- Знаю. Борода пегая, седая с черным. На шапке лисий хвост. С луком мог быть. Верно? - Угадал. - Не угадал. Знаю. - Ну, может и так. Мне то что? - Давно был Хвост то? - Дык, я что считал? Дней с десяток. Ага, заболтал я хозяина. Вот тебе и Молчун! Подобрел ардан, разговор поддерживает. Не чурается чужаков. Надо дальше давить. - Так пустишь, нет, хозяин? Мы ж не за просто так. Можем отработать, а можем и заплатить чем. - Да? А чем заплатить? Самоцветами своими? - А хоть бы и самоцветами... Пока мы мило беседовали, во дворе появились зрители. Три мужика - один постарше, с изрядной сединой, а двое моего возраста или чуть моложе. Две женщины делали вид, что срочно понадобилось по воду, а тут такое дело - гости припожаловали. Вот и мялись теперь несчастные с коромыслами, не зная что ж делать: по воду пойдешь, глядишь и спектакль пропустишь; здесь останешься - как бы потом с ведрами в темноте ноги ломать не пришлось бы. Ну, и понятное дело, ребятня выглядывала из каждой щелки. Я насчитал не меньше десятка пар горящих любопытством глаз. - Ты, хозяин, во двор-то пустишь нас? - подал голос Сотник. - Или так через плетень и будем говорить? - А я еще не решил, - самодовольно ухмыльнулся ардан. - Думаешь, ты нам сильно нужен? - уверенность, звучащая в голосе пригорянина, невольно заставила траппера насторожиться. Он стрельнул глазами по сторонам. Гордо подбоченился. Сказал громко: - Че ж приперлись, коли не нужен? - Так мы и с кем другим договориться можем. Вон, у тебя за спиной тоже хозяева стоят. Ардан оглянулся. - Ха! Хозяева! Что скажу, то и будет. Интересно, он правда такой, каким казаться хочет? Или выдает желаемое за действительное? Да нет, похоже, и вправду лысый мужик здесь за главного. Остальные и не подумали рот ему закрыть. Смутились, глаза потупили, как невесты на выданье, и дружно промолчали. Ладно, будем с тобой по другому общаться. - Сколько возьмешь? - сейчас мы тебя на жадность проверим. - А тебе чего надоть? - сразу прищурился траппер, но потом быстро поправился. Я с тобой еще не о чем не договорился... - А я-то думал... Я пожал плечами, коротко кивнул Сотнику: - Пошли что ли? И сработало! Мы не успели даже повернуться, как ардан всполошено вскинулся, опустил лук: - Вы, это, мужики, погодьте! - Чего там тебе? - через плечо бросил я. - Погодьте, погодьте... Во двор зайдите, поговорить надо. - А надо? - так, Молчун, главное - не переиграй. А то и в самом деле обидится и не позовет. - Заходите, заходите. Экие вы обидчивые... Время, понимаешь, такое - не всякому подорожнему верь. - Ладно уж, хозяин. Зайдем. Посидим рядком, поговорим ладком. Ни ворот, ни калитки в плетне не оказалось. Зато был перелаз, через который мы успешно и перебрались во двор. Собакам хватило одного окрика лысоватого ардана, чтобы умчаться сломя головы кто куда. Видно, крут он на расправу с теми, кто послабее. Но, имея в спутниках Сотника, четырех таких трапперов можно не бояться. - В дом не пущу, - сразу оговорился хозяин. - Кто вас знает? Может, порчу наведете. Вон рожи какие. Чем ему наши рожи не понравились? Ну, заросшие, как лесовики. Так, понятное дело, где ж бриться-стричься в дороге? Ну, у Сотника повязка через глаз... - А эта вовсе глаз не кажет, - кивнул ардан в сторону Мак Кехты. - Никак хворая?

