Изменить стиль страницы

- Я в порядке, Сэри, - заверил он в том, что может видеть, даже в такой мрачности.

Было бы уместно упомянуть, что глаза на лице Уилбура были в основном такими же нормальными, как и у типичных мужчин; и с ними он действительно почти ничего не видел. И всё же отцовская сторона его генетической наследственности одарила его не только двумя глазами на лице, но и...

...ещё двумя глазами на его бёдрах.

В «Аль-Азифе» Хазреда они были описаны как «вспомогательные глазные органы». Они выглядели так же, как человеческие глаза?

Ответом на это будет несомненное «нет».

Бахрома из ресничек, окружающих каждый глаз, не имела ничего общего с человеческими ресницами. Вместо этого эти защитные, похожие на волосы пряди были подвижными, зеленовато-жёлтого цвета и содержали побочные сенсорные нервы. Каждый глаз также имел в передней части бугорок из розовой пористой брыжеечной ткани, которая существовала совсем не так, как типичная глазница. Глаза были овальными, а не сферическими, и были чёрными, а не белыми, с небольшим отверстием, достаточным для зрачка и радужной оболочки. Когда они были открыты таким образом, Уилбур мог ясно видеть сквозь полную темноту, густой туман, проливной дождь и снег; действительно, он даже мог видеть сквозь определённые твёрдые препятствия, такие как одежда, деревянные панели и не слишком плотный листовой металл.

И только сейчас он мог во всех подробностях и с большим энтузиазмом видеть Сэри, которая ожидала его на койке, её обнажённое тело съёживалось от него, её груди почти пульсировали, а безумие предвкушения сжимало её соски. Она съёжилась ещё больше, сдерживаясь, но не смогла противостоять импульсу стимулировать вагину вручную.

- Ой, Уилбур, - раздался её текучий, похожий на жидкость шёпот, - всё, чем я живу в последнее время, - это ты...

Уилбур шагнул вперёд, его щупальца дрожали, а хоботок приподнялся и качнулся.

- Да здравствую я, - ответил его собственный шёпот, а затем он осторожно наклонился, зрительно обожая её тело своими рудиментарными глазами. - Я собираюсь заняться с тобой любовью, но это будет не так, как ты ожидаешь.

- Да, пожалуйста, Уилбур! Не стой, давай, я хочу почувствовать тебя...

Как уже упоминалось выше, область тела Уилбура, которую при сопоставлении с человеческим, можно было бы идентифицировать как его «грудную клетку» или верхнюю часть живота / нижнюю часть груди, выросла ровно с двадцатью бескостными придатками. Морфологически они были похожи, скажем, на обычных садовых змей: каждая имела длину в ярд (хотя было возможно дальнейшее расширение) и ширину в полдюйма. У каждого также был конец, похожий на головоногую «присоску», совмещённый со ртом, и был обрамлён выступающими клыками, сопоставимыми по ширине с рыбьими костями, но по силе намного превосходящими любой металлический элемент в известной Периодической Таблице. От этих примеров зубного ряда Уилбур мысленно приказал себе полностью отказаться. Дополнительное упоминание, однако, таково: только восемнадцать щупалец Уилбура были такими, как описано. На каждой стороне его грудной клетки было по одному бóльшему и совсем отличающемуся от других щупальцу. Дед Уилбура называл их «доминирующими» щупальцами, в то время как в переводе «Некрономикона» Вормиусом они упоминались как «старшие щупальца».

Это была пара тех органов, которых разум Уилбура вызвал к действию.

Он держал их медленно и точно, чтобы прикрепить присоски размером с серебряный доллар к каждому соску Сэри; каждая присоска, чему до сих пор не уделялось должного внимания, имела внутри гораздо меньшую присоску - в некотором смысле присоску внутри присоски - так что меньшая присоска прикреплялась к каждому из сосочков Сэри, в то время как более охватывающий орган покрывал всю ареолу.

А затем, что и было их функцией, они начали сосать.

Внезапное и весьма экзотическое удовольствие, вызванное таким образом немедленно, заставило Сэри извиваться, напрягаться и так же немедленно стонать. Однако это действие существовало только как аперитив того, что задумал Уилбур. Оставалось использовать ещё восемнадцать щупалец, и колосс, не теряя времени даром, манипулировал присоской каждого, чтобы внимательно охватить нежную, сверхчувствительную плоть больших и малых половых губ Сэри, а также её клиторальный узел. Они тоже начали сосать с непоколебимой точностью. Сложный процесс, конечно, предоставил Сэри ещё более увлекательные способы удовольствия; и вспышка ответов от её сексуальной нервной сети стала очевидной с усилением её стонов и увеличением её тазовых конвульсий. Сам Уилбур прославил своё мастерство в создании для неё таких приятных стимулов.

