— Мэйси, — зовёт кто-то. — Перестань разговаривать с этим мусором, дорогая.
Я оборачиваюсь. Арла.

— Перестань разговаривать с этим мусором, дорогая, — вполголоса передразниваю я.
Мэйси смеётся. На этот раз настоящим смехом. Я улыбаюсь, а её глаза оживают. Она всё ещё должна быть красивой. Блейн состарил её преждевременно. Он заставил её забыть счастье, лишил всякой живости. Я не могу дождаться, когда он за это заплатит.

— Это я тоже сделаю, — шепчет она. — Спасибо.

Она возвращается на своё место перед королевским столом.

Я сижу в сторонке и слушаю, как Вьюга рассуждает о том, сколько людей можно накормить едой, которую другие тратят на свою игру. Между четырьмя столами вокруг нас и нашим собственным начался турнир. Что-то связанное с ловлей фруктов ртом с разных расстояний. Это выглядит довольно забавно, но я понимаю, к чему клонит Вьюга. Эти люди уже наелись, а во Внешних Кольцах есть те, которые сегодня умрут от голода.

Вьюга подталкивает меня, бросая на меня взгляд. Я расслабляю лоб, понимая, что хмурюсь. Слишком тихо. Почему все затихли? Я поворачиваюсь.

Встаёт Джован.

— Мы практически завершили пребывание в Первом Секторе, — говорит он.

Раздается рёв. Никто не хочет покидать самую тёплую погоду за всю перемену. "Теплая погода" — относительно Гласиума. Каждое утро на земле всё ещё лежит иней.

— Но это не все плохие новости. По традиции в конце недели состоится бал.
Женщины ликуют, мужчины стонут.

— Поскольку Арла проделала такую прекрасную работу в прошлый раз, она снова займётся организацией празднества.

Я хихикаю, вспоминая ложь, которую я сказала ей перед тем, как покинула замок. Прекрасная женщина бросает жеманный взгляд на Джована. Я снова хихикаю, когда её цель совершенно не замечает этот взгляд.

— Меня от неё тошнит, — громко шепчет женщина.

Я оборачиваюсь и вижу, что это Грета. Я хихикаю, и она посылает мне неуверенную улыбку.

— Этот бал также станет прощальным для гостей из Внешних Колец, которые решат вернуться к себе домой. Накануне объявят имена тех, кто будет отобран для Дозора. Те, кого спросят, должны дать свой ответ, — продолжает он и бросает короткий взгляд на свои сжатые в кулак руки, на которые он опирается за королевским столом. — Как вы знаете, я вёл военные переговоры с Татум Аванной из Осолиса.

Во рту пересыхает. Я думала, что раньше в зале было тихо, оказывается я ошиблась.

Теперь повисает настоящая тишина.

Остальные за нашим столом обмениваются тихим ропотом. Очевидно, новости о возможности войны не распространились далеко, что кажется мне странным. Хотя Осколок и Лёд не выглядят удивлёнными.

— Если к концу Второго Сектора не будет достигнуто мирное соглашение, которое удовлетворит обе стороны, ассамблея переедет в Шестой Сектор вместо Третьего. Это позволит Дозору оставаться рядом с Великим Подъёмом.

Начинаются возгласы.

— Но у нас даже больше нет Татумы!

— Они же сами убили Принца Кедрика!

— Всё, — завершает Джован.

Я сразу же выхожу из зала, не веря, что моё лицо останется без эмоций при этой новости. Джован, должно быть, считает, что война неминуема. Иначе, зачем он планировал это необычное перемещение в Шестой Сектор?

Я добираюсь до своей комнаты и мечусь по ней. Если только Джован не лжёт сквозь зубы, моя мать сопротивляется всем усилиям по установлению мира. Прошло уже несколько месяцев. Конечно, если бы мир был достижим, он был бы достигнут уже сейчас. За год со дня смерти Кедрика можно было обменяться двенадцатью посланиями. Я морщу лицо, сделав небольшую паузу в своих бешеных движениях. На самом деле, двенадцать не кажется таким уж большим количеством. Всего лишь шесть ответов, шесть попыток переговоров с каждой стороны.

Мог ли правитель решить, что они собираются на войну, после столь короткого общения? Может быть, я паникую из-за пустяков.

Дверь с грохотом распахивается, и врывается Джован.

Я смотрю на потолок вместо того, чтобы смотреть на него.

— Я вижу, твои манеры совсем не улучшились. Что, если бы я принимала ванну? — спрашиваю я.

— Если бы ты принимала ванну, я бы присоединился к тебе, — отстреливает он в ответ.

Я задыхаюсь от его грубости.

— Ты забываешь кто я, Король Джован. Не разговаривай со мной так.

Он бросает взгляд на меня, его глаза осматривают комнату.

— Ты всё ещё здесь.

Я оглядываюсь вокруг. Он с ума сошёл?

— Почему нет? — спрашиваю я.

— Я подумал, что мои новости заставят тебя сбежать, — говорит он. — Я понял, что только бегством ты справляешься с проблемами.

Я фыркаю и откидываюсь на кровать.

— В последний раз тебе говорю, я не сбегала обратно в Осолис. Зачем мне это делать без карты? У меня нет желания умереть.

— Могла бы одурачить меня.

Я рычу.

— Солис, ты так раздражаешь, — бормочу я себе под нос и прикрываю глаза рукой.

— Что? — спрашивает он.

Я не отвечаю. Кровать прогибается, и он садится рядом со мной. Мою кожу покалывает. Он смотрит на меня?

— Если ты не пыталась сбежать в Осолис, то, что узнала о стреле убийцы? — спрашивает он.

