— Пожалуйста, кончи в нее. — Теперь что-то сломалось внутри моей маленькой сестренки. Ее глаза тупо смотрят на меня. Как будто ее здесь вообще нет, она полностью покорилась своей судьбе. — Пожалуйста, Паркер.

Обычно я ругал ее, просил называть меня моим новым именем, но не в этот раз. Мое старое имя кажется греховным, запретным в устах Джун. И я, блядь, хочу большего. Я без колебаний говорю ей об этом.

— Продолжай умолять. Продолжай, блядь, если не хочешь, чтобы твоя новая подружка пострадала.

— Пожалуйста, я… — Джун моргает, смахивая слезы с глаз. — Пожалуйста, войди в нее. Пожалуйста. Наполни ее. Сделай это.

Ее слова подводят меня все ближе и ближе к оргазму, и я чувствую, как мой член пульсирует от непролитого семени. Я стону, зная, что становлюсь все ближе и ближе к освобождению, которого жаждал весь гребаный день.

— Ты хочешь этого, Джун? Попроси еще раз. Попроси так, будто ты действительно этого хочешь. Или же…

— Пожалуйста! — Сейчас она в отчаянии, то ли из-за себя, то ли из-за Мариссы, я не знаю, и меня это особенно не волнует. — Войди в нее, Паркер! Наполни ее своей спермой!

Я стону. Мои яйца тяжелые, мой член чертовски пульсирует, я смотрю в глаза Джун, когда кончаю в дырку своей игрушки, желая, чтобы это была моя маленькая сестренка. Но мне нужно выждать время. В конце концов, у меня его предостаточно.

Тело Мариссы покачивается, когда я заполняю ее, и я вытаскиваю свой все еще пульсирующий член и демонстрирую его Джун со злой ухмылкой.

— Вылежи.

Она с отвращением отворачивает голову в сторону.

— Нет.

— Что я, блядь, сказал об этом слове, Бабочка? Я собираюсь выбить это из твоего гребаного словаря, если понадобится. А теперь лижи.

Неохотно она открывает рот, и я толкаю свой кончик в ее рот, постанывая, когда ее язык кружится вокруг головки моего члена. Черт возьми, она хороша в этом. Ревность скручивает мой желудок в узел, когда я начинаю трахать ее рот, заставляя ее задыхаться. Я мог бы кончить снова прямо сейчас, но я сдерживаюсь, ожидая, пока моя сводная сестра не сделает мой член безупречно чистым. Затем я выхожу и подхожу к Мариссе, которая лежит, истекая на полу. Я протягиваю руку между ее ног и собираю сперму, которую я влил в ее киску, в то время как Джун наблюдает за этим широко раскрытыми глазами.

— Видишь это, Джун? Посмотрите, как много… Это все из-за тебя. — Я подхожу к ней, складывая ладони чашечкой со спермой в них. — Это войдёт в тебя, Джун.

— Нет, я… — Она останавливается как раз вовремя, и я улыбаюсь ей.

Я все еще держу нож в другой руке, и я более чем готов им воспользоваться. На самом деле, я просто ищу предлог, чтобы разделать любую из девушек. Я опускаюсь на колени рядом со своей сводной сестрой, раздвигаю ее ноги и смотрю на ее трусики.

Они чертовски мокрые.

Мои глаза встречаются с ее, горящими от удивления. Ее собственный взгляд полон стыда, и она не смотрит на меня. Тогда мне становится жаль ее. Эта симпатичная девушка настолько потеряна в своем собственном представлении о том, что правильно, что она даже не может признать, что все это чертовски возбуждает.

Я не позволяю себе зацикливаться на этой мысли. Вместо этого я использую нож, чтобы разрезать ее трусики. Киска Джун обнажена воском. Я улыбаюсь ей, раздвигая ее половые губки. Она вскрикивает, когда я загоняю в нее свои покрытые спермой пальцы. Она такая чертовски мокрая. Такая невероятно тугая. И я едва могу устоять перед зовом сирены этой милой маленькой киски. Я смотрю глубоко в ее глаза, когда впихиваю свою сперму в ее узкую маленькую дырочку.

— Вот так, — говорю я ей с мягкостью, которая даже меня удивляет. — Ты можешь оставить её себе, сестренка… Может быть, через некоторое время, у тебя останется милое пухлое напоминание о нашем времени вместе.

Я ухмыляюсь ее удрученному лицу, вытираю пальцы о ее губы, прежде чем вытащить Мариссу из подвала и погрузить комнату в темноту.