Однако оставалось ещё больше.

Его хоботок вздымался, словно возбуждённый перспективой следующего задания. Этот податливый хвостовидный отросток мог достигать длины шести или около того ярдов и был очаровательно украшен лиловыми эмблемами кольцевого или спиралевидного характера. И хотя его конец действительно был снабжён мясистым протоком, способным к проглатыванию и изгнанию, внепространственные гены Уилбура не наделили его зубами. С другой стороны, у него был преувеличенный язык, который там, где вкусовые рецепторы были бы на земном языке, имел сотни крошечных клиньев, которые лучше описать как язычки жаворонков. Уилбуру не потребовалось много размышлений о том, как наиболее творчески применить эти крохотные трубочки.

Он прижал хоботок, так сказать, между своими ногами так, что почти вошёл во влагалище Сэри. Придаток не будет искать проникновения, но его потусторонний язык будет. Сначала с осторожной медлительностью язык скользнул вперёд, углубляясь в самую дальнюю даль влагалищного канала Сэри, затем с той же медленностью начал вытягиваться и отодвигаться, при этом (поскольку он был расширяемым) набухал до обхвата, который намного превышал эрекцию Уилбура, или эрекции любого человека мужского пола. Одновременно, конечно, мириады крошечных канальцев начали лизать, вращаться вокруг и иным образом щекотать каждый квадратный миллиметр внутри влагалища Сэри.

Процесс произвёл желаемый эффект, так как молодая женщина впала в бред волнующей спазматической реактивности. Затем Уилбур увеличил темп возвратно-поступательных движений, пока они не достигли цикла, более похожего на цикл поршня двигателя, чем на плотские толчки человека. Между тем, он думал, что доставит максимальное удовольствие своей любимой, размотав гораздо более узкий раздвоенный язык во рту и подразнив Сэри анус, и, таким образом, предоставит более полную стимуляцию, которая, как он надеялся, будет невозможной для нынешнего опыта женщин планеты Земля.

Он также был бы совершенно прав, поскольку он использовал себя таким образом, в качестве органического «аппарата», единственная цель которого заключалась в том, чтобы как можно тщательнее умолять весь спектр сексуальной реакции женщины.

«Так, глубже и быстрее...»

Оргазмы Сэри, хотя и не такие продолжительные, как оргазмы, производимые его спермой, действительно были достаточными, чтобы заставить её дрожать, визжать и выгибаться от ранее неизвестных удовольствий. Когда её нервы полностью лишились своей способности к оргазму, Уилбур вытащил все придатки, в то время как Сэри лежала почти в коматозном состоянии, настолько сильна была суровость её восторга.

«Правильное решение, ага. Она выглядит более счастливой, чем собака, нашедшая яйцо в заброшенном курятнике», - подумал он.

Это была шутка его дедушки.

Уилбур не мог получить бóльшего удовольствия. Он снова зажёг лампу, затем ненадолго оставил её в покое, пока мылся, вытирался и надевал чистую одежду. Его собственный пенис, возбуждённый визуальным изображением наготы Сэри, теперь принял приподнятое состояние, поскольку его тело изо всех сил пыталось произвести больше его алхимических сперматозоидов. Он чувствовал большую уверенность в том, что к утру у него будет более чем достаточно рефракции, после чего наступит более правильный половой акт. Его дедушка однажды сказал: «Вилли, когда какой-нибудь парень натравит свой петушок на девушку, ему нужно ВРЕМЯ, прежде чем его член получит больше товаров для нового траха». Поэтому Уилбур принял близко к сердцу эту простую жемчужину мудрости. Несомненно, по прошествии достаточного времени будет доступно больше «товаров».

Он собрал холщовый мешок, наполненный несколькими вещами, которые могли ему понадобиться (например, небольшой лом и пистолет). Ему хватило минуты, чтобы взять ручку в руки и быстро набросать заметку, которую он оставил на видном месте на столе.

«Боже, я люблю её», - размышлял он, его глаза устремились на спящую Сэри.

Он вернулся к койке, чтобы поцеловать её в губы.

Затем он вышел из сарая с инструментами, тихонько закрыл за собой дверь и рискнул выйти в бескрайнюю, безграничную ночь.