала так крепко, как только могла. Она словно не могла поверить, что я стою перед ней. Это делало меня одновременно счастливой и грустной. Счастливой, потому что она была счастлива видеть меня, и грустной, потому что это была моя вина, что ей редко удавалось видеть меня.

«У тебя были свои причины», — напомнила я себе.

Я погладила ее по спине.

— Все хорошо, мам.

Все было не хорошо, но я чувствовала, что это было правильно.

Когда мы, наконец-то, оторвались друг от друга, я перевела взгляд с моей семьи на дядю и нахмурилась.

— Думаю, что единственный человек, которого мне осталось поприветствовать — это Локлан.

У меня за спиной кто-то прочистил горло.

— Не совсем.

«О, нет! — мысленно взмолилась я. — Пожалуйста, Господи, нет!»

Я почувствовала, как мои глаза расширились, когда его голос обволакивал меня, словно теплый плед. Сколько бы лет ни прошло, я узнаю его голос, даже если это будет всего лишь шепот. Я медленно повернулась, и замерла, когда увидела, что он стоит в дверях гостиной, прислонившись к косяку и засунув руки в передние карманы джинсов.

«Его глаза, — прошептал мой разум. — Что у него с глазами?»

Было много вещей, которые мне нравились в этом человеке, но его глаза были моей самой любимой частью. Они были первыми, на что я смотрела всякий раз, когда видела его. В его глазах цвета виски всегда был озорной блеск, который видела только я, потому что смотрела достаточно пристально. Этот блеск говорил мне, что его душа жива и цветет, но то, что я увидела сейчас, заставило меня вздрогнуть.

В его глазах не было ни искорки, ни блеска, никакого-либо другого света. Они были мертвы и отражали затянутое тучами серое небо, которое часто нависало над Йорком. Они были такими же пленительными, как и запоминающимися.

Несмотря на то, что я переехала за тысячи миль, чтобы убежать от него, каждый день, в течение последних шести лет, я просыпалась, видя эти карие глаза, и засыпала, слыша этот успокаивающий голос. Я никак не могла отделаться от него, даже находясь на другом конце света или в соседней комнате.

Я жила и дышала Кейлом Хантом, и это убивало меня.

— Кейл, — с трудом прошептала я, глядя на мужчину, который разбил мне сердце.

Он пристально посмотрел на меня, затем без малейшего следа эмоций машинально моргнул и кивнул в знак приветствия.

— Добро пожаловать домой, малышка Лэйни.