— Всего несколько жалких слов, Антоний, и все это может закончиться. Скажи мне, что ты видел.

— Вы... вы отпустите меня? — плачет он.

Смеясь, я раскуриваю косяк, и пепел дождем сыплется на его потное, залитое соплями лицо.

— Я обещаю отпустить тебя на свободу

— Я видел вас и леди.

Его слова деформированы, буквы звучат не так, как должны, и каждые несколько секунд он сплевывает еще больше крови у моих ног.

Я ослабляю давление на его запястье.

— В оконном стекле, это... это выглядело так, как будто у вас была интимная близость. П-п-пожалуйста, пожалуйста, умоляю вас... Милорд.

Удовлетворенный вздох вырывается из меня, возбуждение пробегает по моим венам, даже когда его слова напоминают мне о том, каким глупым и безрассудным я был.

— Я ценю твою честность, — иду позади него, мои руки скользят по его шее и сжимают ее прямо под ушами. — И к счастью для тебя, я милосердный бог.

Я выкручиваю до тех пор, пока кости не трескаются и не расходятся. Его безжизненное тело падает на землю подо мной, его глаза широкие и пустые, лужа крови образуется там, где она вытекает изо рта.

— Будь свободен, Антоний.

Я подношу косяк к губам, делаю последнюю затяжку, прежде чем бросить его на труп, позволяя зажженному концу прожечь глаз льва в центре его груди, и странное чувство удовлетворения проникает в меня, когда я наблюдаю, как он превращается в пепел.