Рибо не нашелся что ответить.
- Простите, профессор, я лягу, мне не совсем хорошо, - вдруг сказал Чьюз, с трудом поднимаясь с кресла. В эту минуту он показался Рибо совсем дряхлым стариком. - Если вы останетесь ночевать, я отдам распоряжение.
Рибо поспешил сказать, что остановился в гостинице. С неприятным чувством уезжал он от Чьюза.
4. Печать защищает народ и науку
Вонючки по внешнему виду изящнее и красивее барсуков. Нет, кажется, во всем мире более противного, зловонного вещества, чем то, которое распространяют вокруг себя эти животные. Наименование этого смрада "чумный" вполне справедливо: от всякого, кто имел несчастье войти с вонючкой в близкое соприкосновение, действительно все будут долгое время сторониться, как от зараженного чумой.
Брэм. "Жизнь животных"
Уиппль стал чем-то вроде личного секретаря профессора Чьюза. Он подбирал выступления печати против "лучей жизни", делал вырезки и передавал их профессору. Чьюз сам просил его об этом: он хотел быть полностью в курсе дел. Точно по сигналу ("А, может быть, и в самом деле по сигналу?" - думал Чьюз), тон газетных статей резко изменился. То время, когда Чьюза восхваляли, давно прошло. После выстрела Гуда ни одна "демократическая" газета уже не позволила бы себе одобрительно отозваться о "лучах жизни". Но по сравнению с тем воем, какой поднялся после статьи Довса, нападки, вызванные биржевым крахом и самоубийством Гуда, могли бы показаться объяснением в любви. Если раньше только "Рекорд сенсаций", "Горячие новости" и другие газетки столь же бульварного типа называли Чьюза преступником, злодеем, убийцей, то теперь от них не отставали и "солидные" органы печати. Теперь уже все газеты писали об экономической катастрофе, грозящей человечеству в результате изобретений Чьюза, об ожидающей народ трагедии вырождения, о неизбежной эпидемии самоубийств, предвестником которой явилась смерть Гуда...
Только "Свобода" заняла странную позицию. Сыграв свою роль зачинщика, газета вдруг смолкла. Она не опубликовала ни строчки комментариев к статье Довса и вообще ни слова о Чьюзе, если не считать интервью Докпуллера. Уиппль видел в этом тонкий замысел: Керри решил надеть на себя личину объективности, чтобы сделать тем более убедительным и верным окончательный удар.
И все же этот шумный газетный переполох казался ничем рядом с бурей в эфире. Никогда еще в эфир не изрыгалось такого бурного, тяжелого, грязного потока обвинений и ругательств.
Уиппль видел, что "Центральная радиокомпания" в точности придерживается принципа Керри: толпа мыслит не мозгами, а ушами. Решительно повсюду - на улицах и в магазинах, на вокзалах и в квартирах, в банях и в храмах, в тюрьмах и на кладбищах - репродукторы - эти металлические глотки, не знающие усталости и отдыха, - вещали, кричали, вопили с такой яростью, что всякая самостоятельная мысль, осмелившаяся появиться в человеческом мозгу, была бы беспощадно заглушена в самом своем зародыше.
Чьюз попробовал было отвечать на кое-какие обвинения, но вскоре убедился, что ничто уже не может остановить извержения этого грязевого вулкана."
Почему молчит злодей Чьюз? - грозно спрашивали "Горячие новости". - Если бы обвинение было несправедливо, он опроверг бы его. Но он молчит - значит, публично признает свою вину. Сознается, что пытался обмануть народ, обмануть ученых и, произнося речи о благе для человечества, в действительности хотел превратить всех в стариков и старух".
Это показалось Чьюзу прямым вызовом, и он не счел возможным промолчать. "Горячие новости", конечно, не поместили его ответа, а на телефонный запрос Чьюза сообщили, что "все и так достаточно ясно".
Под некоторыми статьями Чьюз находил знакомые подписи.