- Да нет, не хворая она, - пришлось вступаться мне за сиду, выдумывая байку на ходу. - Обет дала - год лица никому не показывать. - Это что ж еще за обеты такие? Не по-нашему что-то. - Да мужа у нее убили. Вот и горюет. А что до "нашести" обета, так не местная она. С юга дальнего. - Эге. С югу. Всяких я перевидал. Таких еще нет. Все вы, вроде как не нашенские. Одна девка только... А наметанный у него глаз. Даром, что в лесу живет. Видит купцов раз в полгода, да своих соседей-трапперов иногда. - Верно. Прав ты, - коротко заметил Сотник. - Из Пригорья я. Лицо хозяина сразу вытянулось. Еще бы! Кто ж не слыхал о воинском искусстве пригорян? Верно, одни глухие, так им на пальцах объяснили. - А я из Приозерной империи, - добавил я, чтобы сгладить впечатление. - Гелка из арданов будет. Правда и родилась, и выросла на Красной Лошади. Потому и признал ты ее одну. Хозяин почесал бороду. - Ладно. В сенник пойдем. Там поговорим. В сенник так в сенник. Лишь бы под крышу. - Годится. Пошли. Он зыркнул исподлобья на стоящих поодаль мужиков: - Ну? Чего уставились? Я дело обтяпаю. Возражений не последовало. Несмотря на недовольные гримасы, рта открыть никто не посмел. Трапперы быстро разошлись, скрывшись кто в доме, кто за домом, ровно и не было их. Бабы наконец-то отправились по воду. Зато, сообразив, что беды наверняка уже не будет, на волю вырвалась ребятня. Как горошины из стручка выкатились. Возрасту от трех годков до десятка. Чумазые, вихрастые, огненно-рыжие, как на подбор. Что ни говори, а маленькие арданы. Породу сразу видно. Детвора закрутилась поблизости не хуже, чем недавняя свора. Оно и понятно: где бы не проходило детство - на вилле среди виноградников, в лесной глуши на фактории, в городском ремесленном квартале или королевском дворце - главной чертой малолетнего сорванца всегда было и останется любопытство. Даже не любопытство - это слово не очень хорошее, а любознательность. На мордашках нескольких из них - самых смелых, надо полагать - я заметил густо намазанные соком чистотела корочки. Вначале насторожился: что за зараза такая? А потом сообразил - ветрянка. Кто ж в детстве ею не переболел. Видно, каким-то манером умудрились дети трапперов заразиться от заезжих торговцев. Ну и хорошо. Малышней все разом переболеют, потом хлопот меньше будет. Тем временем лысый ардан зарычал и на детей, как недавно на собак. Однако они не сильно прислушивались. Тогда он махнул мне рукой - пошли за мной, мол. Пошли так пошли. - Тебя, хозяин как величать-то? - он или забыл представиться, или просто мало празднует нас. - Зови Метким, - буркнул ардан. - Добро. А я - Молчун. - Ну и молчал бы, коли Молчун. Вот такой у нас хозяин. Приветливый. Без доброго слова мимо не пройдет. А и стрыгай с ним. Не детей же нам вместе нарекать? Договориться бы обо всем, о чем хотелось, и век не видал бы его. Сенник располагался сразу за срубом. Должен заметить, не скупятся трапперы арданские, когда дома себе строят. Бревна - вдвоем не обхватишь. Не всякий таран разобьет. В стенах прорезаны узкие окошки, защищенные крепкими ставнями, и двери. Кроют дома арданы все больше дерном. За зиму-осень он влагой напитывается, весной зеленеет. Не легко такую постройку и сжечь и разбить. Да это правильно - лихих людей и раньше в здешних краях хватало, а уж теперь, после войны... И раздумья вернулись к Мак Кехте. Ей-то удавалось пожечь не одну факторию. Наверняка, навыки богатые в этом деле. От размышлений меня оторвал негромкий голос Сотника. Кажется, он обратился к ардану. - Ого, а кони у вас откуда? - Да, так, - Меткий замялся. - Тут одни проезжали - бросили хромых. Я поднял глаза. Неподалеку от сенника, за сложенной из жердин оградой понуро стояли шесть лошадей. Мокрые, а потому все без исключения вороные. - Богато живете, трапперы, - покачал головой пригорянин. - А, - махнул рукой ардан.