Глава 18

Элли

Мне просто хочется рухнуть, потому что… матерь божья. У меня никогда раньше не было такого секса. Но... О чем, черт возьми, я думаю? Какая девушка позволит своему боссу трахнуть себя в задницу в своем же офисе?

Я.

Если бы я прямо сейчас набирала сообщение, то добавила бы смайлик после этого признания.

— Вот, Элли, — говорит Мак, направляясь из свого кабинета с чехлом для одежды и полотенцем. — Не двигайся, — говорит он, вешая чехол на мое кресло. Прижимает полотенце к моей спине и начинает осторожно вытирать.

Это горячо. И влажно. И мне приятно в полностью противоположном от секса роде. Такое чувство... я не знаю. Словно я ему небезразлична. Как будто он использует меня не только ради секса.

Именно такое у меня ощущение, но этого не может быть. Он — мистер Совершенство, верно? Идеальные парни не западают на скучных девушек вроде меня.

— Итак, сегодня вечером? — спрашивает Мак, бросая полотенце через открытую смежную дверь в свой кабинет.

— Сегодня вечером? — повторяю я в ответ, когда он помогает мне подняться. Я смотрю на кучу одежды на полу и понимаю, что мне нужно ее надеть, чтобы работать. — Мне нужно съездить домой и переодеться.

— Нет, Элли, не нужно. — Мак берет чехол и встряхивает его. — Я кое-что для тебя купил. Это точно не подходит для повседневной пятницы, но мне понравилось, — словно извиняясь, он пожимает плечами.

Я беру чехол, который он протягивает, снова вешаю его на спинку кресла, затем тяну вниз молнию и обнаруживаю нежно-розовое платье. И только раскрыв его, я понимаю, что именно держу в руках.

— Это... да. О, Боже мой. Сколько ты за него заплатил?

— Элоиза, — говорит Мак, заправляя рубашку обратно в штаны, и кончиками пальцев проходится по волосам. — Не вежливо об этом спрашивать, — наклоняется ко мне и целует в щеку. — Для субботы есть наряд?

Срань господня.

— Нет. По субботам я остаюсь дома.

— Нет, в эти выходные не остаешься, — говорит Мак. — У меня планы, и они начнутся сегодня вечером.

Подождите. Тпрууууу…

Это я бью по тормозам. Выходные с ним? Три дня назад я даже не подозревала о его существовании. Я понимаю, что дважды занималась с ним сексом, и два раза — почти сексом, так что на самом деле выгляжу похотливой шлюшкой. Но я не похотливая шлюшка. И хотя все это было весело, через двенадцать дней я ухожу с этой работы, и все эти офисные шалости прекратятся.

Вероятней всего, он передаст этот офис кому-то другому. И тогда та девушка получит все привилегии, которыми сейчас наслаждаюсь я.

— Хм, Мак, — говорю я с улыбкой и, моргая, смотрю на него. — Обычно по субботам я остаюсь дома и просто тусуюсь в шортах и все такое. Но в эти выходные я уезжаю. Мне жаль.

Он так сильно хмурится, что его брови могли бы столкнуться у переносицы:

— С кем?

— Ну, не то, чтобы это было твоим делом, и я понимаю, что мы немного повеселились, поэтому объяснение необходимо, но это конфиденциально. Ты же понимаешь, верно?

— Это Эндрю Манко, не так ли? Я сразу понял, что ты ему нравишься, когда он на днях мне позвонил.

Эндрю? На самом деле это очень хорошая идея.

— В любом случае, я не могу сказать. Мне жаль. Я подписала соглашение, понимаешь? Конфиденциальность.

— Он такой молодой, Элли, — говорит Мак. — Сколько ему? Девятнадцать?

Я смеюсь:

— Ему не девятнадцать. Ему где-то двадцать два.

Глубокие борозды на лбу Мака возвращаются:

— Ты встречаешься с ним в эти выходные?

— Я не могу сказать, Мак. Действительно не могу, извини.

— Ты поедешь к нему домой? Тебя не будет все выходные?

— Мак, — говорю я, вынимая из чехла невероятно великолепное платье. Я знаю, сколько стоит это платье. Тысячи долларов. И он купил его для меня только для того, чтобы сегодня утром сделать все, именно так, как хотел, и не казаться после всего свиньей. — Мне просто неудобно обсуждать Эндрю с тобой, ясно? Я знаю, что на этой неделе нас закружило в вихре, но это лишь три дня, окей? Три дня — это не отношения. И я увольняюсь...

Мак поднимает руку, чтобы остановить меня:

— Я все это понимаю, и ты права, ты определенно… вихрь, — он поправляет пиджак и затем кивает. — На этом я оставлю тебя. Приятных выходных, Элоиза. Надеюсь, ты хорошо проведешь время.

Он выдавливает слабую улыбку, затем возвращается в свой кабинет и закрывает нашу смежную дверь.