Солидная газета "Честь" поместила обстоятельное исследование адвоката Джона Грэпса на тему: "Несостоятельность "Лиги спасения" с точки зрения частноправовых интересов, или почему "Лига спасения" не имеет юридических прав существования". После длинного вступления, обнаруживавшего незаурядную эрудицию автора, который ссылался на римское право, кодекс Юстиниана, кодекс Наполеона и т.д. и т.п., Грэпс доказывал, что каждое частное общество в отличие от государства, налагает на своих членов специальные обязательства лишь постольку, поскольку сами члены этого общества добровольно согласились признавать эти обязательства. Но частное общество не может налагать никаких обязательств на лиц вне данного общества. Между тем именно так собирается поступить "Лига спасения", посылая с проектируемых станций свои лучи и принудительно леча ими всех, то есть и не членов лиги и тех, кто к ней вовсе не обращался с просьбами о лечении, кто и лечиться, может быть, не хочет. Какое она имеет на это право? Кто смеет в нашей Великой Демократической республике, где неотъемлемым правом каждого гражданина является свобода, - кто смеет, повторяем мы, насиловать чужую волю, нарушать свободу? Если бы даже лучи и действительно лечили, то и тогда никто не имел бы права уничтожать болезни без согласия больных, поскольку болезни являются частной собственностью больных. А кто будет отвечать, если лучи вызовут не лечение, а старение? Не являясь компетентными в чисто научных вопросах, мы, однако, не можем игнорировать научные показания таких бесспорных авторитетов, как всемирно известный Институт имени Докпуллера. Во всяком случае, имеет ли право частное общество брать на себя риск действия, по поводу которого раздаются столь авторитетные предостерегающие голоса? Ведь ужасные последствия оно не сможет ни исправить, ни возместить! Вот почему "Лига спасения" не имеет никаких юридических прав существования. Она представляет собою дерзкий вызов не только нашей конституции, но и самой человеческой природе, отраженной в законодательстве всех времен и народов, начиная с Рима и кончая Великой Демократической республикой. Итак, все науки - юридические, социологические, медицинские - против "Лиги спасения". Она должна быть ликвидирована. Для действительного же лечения мы имеем прекрасных врачей, прекрасные больницы, санатории, курорты, чудесные лекарства, в особенности всемирно известные патентованные медикаменты Хэрти, - покупайте их во всех аптеках и магазинах, и вы всегда будете здоровы! Dixi.
Чьюз читал, и перед ним возникала лисья физиономия Грэпса. Он вспоминал и недавний рассказ Рибо о солитерах Хэрти."
Рекорд сенсаций" упорно именовал Y-лучи "лучами старости". Газета ничего не "доказывала" - она просто заявляла, что народ сам сумеет себя защитить, если этого не сделают правительство и великий покровитель науки господин Докпуллер. Народ сотрет с лица земли адскую кухню лжеученого злодея, уже запятнавшего себя кровью героя-юноши и теперь готовящего новые козни."
Время" заклинало правительство и великого Докпуллера немедленно исправить допущенную ими ошибку и ликвидировать лигу, столь опасную для народа, для государства, для всего человечества... Если правительство не поторопится, это, несомненно, крайне неблагоприятно скажется для него на выборах: народ не прощает легкомысленного отношения к своим интересам.
Лишь несколько серьезных еженедельников попробовали - да и то достаточно робко - взять Чьюза под защиту. Еженедельники выражали сомнение, чтобы профессор Чьюз мог совершить столь роковую ошибку, говорили, что, прежде чем поднимать кампанию против крупного ученого, необходимо тщательно исследовать Y-лучи, и в заключение все-таки признавались в своем смущении по поводу того обстоятельства, что профессор Чьюз почему-то молчит.
Чьюз отправил в эти журналы статьи, выдержанные в строго научном духе. Кроме того, он решил испробовать еще одно средство. Он разослал в газеты письма с отказом от Большой Национальной премии имени Докпуллера. В мотивировке этого решения он кратко разоблачал все махинации Докпуллера. Всю сумму премии Чьюз переводил Докпуллеру.
Из ежедневных газет только "Рабочий" полностью напечатал письмо Чьюза. Большинство газет ограничилось лишь хроникерским сообщением об отказе от премии. А на другой день газеты по-своему объяснили читателям причину этого отказа: очевидно, сам Чьюз признал наконец свою ошибку и теперь возвращал неправильно присужденную премию. Что же касается "Рекорда сенсаций" и "Горячих новостей", то они упоминали об этом факте, как о "лишении Чьюза премии".