- Где там! Жрут, как проклятые, а толку с них - аж никакого. - Так отдай нам. - Что значит - отдай? - выпучил глаза траппер. - Даром? - А то? Тебе ж они не нужны. Опять таки, жрут много. - Хе! Даром! Даром за амбаром! Да я их лучше порежу - мяса навялю. Говорят, вкусно - за уши не оттянешь! - Эх, Меткий, - усмехнулся я. - Веселин тебя не слышит. Они ж за коня горло перегрызут. - А тебе что? Ты из Повесья, что ли? Нет! Вот и не лезь, когда не просят. - Я не про то. Продай, коли так отдать не хочешь. Ардан задумался. Видно, проняло его мое предложение. - Пошли. Сядем, поговорим. В ногах правды нет. - Ну, пошли. А что до правды, так ее для бедняка нигде нет. - Ну, ты и трепло! А еще Молчун. Заходи. Сенник дохнул из распахнутых дверей одуряющим ароматом лесных трав. Такие вырастают на скрытых от людского глаза полянах в дремучих чащобах и луговые травы ни в какое сравнение с ними не идут. Одна ночь на кипе душистого, теплого сена добавляет годков пять жизни. Просто чародейство какое. Не зря молва людская приписывает знахарям-травникам занятия волшебством. - Так. Тут и заночевать можете, - Меткий внимательно огляделся по сторонам. Уж не запоминает ли сколько сена, страшась, что мы за ночь его запасы уполовиним? - Спасибо, хозяин. Давай уж и о цене поговорим. - Давай, давай, - ардан уселся, поджав под задницу ноги. Приготовился к долгому торгу. - Ну, что? Харчей ты нам дашь в дорогу? - краем глаза я наблюдал за спутниками. Гелка принялась ковыряться в нашем мешке. Она всегда себе работу сыщет - пришить там что или дырку залатать. Сотник присел рядом со мной. Насчет лошадей это он здорово придумал. На сколько путь сократить можно, если не на своих двоих чесать, а в седле. Вот не уверен я, что получится. Не выкупить у Меткого, нет, продаст, никуда не денется. Даром не отдаст, конечно, а за горстку самоцветов аж бегом поведет со двора. Переживал, что у меня с ездой не заладится. Имел пару раз горький опыт, потом ушибы да ссадины лечил. - Харчей? Подумать надо. Самим мало. - Ну, так не за просто так. - Оно понятно. Так я все едино ваши камешки втридорога у торговцев менять буду. Они ж так и норовят честному труженику в глотку вцепиться, ровно клыканы какие. - А ты не меняй, Меткий. Сразу не меняй. Пущай полежат. Они же жрать не просят. И мыши их не поедят, верно? А там, глядишь, цены сменятся. - То ж я и гляжу, как вы жирно живете на своих приисках. На золоте едите, на серебре умываетесь. - Ну, чего нет, того нет. А все ж не жаловались до сих пор. - А что ж тогда вы толпами такими бежите с приисков? Ровно дерьмом после меда помазали. То один, то толпой цельной... - А что, раньше с приисков не уходили? - развел я руками. - Всегда кто-то приходит, кто-то уходит. - Ага. Завсегда. Только что-то я нынче летом не видал, чтоб туда ломились, как на свадьбу за халявным пивом и жратвой. - Вот-вот, - я попытался вернуть разговор в нужное нам русло. - Харчей ты нам дашь или нет? Заплатим, между прочим. Не как на свадьбе. - Нет, ты погодь! - ардана, видать, понесло. - Ты мне скажи, чего ты на своем прииске забыл? Чего вы претесь туда? Не можете, как честные люди свой кусок