Глава восьмидесятая

Генерал Хоуланд первым бросился из зала, узрев в удаче божий промысел.

А все же боги и впрямь вмешались — отец ведь очнулся! Хотя, возможно, слегка несвоевременно.

Рейф и Каден колебались, стоит ли идти, но Паулина их уговорила. Оба не горели желанием общаться с моим отцом.

Мы спешили по коридорам вслед за Хронистом и генералом Хоуландом. По словам Паулины и Гвинет, ее величество ни на шаг не отходит от короля и уже ввела его в курс дела.

— И о нашем мятежике рассказала? — Рейф потер шею, словно перед виселицей.

— Не смешно, — срезала я.

Наши шаги разносились по галерее, как топот напуганных козлят. Казалось, мы никогда не дойдем, но, не успела я собраться с мыслями, дверь королевской передней распахнулась, и тетушка Клорис впустила нас. Там уже собрались все министры, включая Книжника.

— Входите, — призвала тетушка. — Он ждет.

У меня загромыхало сердце. Мы один за другим просочились внутрь.

Отец полулежал на подушках. Его лицо, все в изможденным морщинах, выглядело старым не по годам, но глаза были ясными. Мать сидела у кровати. Они с невиданной теплотой держались за руки.

Он задержал пронзительный взгляд на мне, оглядел остальных.

— Я так понимаю, вы держали совет, — заговорил он. — А меня не пригласили?

— Только потому, что вам нездоровилось, ваше величество, — ответила я.

Его брови сошлись на переносице.

— Пожалуй, яд изо дня в день не пойдет на пользу здоровью.

— Ваше ве…

— Тише Хоуланд, — покривился отец. — Доберусь и до тебя.

Генерал кивнул.

— Кто из вас король Дальбрека?

— Я, ваше величество, — ответил Рейф.

Через силу подняв руку, отец подозвал его пальцем.

— Ты прибыл забрать мой трон?

— Нет, сир, только помочь.

Рейф тоже заметил, насколько отец слаб, и выбирал слова осторожно. А еще голос Рейфа впервые на моей памяти взволнованно дрогнул. От такого у меня сердце замерло.

— Подойди, хочу тебя рассмотреть.

Рейф, шагнув, припал на колено.

— Встань, — велел он. — Короли не падают ниц. Тебя не учили? — Тут он мельком глянул на меня с огоньком в глазах. — А если причина другая, не предо мной склоняй колено.

Боги, да он дразнится! Отца не узнать. Неужели яд настолько его одурманил?

— Другой причины нет, — поднялся Рейф.

Отец дал знак отойти.

— А ты, судя по всему, Убийца, — подозвал он теперь Кадена.

Тот подошел, даже не думая поклониться. И под страхом смерти не склонит головы перед знатью. Отец, не придав этому значения, изучил его и сглотнул с грустью в глазах, словно узнал черты вице-регента.

— Он рассказывал о тебе. Говорил, что тебя увезла мать.

— Обман его конек.

Отец не без труда вздохнул.

— И твой, по-видимому.

Я переметнула взгляд на Паулину. Неужели успела рассказать про Терравин?

— Ты прибыл убивать? — спросил он.

Теперь и у Кадена загорелись глаза. Он принимает игру.

— Только если ваша дочь прикажет.

— Она приказала убить меня?

— Еще нет, — пожал Каден плечами.

В отце проснулся азарт. Игра вдыхала в него жизнь.

— Арабелла, — хмуро посмотрел он на меня. — Ты ослушалась моего приказа. А еще продала фамильные свадебные украшения. Тебя надлежит наказать.

Генералы Хоуланд и Перри оживились в предвкушении.

— Ваше величество, — вмешался Рейф. — Если позволите…

— Не позволю! — отрезал отец. — В этом королевстве пока что я король. Не вмешивайтесь.

Я кивнула Рейфу: «жди».

Отец положил голову на подушку.

— В наказание, до тех, пока я не наберусь сил, ты переймешь власть со всеми ее нелепостями и тяготами. Согласна, Арабелла?

Горло стиснуло.

— Да, ваше величество. — Шагнув вперед, я сглотнула. — При одном условии.

Все удивленно зашептались.

— Ставишь условия, когда наказывают. — Он наскреб силы, чтобы закатить глаза. — Ни капли не изменилась.

— Нет, отец. Изменилась.

— Каково условие?

— Скоро мне предстоит нелегкий выбор, и ты поддержишь любое мое решение. Даже самое спорное.

— Спорное, как мятеж?

— Вроде того.

— Я согласен. — Он перевел взгляд на остальных. — Я уверен, что в достаточной мере наказал Арабеллу. Есть возражения?

Все молчали, хотя кто-то явно бранился в душе.

— Прекрасно, — подытожил отец. — А теперь все вон. Я хочу поговорить с дочерью с глазу на глаз.

