4. Клео

Кто-то бил в барабан в соседнем номере. Очень громкий, очень болезненный барабан.

Нет. Подождите. Это был всего лишь мой пульс.

— Иди нахуй, шампанское, — простонала я, зажмурив глаза и надеясь, что головная боль исчезнет.

Я ограничивалась одной бутылкой. Всегда. Одной бутылкой, а потом переходила на воду. Я придерживалась этого правила с тех пор, как моя лучшая подруга из колледжа вышла замуж, и я пила шампанское на свадебном приёме, как будто это обязанность подружки невесты — проверять, все ли бутылки газированные.

Правило одной бутылки даже не пришло мне в голову прошлой ночью, спасибо Остину, но если я переживу сегодняшний день, то никогда больше не забуду об нём снова.

Я бью ногами по одеялу, отчаянно пытаясь размотать простыни, обмотанные вокруг моих ног. Когда они наконец касаются воздуха, я перекидываю их через край кровати и...

Так вот почему мои ноги так горели. Я спала в тапочках.

Когда я села, мой живот свело, глаза всё ещё были закрыты. Я глубоко вдохнула и заставила себя встать на дрожащие ноги.

Хорошо. Неплохо. Голова кружилась, но рвоты не было. Если я смогу победить эту головную боль, то, возможно, выживу.

Я сделала один шаг и не пошатнулась. Победа. Вот только на втором шаге всё разлетелось на куски. Мир закружился, перевернулся с ног на голову, когда моя нога зацепилась за что-то на полу.

На полу спал очень большой, очень злой мужчина.

Сейчас будет больно. Я напряглась, готовясь к удару, но не столкнулась с ковром. Нет, я ударилась о стену из мышц. Стену, принадлежавшую очень большому, очень сердитому мужчине, который спал на полу.

— Что блять происходит? — Остин прижал меня к своей груди, обхватив меня руками, чтобы замедлить моё падение.

— Шшш.

Я погладила его по груди, продвигаясь вверх, пока не почувствовала мягкость его губ. Затем я прижалась к нему, втягивая воздух, пока сидела, растянувшись на его коленях.

Мои глаза, которые каким-то образом оставались закрытыми во время фиаско, открылись. Тусклый свет, пробивающийся сквозь щель в шторах, мог бы сойти за фары дальнего света, так как он атаковал мои радужные оболочки и усилил агонию в моём черепе. Было так больно, что мои руки поднеслись к вискам.

— Клео.

— Шшш, — шипела я, на этот раз громче.

В любой нормальный день я бы оценила тот факт, что сидела на коленях у Остина. Что я только что коснулась его губ. Я бы запомнила объем его бёдер и ощущение его сильных рук. Но сегодня я была в нескольких секундах от смерти, и единственное, о чём я думала, было выживание. Я вырвалась из его объятий и, вместо того чтобы попытаться встать, поползла в ванную.

Счастливого кануна Рождества, Клео.

Это был самый унизительный момент в моей жизни, и у меня не было сил на то, чтобы переживать из-за этого.

Когда мои ладони коснулись кафеля, я застонала, когда прохладный мрамор успокоил мою слишком горячую кожу. Когда мои колени переступили порог, я сдалась и свернулась в позу эмбриона, впитывая прохладу.

— Что ты делаешь?

— Шшш. — я поморщилась и заткнула уши.

Сколько раз женщина должна сказать мужчине тише, чтобы он послушался?

— Сейчас четыре часа утра.

Остин нахмурился. Мне не нужно было видеть это, потому что я услышала это в его голосе.

— В Калифорнии сейчас три.

Моё горло горело, пока я говорила. Почему он вообще спрашивает? Остин знал моё расписание. Я приезжала в пекарню к пяти, чтобы подготовиться к открытию окна в шесть. И будь проклято похмелье, будильник моего тела уже пищал.

Хорошо. Встаём с пола.

Я вдохнула немного кислорода, затем разогнулась, решив, что, возможно, мой желудок не так устойчив, как я сначала подозревала. Я сумела заставить себя сесть и прислониться к стене.

— Ты в порядке?

— Нет, — я покачала головой, затем подняла руку, чтобы отмахнуться от него.

— Хочешь, чтобы я закрыл дверь?

Я кивнула и подтянула ноги к груди, чтобы они не мешали ему. Затем он закрыл дверь, оставив меня в кромешной тьме ванной.

За дверью Остин шаркал по комнате, и было похоже, что он плюхнулся в кровать. Если было только четыре, это означало, что он проспал чуть больше трёх часов.

На. Полу.

И он назвал меня предсказуемой.

Я не была уверена, куда он исчез прошлой ночью. После часа ожидания, пока он вернётся после разведки территории, я задремала. Но поскольку я очень плохо сплю, я проснулась, когда он вернулся в номер после полуночи. Я не поняла и не заметила, когда он взял ключ от номера, но щелчок замка вывел меня из пьяной дрёмы. Остин исчез в ванной, и я потеряла сознание, прежде чем он появился.

Во рту было сухо. Моё тело болело. Я подавила стон. Мне нужны были вода, таблетка Advil, кофеин и калории — именно в таком порядке.

Первые два пункта было достаточно легко найти в ванной, даже при выключенном свете. Запив обезболивающего тремя крошечными стаканами воды, я стала шарить вокруг, пока не нашла свою зубную щётку. Теперь мне оставалось только найти кофеин и калории.

Вздохнув полной грудью, я на цыпочках вышла из ванной. Остин лежал на кровати лицом вниз, полностью одетый и спал поверх одеяла. Я молча подошла к ящикам, открыла один и достала лифчик, свитер и пару джинсов.