хлеба заработать? Вот тут уж и я почуял, что гнев начинает во мне закипать. Как тогда с Белым. Еще чуток и схвачу траппера за грудки. Как тогда договариваться будем? Терпи, Молчун, терпи... Я протянул ему руки, ладонями под нос - на смотри! - На, смотри, Меткий, зарабатываю я свой кусок хлеба или на шармачка проскочить норовлю? Давно я уж за кайло не брался, но годами наработанные мозоли так просто за десяток дней не сойдут. Тут тоже годы нужны в холе да в неге. - Че ты мне грабли под нос тычешь-то! - попятился ардан. - А то, - я старался говорить спокойно, но не очень-то удавалось. - Что горблюсь я не меньше твоего. Да не на воздушке по лесу гуляю - там ягодку сорвал, там цветочек понюхал, а под землей карячусь. Кровля на тебя не рушилась, а, Меткий? Да ты и не знаешь, что это. Как заживо хоронят... Крысы каменные не одолевали? А стуканец друзей жрал? - Да я,.. - начал было траппер, но осекся. Видно понял, что по сравнению с трудом рудокопа, его хлеб почти что легким показаться может. Но сдаваться он и не подумал: - Что, тяжко на прииске приходится? А я тебя туда гнал? Или кто-то гнал? Не можешь по другому зарабатывать - шуруй под землю! А вот тут он прав... - А вот тут ты прав, Меткий, никто меня не гнал под землю. Сам дурень полез. Сам и расхлебывать должен. Думал, разбогатею в одночасье. Поперся за семь лиг киселя хлебать. Вот и нахлебался... - Что, не разбогател? - Так как тут разбогатеешь? Порода обеднела. Это по городам сказки сказывают, мол, копни только и самоцветы сами посыплются. А на деле столько глинозема лопатой перекидаешь, чтоб хоть один словить. А два раза в год: нате вам, ешьте, не обляпайтесь, сборщики податей от Мак Кехты... - Так пришили ж Мак Кехту? - То-то и оно. И все мы думали - сидов прогнали, работай да радуйся. Ан нет. Петельщики заявились. - У, это сволочи те еще. Мне Хвост сказывал. - Ну. Вот видишь. Всего ничего свободными пожили. А теперь Витгольд с Экхардом зайдутся спорить, кому из нас кровь сосать. Они-то зайдутся, глядишь и дракой сойдутся, а бока мятые у нас будут. - Это точно, - ардан уже не спорил, что не могло не радовать. - Вот и бежим, куда глаза глядят. Лучше раньше удрать, чем потом в землю-матушку навсегда залечь. - Бежать вольно, коли есть куда... - Точно. Потому парни и раньше не разбежались. Не за сказочные богатства ведь работаем, а за то, чтоб кусок хлеба, а к нему и солонины ломоть не худо бы, был не только на сегодня, но и на завтра. А уйди вот так ни с того ни с сего. С бухты-барахты? Куда податься? В трапперы? Можно, ежели умение есть. А кто городской, след белки от следа куницы не отличит, а барсука от волка? В город возвращаться? Так в тридцать годков идти в подмастерья как-то не того... Согласен? - Согласен. - И в войско не всякого тоже возьмут. - Оно понятно. - Вот и выходит - мы вроде вольные, а на самом деле крепостные. Жизнь так кабалит, не всякому барону под силу. - А ты, значит, вырвался? - Меткий хитро прищурился. - В трапперы решил податься али в город? А может, в войско? - Могу и в трапперы, - не покривил я душой. - Приходилось и плашки ставить и силки настораживать. А могу и в город. Читать-писать разумею. Счет знаю. - Вона как, - протянул ардан. Про Сотника, пригорянина, он и спрашивать не стал. Ясное дело, в любом войске нарасхват такие бойцы. - Ладно. Поговорили. Он развернулся с тем, чтобы уходить, но задержался, еще раз внимательно оглядывая моих спутников. Мак