Когда он прижал головку своего члена к моей промежности, я всхлипнула и бешено забилась.

― Калашник, если бы ты был умным человеком, то отозвал бы своего друга, ― услышала я знакомый голос с другого конца помещения.

Иван приостановился, после чего последовал возглас.

― Сейчас же!

В одно мгновение я лежала лицом вниз на диване, а в следующее уже стояла перед Иваном с его мясистой рукой на моей шее и ножом, приставленным к моей яремной вене. Это было иронично, учитывая, что в другом конце комнаты стоял Шэнк, а мой старший брат находился в таком же положении.

Глаза Анатолия угрожающе вспыхнули, когда Шэнк рывком повернул его голову и надавил на нож достаточно сильно, чтобы пустить кровь. Темная струйка на какой-то миг заворожила меня.

Затем мое сердце забилось, потому что рядом с ним, стоя наготове, находился Огун. Только это был не тот милый парень, который занимался со мной любовью и смеялся, когда мы вместе готовили ужин.

Нет. Этот человек был Вуду. С холодными глазами и напряженным, почти не двигающимся, телом. Угрожающе держащий нацеленный на Ивана пистолет.

Гришка зарычал.

― Вы пожалеете об этом, байкерское отродье.

― Не думаю, что мы будем о чем-то жалеть, ― произнес Хищник, с другой стороны, от Шэнка и моего брата.

Его пистолет был направлен на человека, которого я всегда считала своим отцом.

А после все стало происходить так быстро, что я не была уверена, что все уловила.

Гришка достал свой пистолет, один из его головорезов выскользнул из-за угла позади Вуду и его братьев, после чего раздались выстрелы, но я не поняла, кто выстрелил первым.

Все, что я знала наверняка, так это то, что лицо бедного Шэнка разлетелось от выстрела человека Гришки, стоявшего позади него, Вуду схватил моего брата, когда Шэнк упал на землю, а холодный край ножа Ивана скользнул по моей коже.

Повсюду раздавались крики, а я упала на холодную мраморную плитку, не в силах пошевелиться. Послышались шаги, теплая рука коснулась моего горла, и я начала задыхаться. Мне потребовались все оставшиеся силы, чтобы моргнуть, глядя в глаза человека, которого я любила.

― Ангел! ― закричал он. ― Быстрее!

Было безумием то, насколько стремительно развивались наши отношения, но я хотела сказать ему, что люблю его больше самой жизни. Вот только мои губы едва шевелились, и из них не вырывалось ни звука. Головокружение охватило меня, и холод обвил меня своими ледяными щупальцами, утягивая за собой.

Так много сожалений, с которыми придется умереть.