— Что ты делаешь? — спросил Остин, не двигаясь, пока говорил.

— Мне нужен кофе.

Он что-то пробормотал в подушку, затем поднялся с матраса.

— Дай мне минутку.

— Нет! — ай. Слишком громко, Клео. — Продолжай. Спать.

Чудесным образом, мужчина не стал спорить. Он просто зарылся лицом в подушку.

Во время вчерашней разведки он, должно быть, счёл Куинси безопасным местом. Шок.

Я вернулась в блаженно тёмную ванную и быстро оделась, затем нашла свою обувь и взяла её вместе с наличными из сумочки и карточкой от номера из комода. Хотя я знала, что Остин не спит, я выскользнула из номера, не сказав ни слова.

Воздух в коридоре был тёплым и пах Рождеством.

К счастью, от этого запаха мне не хотелось блевать. Я направилась к лифту, моя голова билась в ритм с каждым шагом, и когда я нажала на кнопку, в ушах звон стоял. Когда я вошла в вестибюль, в нос ударил аромат кофе, и я практически бегом направилась к стойке регистрации.

Молодой человек, сидевший за ней, при виде моего появления заторможено взглянул на меня, затем сверил часы.

— Доброе утро.

— Мне нужен кофе.

Он, должно быть, почувствовал моё отчаяние, потому что спрыгнул со своего табурета и махнул мне рукой, чтобы я следовала за ним. Он также не заговорил — благослови Господь жителей Монтаны.

Стойка регистрации была островком в большом вестибюле, а за ней были две двери. Одна из них, как я предполагала, вела в офис. Другая дверь, которую он придержал для меня, открывалась в огромную кухню.

Свет был ярким и отражался от стола и приборов из нержавеющей стали, но я прищурилась, ориентируясь на свой нос. В углу комнаты манила кофеварка.

Парень взял белую керамическую кружку с подноса на чистой стороне посудомоечной машины — у нас была такая же марка в пекарне — затем подошёл к промышленному кофейнику и наполнил мою кружку почти до краёв.

— Кубик льда?

Я кивнула, когда он подошёл к автомату для льда и с помощью металлического совочка опустил два кубика льда в кружку.

— Вы уже делали это раньше.

Он усмехнулся и протянул мне кружку.

— Похмелье — та ещё сука.

— Спасибо.

Первый глоток был горячим, но кубики льда помогли.

— Ибупрофен?

Я покачала головой и сделала ещё глоток.

— Я уже приняла немного.

— Я оставлю вас здесь и вернусь на свой пост. Пейте, сколько хотите.

— Спасибо.

Он подмигнул и вышел, оставив меня в тихой кухне.

После двух кружек боль утихла. Я наполнила свою кружку ещё раз и вернулась в холл.

— Лучше? — спросил он, повернувшись, когда я входила в дверь.

— Намного. Добавьте немного еды, и вы спасёте мне жизнь.

Он усмехнулся и протянул руку.

— Я Матео.

— Клео.

— Приятно познакомиться.

— Взаимно, — я улыбнулась. — Вчера менеджер...

— Элоиза. Моя сестра.

Конечно, он был одним из Иденов. Раньше я не замечала этого сходства, но теперь сходство их глаз и классической формы носов стало очевидным. Улыбка Матео не была сладкой, как у Элоизы, но она была молодой и красивой. Подозреваю, что он использует эту очаровательную улыбку по выходным для девушек моложе меня.

— Элоиза говорила что-то о кофейне. Ей управляет другая сестра.

— Лайла. Она владеет кофейней, но...

— Не говори этого вслух.

Он посмотрел на часы на экране своего компьютера.

— Она не открывается до шести тридцати.

— Твою мать.

У меня тряслись руки, а из-за того, что в желудке было столько кофе, к пяти часам я бы превратилась в дёрганный кошмар.

Что мне действительно было нужно, так это тесто. Что-то, что можно замесить, сделать и использовать, чтобы сжечь это похмелье. Если бы я была дома, я бы испекла что-то вроде теста с начинкой из желе. Или булочки с корицей. Мой желудок заурчал.

— Ты был здесь всю ночь? — спросила я Матео, скрестив два пальца за спиной в надежде, что это сработает.

— Э... да.

— Без перерыва?

Он кивнул.

— И что?

— А то, что... Держу пари, ты проголодался.

— Мне двадцать два. Я всегда голоден.

Попался. Я улыбнулась.

— Как ты смотришь на то, чтобы заключить сделку?

* * *

— Какого чёрта ты делаешь?

Я подняла глаза от мучного месива на столе, когда в кухню ворвался сердитый мужчина.

Злой, но красивый. Матео красивый. Это должно быть другой Иден.

Я сморщила нос, изо всех сил стараясь выглядеть извиняющейся. То есть, мне не было жаль, но я всё равно притворилась.

— Делаю булочки.

— Булочки, — он скрестил руки на широкой груди, и его глаза вспыхнули. — Почему?

Дверь позади него распахнулась, и Матео ворвался внутрь.

— Извини. Блин.

— Что происходит, Матео? — спросил другой мужчина.

— Нокс, это Клео. Она кондитер в Лос-Анджелесе. Она была голодна, а Лайла ещё не открылась, поэтому мы... она сделала булочки с корицей. Они офигеть какие удивительные. Лучше, чем у мамы.

— Спасибо, Матео.

Моя грудь вздымалась от гордости. И я была права — они братья.