Кехта, не поднимая головы, забилась в самый дальний угол, почти в темноту. Правильно делает. Нет нужды местным жителям ее лицо видеть. И все-таки Меткий прежде всего обратил внимание на феанни. - Сидит, накрылась, глаз не видно, - пробурчал он. - Вроде дурное замыслила. - Да не бери в голову, Меткий, - придется его успокаивать, отвлекать - не ровен час потребует, чтоб убрала сида капюшон, а этого нам допускать никак нельзя. Переживает баба. С горя малость умом тронулась. Чего тебе от нее надо? - Ладно, пущай сидит, - неожиданно легко согласился ардан. - По нашей жизни умом тронуться легче легкого. Кто мужика-то ейного пришиб? Остроухие или наши? - Люди, - если вспомнить покойных ярла Мак Кехту или Лох Белаха, так я не соврал нисколечко. - Время, видишь, неспокойное. - Это так. Про Мак Кехту слыхал? Ну вот, сейчас начнется. Только б у сиды хватило выдержки не вмешаться. - Слыхал. - У-у-у, зверюга. Народу положила, страсть. - Да уж. - Палила целыми хуторами, кишки на деревьях развешивала. До крови охочая, говорят. Прям пила бы ее. Слава Пастырю Оленей, шлепнули ее. - Да ну? - Дык, у вас же на прииске дело было! Нешто не знаешь? - в глазах Меткого мелькнуло подозрение. - Трупа ее никто не видел, - и это тоже правда, лопни мои глаза. А если Хвост что и рассказывал, должен был упомянуть, что сида ушла в стуканцовы ходы. - Да-а, жалко. Уж ее-то за все злодеяния помучить бы как следует. Мне б волю дали - жилы тянул бы, да железом каленым... Что ж он смакует-то? Нашел о чем поговорить. И ведь не возразишь особо - в сей момент в пособничестве остроухим обвинят. Как тогда договариваться с траппером? А без их харчей да коней нам, похоже, не обойтись уже. -Что толку переливать из пустого в порожнее? - я постарался придать голосу побольше убедительности. - Не нашего ума дело. Мы люди маленькие, свои шкуры сберечь и ладно. - Ты в ее шкуре был, дядька Меткий? - неожиданно вмешалась Гелка. Вот еще напасть на мою голову. Сейчас ляпнет что-нибудь лишнее по простоте душевной. - Нет, не был! - рыжие брови ардана полезли на низенький лоб. - Так и не суди! Всех родных-близких в одночасье потерять - тут любой с ума стронется, лютовать начнет. - Хех, - выдохнул, как от кружки чистого ржаного вина, траппер. - У тебя что, Молчун, все бабье племя с прибабахом? Одна сидит, молчит - дундук дундуком. Другая на честных людей кидается, ровно волчонок. Ишь, чего удумала, чтоб я да в шкуру остроухой заразы! Ты, девка, поди, да тем, чьих родных ведьма проклятая порезала-пожгла, расскажи про то, кого она там и где потеряла! Видит Сущий, как же мне надоело всех успокаивать, споры утихомиривать, словно жрец какой-то. - Не обращай внимания, Меткий. Девка больно жалостливая. Она всех жалеет. И людей, и нелюдей. И тех, кого режут, и тех, кто режет. Давай лучше о деле. - Хех, о деле? А ежели я теперь обижусь? Он еще и выпендриваться будет? Обидится! Да глаза уже от жадности кровью налились. Вместо ответа я вытащил из-за пазухи заветный мешочек. Подкинул на ладони. Да, легковат он у меня. А кто ж думал, что траты так рано начнутся. Еще до обжитых земель не добрались, а уже развязывать приходится. А ведь каждый камешек потом и мозолями заработан. За каждый чего-то не доедал, не допивал... Тьфу, ты пропасть! Как такие мысли возникают? Стыдобище! Ни одного самоцвета покамест не потратил, а уже пожалел! Я дернул за веревочку, вытряхнул содержимое мешочка на