Как только все вышли, я вновь подступила к отцу. Изнуренный коротким спектаклем, он утоп в подушках глубже прежнего.

— Прости меня, Арабелла. — Его глаза влажно засияли.

Свернувшись рядом на кровати, я пристроилась у него на груди, а он с трудом приобнял меня и погладил по плечу. Все просил прощения, сокрушался, что, устав от гнёта короны, ослабил вожжи и проглядел измену под носом.

— Я плохой отец и плохой король.

— У всех случаются ошибки, но мы учимся на них и двигаемся дальше.

— А как это у тебя в наперсниках оказались тайный убийца и новоиспеченный король?

— У богов извращенное чувство юмора.

— И ты доверяешь этим двоим?

Я улыбнулась. Сколько же раз мы обманывали и предавали друг друга!

— Жизнь доверю.

— У вас только союз? Ничего больше?

Больше, куда больше. Настолько, что мы толком и осознать не можем.

«Вместе они обрушатся на врага,

Как сияющие звезды на землю».

— Не просто союз, — ответила я. — Они дают мне надежду. Мне и Венде.

— Я говорил о…

— Я поняла. Ничего больше между нами нет.

— А что там за спорное решение?

Я рассказала, как наперекор генералам стягиваю войска к ущелью, затем впервые озвучила другие свои планы.

— Арабелла, нельзя…

— Ты обещал, отец. Любое мое решение. — Я слезла с кровати. — Тебе нужно отдыхать.

Он вздохнул, веки смежились.

— Другие королевства ни за что…

— Выбора не будет, я в этом уверена. Прошу, верь мне.

Отец нахмурился, но тут силы окончательно его покинули, и последний вопрос так и замер у него на губах.

В зал я вернулась приободрённой. Все вспоминала, как отец и мать держались за руки. Казалось бы, что такого, но до чего внезапно, как ливень летом. Есть вещи, которые ничем не…

Тут дверь рядом со мной распахнулась, и на меня налетел Рейф. Мы пошатнулись, он оперся на стену за моей спиной.

— Лия! — опешил он.

Мы оба уже встали, но он не спешил отодвинуться. Воздух как будто наэлектризовался, пощипывая кожу. По глазам я увидела, какая борьба раздирает Рейфа, но все же красноречиво отступил на шаг.

Я сглотнула. Нужно терпеть. Мы отпускаем друг друга.

— Куда так рвешься? — спросила я.

— К Свену. Хочу сказать, чтобы за ужином держал себя в руках. Прости, мне…

— Знаю, — перебила я. — Тебе нужно идти.

Рейф нерешительно запустил руку в волосы. Мелочь, а лучше слов сказала, что ему тоже приходится резать чувства по кусочку. Гори любовью или отрекайся от нее — так просто она не иссякнет. Любовь не задушить по команде, как не разжечь брачным договором. Возможно, у нас один путь: выжать ее из вен капля за каплей, пока сердце не превратится в холодный камень.

Рейф переступил с ноги на ногу, избегая моего взгляда.

— Увидимся за ужином, — бросил он и пошел искать Свена.

Очаг разбрасывал по стенам блики. Я повесила перевязь на крючок и в полумраке направилась к гардеробу, раздеваясь на ходу. Зажгла свечу на столике и с полотенцем шагнула к умывальнику, как вдруг осеклась. Рядом кто-то был.

«Джезелия».

Сердце загромыхало, и я крутанулась, вглядываясь в углы. Его запах в воздухе, запах пота, уверенности. Я лихорадочно скользила глазами по теням, ища его силуэт.

— Комизар, — шепнула я.

Я услышала его шаги, увидела блеск глаз во мраке, холодная рука скользнула мне вниз по шее, ища пульс.

«Всегда найдется, что отнять».

И вдруг все кончилось. В покоях опять стало ни души, а у меня дыхание перехватило.

«Ложь обрушится на тебя».

Его ложь. С каждой пройденной милей он исходился по мне ядом и проклятьями. Я ведь совершила невероятное: не просто всадила в него нож, а украла частичку его власти.

Так, надо успокоиться.

Его лжи не испортить этот победоносный день.

Глубоко вздохнув, я плеснула воды в умывальник и вдруг обмерла. Кувшин выскользнул из рук и разлетелся вдребезги. В воде вихрилась кровь. Тонкие красные нити закручивались в воронку, шквалами донося вопли раненых. Мечи рассекали плоть, глухо плюхались наземь тела.

И вдруг вода опять стала как вода — чистая, обыкновенная.

Я отшатнулась и не видя пошла по комнате. Дыхание сперло.

Отряды братьев!

Резко хватанув воздуха, я потянулась за одеждой. Трясущимися пальцами застегнула пуговицы, ремень, затянула перевязь и надела сапоги. У Рейфа твердое слово, но и у меня тоже. Я направилась в камеру к вице-регенту