Я поднимаю руку и смотрю на него. Наша близость на кровати заставляет меня замечать в нём то, чего я обычно не замечаю. Например, что его губы кажутся мягкими, хотя всё остальное лицо — это твёрдые грани и точёные черты. И как некоторые волосы свисают ему на лоб.

— Тебе потребовалось достаточно много времени, — говорю я. — Я-то думала, это будет первое, о чём ты меня спросишь.

— В отличие от тебя, я не бросаюсь в опасные ситуации в поисках убийцы Кедрика. Я думаю, что ты дура, если считаешь, что мой брат хотел бы, чтобы ты умерла в жажде мести.
Ай.

Я тяжело сглатываю и разрываю зрительный контакт.

— Это был очередной тупик. Дерево Седир используется только в копьях для самых бедных жителей Внешних Колец. Оружейный мастер, с которым я говорила, сказал, что никто не продаёт стрелы из дерева Седир. В этом нет смысла, так как дерево легко ломается.
Я снова закрываю лицо рукой, продолжая говорить:

— Стрела была сделана убийцей, и кроме того, что он должен быть беден, у меня больше нет никаких зацепок, — бормочу я.

— Всё это время у тебя была стрела, — догадывается он, говоря с низким гулом.

— Да.

— Ты врала мне?

Он отводит мою руку от лица и наклоняется ко мне, его волосы ниспадают вперёд. Я смахиваю шелковистые пряди со своей щеки. Я толкаю его в плечо, и он откидывается назад.

— Ты не можешь злиться на меня за ложь. Ты тоже врал мне.

— Когда я тебе врал?

Выражение его лица становится бесстрастным. Отсутствие эмоций заставляет меня осознать, насколько экспрессивным он был с тех пор, как я вернулась.

Я кладу палец на губы.

— Хмм, давай посмотрим. Как насчёт того, когда я спросила, были ли новые послания из Осолиса до того, как ты уехал в тур.

Его щёки краснеют.

— Джован, что происходит? Почему ты не сказал мне, прежде чем заявил об этом ассамблее? Я знаю, что ты всё ещё зол на меня, но я бы хотела получить предупреждение.

— Я не был уверен в твоей реакции. Я рассудил, что лучше сказать тебе в то же время, что и остальным. И я соврал только потому, что твоя мать сделала некоторые... жестокие замечания в послании. Я не хотел повторять её слова и ранить тебя.

Я пожимаю плачами.

— Это не было бы чем-то, чего я не слышала раньше. Так что же там было сказано? "Можешь убить её, если хочешь, это избавит меня от работы" или "Она осквернена вашим миром"?

Он смотрит на меня изумлёнными глазами.

— Ты читала послания?

Я смеюсь.

— Нет, я просто знаю свою дорогую мать. Пожалуйста, расскажи мне, что происходит. Незнание уже несколько месяцев разрушает мой разум.

Джован ложится на кровать рядом со мной.

— Дела... не очень хороши. Твоя мать требует непомерной платы за "оскорбление", нанесённое кражей тебя. Она говорит, что примет её в виде земли в Гласиуме, — он поворачивается и бросает на меня виноватый взгляд. — Я сказал ей, что пытаю тебя для получения информации, и ты будешь убита, если она не вернётся с более разумными предложениями.

Я серьёзно размышляю об этом.

— Могло бы сработать с матерью, которая любит своего ребёнка, — заключаю я.

Он поднимает брови, а затем подкладывает руки под голову.

— Похоже на то. Тогда я получил её ответ, в котором говорилось "скатертью дорога".

— Сомневаюсь, что ты отдашь ей землю. Дашь ли ты ей деньги?

Джован фыркает.

— Конечно, нет. Мой брат был убит в её чертовом мире! Кажется, она благополучно забыла об этом.

— Тогда будет война, — говорю я, разочарование окрашивает мой голос.

Я сажусь на край кровати.

— Олина, я стараюсь изо всех сил. Но я могу вразумить только разумного человека, — голос Короля напряжён.

Я киваю и прерывисто вздыхаю.

— Знаю. Поверь мне, я не виню тебя. Если уж на то пошло, я виню себя. Если бы я не попыталась показать Кедрику своё лицо, ничего из этого бы не случилось. Кедрик был бы всё ещё жив, и мы бы не колыхались на грани анархии. Всё просто. В обоих мирах есть люди, которым я не желаю зла. Это противоречиво и более чем запутанно.

Он садится рядом со мной, но не касаясь меня.

— Это война никогда не будет иметь к тебе отношение. Смерть Кедрика и твоё пленение послужили идеальным прикрытием для скрытых мотивов Татум. Её истинные замыслы теперь очевидны, а ты стала козлом отпущения. Если будет война, то только потому, что твоя мать — жадная сука, а не по какой-либо другой причине.

Он обхватывает меня за плечи и сжимает. Я не выражаю своего несогласия. Я просто смотрю перед собой, взгляд расфокусирован.

— Я, наверное, один из тех людей в Гласиуме, которому ты не желаешь зла, — говорит он.

Я не обращаю внимания на укол внутри меня при этой мысли. Он дразнит меня, пытается отвлечь.

Я закатываю глаза.

— Думаю, ты сам можешь о себе позаботиться.

Он встает и прочищает горло.

— Ты придёшь на бал?

Я тоже встаю и прислоняюсь к колонне.

— Нет.

— Что? — он поворачивается ко мне. — Но в этот раз ты на меня не злишься.

За день до предыдущего бала Джован пришёл в ярость, узнав, что Рон собирается показать мне, как работать с упряжками. Его отец умер в несчастном случае с упряжкой. Джован прижал меня к стене. Я запаниковала и сбежала от него.