ладонь. Траппер застыл с открытым ртом. Пожалуй, Хвост ему тоже камешки показывал. Может и сменял пару на что-то полезное. А у самоцветов сила есть. Сила не хуже чародейской. Привязывает людей. Мы-то народ привычный. Ковыряемся в земле, драгоценности десятками через пальцы бегут. Относишься к ним, как к обычным камням. Порой забываешь об их истинной стоимости в миру. А вот люди далекие от приисков совсем по другому их блеск видят. Вот так блеснет порой в глаза и все навеки приковало. Человек готов на преступление пойти, жизнь у ближнего отнять лишь бы завладеть вожделенным сокровищем. Даже не для обогащения, а просто для удовольствия обладать сверкающей красотой. Вот и Меткий, похоже, пропал благодаря щедрости Хвоста. Пропал раз и навсегда. - Ну, Меткий. Вижу, разговор у нас будет. Ардан кивнул. Сглотнул сухим горлом. - Чего ж не поговорить? - Тогда начнем с коней. Ты говорил, хромые они у тебя? Он надул губы обижено. - Говорил, были хромые. А щас гладкие, аж лоснятся. Отъелись, отдохнули. - Так я погляжу? - приподнялся Сотник. - Ты наглядишь там... Вместе сходим. - Как скажешь. Ты хозяин. Они вышли. - Та бьех го, феанни. Спасибо, госпожа, - я обернулся к Мак Кехте, стараясь поймать ее взгляд во тьме капюшона. - Та аглэ орм, шив' ни риэн. Я думал, ты не выдержишь. Она промолчала. Дернула плечом, отвернулась. Обиделась, должно быть. За что? Кто ей виноват, что дурная слава вперед имени бежит? Проливая кровь без меры, убивая направо и налево, к такому нужно быть готовым. Да и Сущий с ней. Пусть молчит. Может, умнеет? Гелка сидела, уткнувшись носом в шитье. Она всегда так. Скажет что-нибудь, а потом мучается - не то ляпнула. - Не переживай, белочка. Он не может ее судить. Ты можешь, но не будешь, я знаю. В этом и заключена подлинная справедливость. Она кивнула. Будем думать, согласилась. Теперь прикинем, сколько придется отдать ардану. Хотелось бы поменьше. А вот как выйдет? Они тут цены самоцветам не знают. Могут такую заломить - мало не покажется. Вернулись Сотник с Метким. Траппер бережно притворил за собой дверь. По его сияющей под маской напускного равнодушия физиономии я понял - кони не порченные. - Добрые кони, - подтвердил мои мысли Сотник. - Совсем не годящий один. А нам четверо нужно. - А я что говорил? - вмешался Меткий. - Где ж добыл таких? - мой спутник глянул пристально, как мировой судья. - Не в лесу же поймал? - Да нет, - замялся траппер. - Проезжали тут одни - за харчи оставили. - Военный народ? - Ты соткудова распознал? - Я строевого коня сразу отличаю. Не купеческие лошадки. Ну, так прав я? - Прав. Прав. Глазастый! - Так кто оставил-то? - меня азарт уже начал разбирать - что ж он запирается? Почему прямо не скажет откуда лошади? - Тебе не все едино? - Как же нам все равно быть может? - развел руками Сотник. - Ты нам коней передаешь навроде кота в мешке. Мы, не сегодня - завтра, их старых хозяев повстречаем. Как докажем, что не конокрады? - А это ваша уж беда - доказывать. - Ну, так мы можем и тебе их на память оставить. Хочешь - режь, а хочешь - так ешь. - Ладно. Уломали. Настырные вы мужики. Отряд тута проезжал. Вроде как гвардейцы трегетренские. Поверх кольчуг накидки цвету... - Коричневые? - Ага, как лещина спелая. А на плече, вот тут, веревка крученная. Петельщики? Неужто отряд Валлана? Да, тесен мир. Сколько живу, столько убеждаюсь. - И называются они как-то мудрено... Мне ваш говорил, который в шапке с хвостом.