Глава сорок первая

Урок за уроком, миля за милей, тягостные дождливые дни, споры, тренировки с оружием. Натия была вымотана, как и положено. Я ведь не обещала ей увеселительной прогулки? Не обещала. Порой она прожигала меня ненавидящим взглядом, порой ревела у меня на плече. Я учила её всему, что умела сама, и заставляла других. Шишек, синяков и ссадин она набила не меньше моего. Нож метала, пока мышцы не деревенели. С обеих рук, я следила… а потом молилась, чтобы новые умения никогда ей не понадобились.

Я позволила Натии остаться, только когда она, скрепя сердце, примирилась с Каденом. Её враждебность его очень задела. Толика безмятежности и приязни, которую он находил в мире кочевников, теперь была навсегда для него утрачена. Временами, думая, что рядом никого, он уходил в себя, зажмуривался и будто бы душой искал своё место. Затем заводил речь о каком-нибудь уголке Венды, неподвластном совету и Комизару, и вновь становился прежним Каденом, решительным и сильным.

Дихары не стало через две недели после нашего отъезда. Я только закончила поминальные молитвы, как внезапно увидела её за прялкой на заснеженном пригорке. Щёлкала педаль, скручивались клочки меха, шерсти и кудели, которые ветер тут же уносил прочь. Волоски таяли в розовом веере заката, перетекали в аметистово-рыжее зарево над головой, теплым румянцем красили небо и, лаская мне щёки, шептали: «Великие замыслы действуют по-своему».

Дихару обступали знакомые силуэты, с каждым мгновением всё больше. Я увидела брата и Грету, затем по обе стороны от них с десяток венданцев, Эффиру и портних. Отряд солдат. Венду и Астер. «Поторопитесь, госпожа!». Голоса, лица, что являлись мне столько раз за последнее время, и каждый образ сплетался шелестом ветра, проблеском спрятанного тучами солнца и молчанием, текущим по моим венам. Безумие, знание, что кругами возвращаются ко мне снова и снова, след, прорезанный глубоко в сердце.

«Кто-то же должен. Так почему не ты?»

Голоса, что не позволяют забыть.

Ждут.

В ответ с губ сорвалось обещание… клятва.

Эти образы видела только я, у остальных и спрашивать было глупо. Звуки лагерной возни и на миг не прекращались. Никто не повернул головы, не сбился с шага.

— А, ты, — взглянула Дихара на меня. Прялка всё вращалась, ветер без передышки трепал нить. — Доверься внутренней силе. И научи Натию тому же.

Я обернулась. Натия уже расстелила скатку и стягивала сапоги. Я подошла и схватила её за руку:

— Мы ещё не закончили.

— Я устала! — пожаловалась она.

— Тогда иди в другом месте стоянку разбивай. Пусть тебя съедят пачего.

— Нет никаких пачего.

— Когда ногу тебе откусят, по-другому запоёшь.

Натия на удивление мало знала о даре. Как же так? Всю жизнь прожила с Дихарой. Впрочем, помню, Дихара говорила: «Есть те, кто открыт для него более, чем другие».

— Знание — это истина, которую чувствуешь тут и там, — объясняла я. — Это связь. Прикосновение мира Перед глазами вспыхивают видения, сердце замирает, по спине пробегает холодок. Правда не врывается молниеносно, как ложь. Она хочет, чтобы её узнали. Правда обхаживает, шепчет, разливается теплом по венам, ласкает шею, пока не покроется мурашками кожа. Вот что такое правда. Надо только открыть ей сердце. Присмири пыл, Натия. Доверься внутренней силе.

— Я не понимаю! — помолчав, воскликнула она с досадой.

— Речь о выживании, Натия! — Я ухватила её за запястье, не давая уйти. — Этот шёпот может спасти тебе жизнь! В нём дарованная богами сила. Истина не обязательно на острие меча!

Натия свирепо глянула на меня. Понятно, что иной силы, кроме стальной и острой, она сейчас и не желала. Мой гнев поутих. Её истина и мне не чужда.

