Я вынимаю указательный палец и вставляю вместо него средний, который немного толще. Она снова задыхается. Я чувствую, как ее киска сжимается вокруг моего пальца. Я чувствую сопротивление тех частей ее тела, которые никогда раньше не были нарушены.

С моим пальцем внутри нее, я снова медленно массирую ее клитор. Она поворачивает свое лицо к моей шее, закрыв глаза и прижимаясь губами к моей коже.

Я тру немного сильнее, скользя пальцем внутрь и наружу.

Она издает звуки, похожие на те, что издает тот котенок в шкафу — тревожные и отчаянные. Ее руки все еще скованы. Все, что она может сделать, это сдвинуть бедра на полдюйма, крепко сжимая мой палец.

Я чувствую, как нарастает ее оргазм. Вижу, как румянец заливает ее кожу. Слышу, как она задыхается у моей шеи. Вижу, как ее ноги начинают дрожать.

Когда она начинает кончать, она сильно прикусывает мое плечо, ее острые зубы почти разрывают кожу. Она издает крик, лишь частично приглушенный моим плечом.

Ее киска крепко сжимает меня. Мой палец такой влажный, как будто я обмакнул его в масло. Это единственная причина, по которой я все еще могу его двигать. Теперь все ее тело дрожит, а не только ноги.

Наконец она расслабляется с долгим вздохом. Я снова целую ее, ощущая феромоны в ее дыхании.

В этот момент кто-то стучит в дверь.

— Симона? — зовет женский голос.

Я вскакиваю с кровати.

Прежде чем Симона успевает ответить: «Минуточку!», я уже выбегаю через французские двери, переваливаюсь через перила балкона и спрыгиваю на террасу внизу.

Я бегу через территорию, чувствуя запах Симоны на своих пальцах, губах и коже.