— Не обязательно ограничиваться, Натия, — произнесла я ласково, вновь ощущая в руке тяжесть холодного кинжала, который всадила в Комизара. — Не жертвуй одной силой ради другой.

Как-то вечером меня осенило, что до морриганской границы наверняка уже рукой подать. Сил тренироваться у нас с Натией не осталось, и я принялась искать древние тексты. Натия в курсе, что ждёт впереди, пора ей узнать, и что было прежде. Впрочем, нашла я только Последний завет Годрель. Ещё раз перетряхнула всё, что было в сумке, даже сорочку с рубахой, но впустую. Песнь Венды пропала. Я пришла в ярость. Кто рылся в сумке? Книги ведь аккуратно лежали на самом дне!

— Ты их точно взяла? — спросил Тавиш.

Я прошила его злобным взглядом.

— Да! Точно помню, как… — И вдруг сердце замерло.

Сумка была при мне все время… и только раз попала в руки Рейфу, ещё на заставе. Сказал, что понесёт сам. Шли мы всего ничего, но затем я отвлеклась на лошадей и припасы. Неужели он украл книгу? Зачем?! Хотел этим перечеркнуть правду? Или пошатнуть мою решимость?

— Лия? — Натия глянула обеспокоенно. — Ты чего?

Кража ничего не изменит.

— Всё нормально, Натия. Помоги-ка развести костёр. Сейчас я расскажу тебе кое-что. Запоминай слово в слово на случай, если со мной что-то произойдёт.

Джеб обернулся, и на его лицо набежала такая же хмурая тень, как у Натии.

— С тобой всё будет хорошо, — проговорил он твёрдо, не отпуская мой взгляд.

— Да. Всё будет хорошо. — Хотя оба понимали, что этого никто не может обещать.

Мы достигли морриганской границы. Во всяком случае, Каден так сказал. Вокруг-то была всё прежняя глушь.

Тавиш посмотрел на землю.

— Я тут никаких линий не вижу. А ты, Оррин?

— Я тоже.

— Мне кажется, граница чуть дальше, — добавил Джеб.

Мы с Каденом переглянулись, но слова не обронили. Я только через несколько миль решилась-таки поговорить начистоту. Когда Каден отставал, они умоляли меня повернуть назад в Дальбрек. Когда отставала я — наседали на Кадена и, видимо, просили о том же, но в суровой манере. «Разделяй и властвуй», не иначе. Наконец я остановила лошадь и заглянула каждому из троицы в глаза.

— Вам велено не только сопровождать нас через Кам-Ланто… и вкусно кормить? — Я благодарно кивнула Оррину. — Король приказал вернуть меня силой, если за долгую дорогу сама не передумаю?

— Нет, — ответил Джеб. — Его слово твёрдое.

«Не всегда», — подумала я.

Джеб вскинул голову и так поглядел на голые холмы впереди, словно те кишели гадюками.

— Как доберёшься, что будешь делать?

То, чего изменники боятся больше всего. То, что уже проделывала, но на этот раз им придётся ещё хуже… Только Джебу знать о моих планах ни к чему, зачем его тревожить.

— Постараюсь выжить.

Он улыбнулся.

— Вам всё-таки пора, — продолжила я. — Мы уже в Морригане, уверяю. Я вижу границу как никто другой, и не стоит вам её нарушать, как и приказ короля.

Джеб так сник, что на мгновение показалось, он не повернёт.

Тавиш посмотрел на Кадена, затем бросил хмурый взгляд на меня.

— Уверена?

Я кивнула.

— Передать что-нибудь королю?

Возможность сказать последние слова. Вероятно, другой у меня не будет.

— Нет.

Король сам сказал: так оно к лучшему.

— А давайте-ка её всё равно увезём?

— Заткнись, Оррин, — осадил Джеб.

Оррин спешился и привязал недавно пойманного зайца к седлу Натии, а затем, ворча под нос, вернулся к своей лошади.

Вот и всё. Мы попрощались, и троица уехала. Что ж, как Рейф едко подметил, отныне моя смерть будет делом рук моего же собственного королевства.

Порой на прощание лучше ничего не говорить.