Не знаю, что и думать об этом. Или об этом платье. У него такой красивый оттенок розового. И на нем есть ярлык. Я не против потратить на платье сто долларов, но две тысячи? Нет. Ни за что. Бьюсь об заклад, что даже если лет через пять я найду это платье в магазине уцененных товаров, оно все равно будет мне не по карману.

Одна проблема. У меня нет бюстгальтера. Сегодня на мне была маечка. Пятницы для повседневной одежды, что означает, что на протяжении всего рабочего дня под моими малышками не будет никаких корсетных изделий.

Как бы то ни было, я надеваю платье — какой у меня выбор — и понимаю, что у меня еще одна проблема. У платья молния на спине.

Черт.

Смежная дверь снова открывается, и Мак открывает рот, словно собирается что-то у меня спросить. Но вместо этого говорит:

— О, черт.

Закрывает дверь и исчезает. Я улыбаюсь. Потому что это определенно было хорошим «О, черт». Я иду, пытаясь прекратить улыбаться, как идиотка, и снова открываю дверь:

— На нем молния, Мак. Ты можешь мне помочь?

Его рука в волосах, будто он просто перебирал их пальцами.

— Ммм, конечно.

Я прикусываю губу, поворачиваюсь и убираю волосы со спины. Молния начинается на моей пояснице, и как только его пальцы касаются моей кожи, у меня от волнения бегут мурашки. Он медленно застегивает молнию и затем останавливается, когда достигает самой широкой части моей спины. Меня на мгновения захватывает паника, что платье не сойдется, но Мак поправляет ткань и заканчивает.

Я смотрю через плечо и улыбаюсь:

— Здесь двойная молния. Так что нижняя часть расстегивается вверх. — Прямо между бедер… не добавляю я. — Ты можешь ее расстегнуть?

Он смотрит на меня своими голубыми глазами, затем его взгляд падает на мою попу. Это платье с юбкой-карандаш, понимаю я. И оно обтягивает мое тело, как перчатка.

— Нет, — говорит Мак.

— Прости? — смеюсь я.

Он качает головой:

— Нет. Для работы это платье не подходит. Эндрю забирает тебя после работы?

— Я же тебе сказала, что не могу об этом говорить.

— Ну, эта молния не предназначена для того, чтобы ее расстегивали, Элоиза. У нее декоративная функция.

— Я так не думаю, Мак. Думаю, что так я смогу передвигать ногами. — Я шагаю вперед, и платье делает все возможное, чтобы мои колени были крепко прижаты. — Если бы сейчас был вечер, и я бы шла на свидание, то да, я бы согласилась с этим. Это сексуально, правда? То, как мне приходится делать эти маленькие шажки. Но на работе, Мак? Ты действительно хочешь, чтобы сегодня я двигалась, извиваясь, по офису и крутила своими бедрами с каждым шагом?

На его лице противоречие… он почесывает подбородок и размышляет над дилеммой.

— Либо ты немного расстегиваешь молнию, либо весь день я буду крутить бедрами. Выбирай.

Он лишь немного расстегивает молнию, чтобы освободить от плотной ткани мои колени.

— Спасибо, — говорю я. — И еще, было весело. Так что за это тоже спасибо.

Я возвращаюсь в свой кабинет, и он следует за мной и прислоняется к дверному косяку. Хмурится, глядя на меня:

— Во сколько ты вернешься домой в воскресенье? — на мгновение я замираю, гадая, как далеко должна зайти в своем обмане, но прежде, чем мне удается ответить, он говорит: — Ты же вернешься домой в воскресенье? Ты придешь на работу в понедельник в юбке-карандаш и в рубашке?

— Ты планируешь снова сорвать с меня мою одежду в понедельник?

— Я не уверен, Элли. С Эндрю у вас серьезно?

Вау. Думаю, что вероятно он ревнует. К ребенку! К тому, с кем бы я никогда не пошла на свидание. Я думаю об Эндрю, как о младшем брате.

— Мы друзья, — говорю я. — И мне он небезразличен. — Это правда. В своей книге я привожу его в пример, поэтому вкладываюсь в его успех.

— Окей, — вздыхает Мак. — Ну, я позвоню кейтерам и скажу им, чтобы забрали тележку с завтраком.

— Кейтерам? Я думала, что это из кафетерия?!

— Нет, — говорит Мак с улыбкой, не доходящей до его глаз. Думаю, он разочарован тем, что я испортила его планы на выходные. — Каким парнем я был бы, если бы ради тебя не выложился по полной?

— Ну, — отвечаю я. — Я не знаю, что обо всем этом думать, Мак. Буду честной. Так что хорошо, что мы не идем на свидание в эти выходные. Это слишком много, слишком быстро.

— Понятно, — говорит Мак. — Если не хочешь быть здесь, когда они будут прибираться, то можешь уйти и вернуться позже. Хороших выходных, Элли. Поговорим на следующей неделе.

На этот раз, когда он закрывает дверь, я знаю, что он не вернется. У меня немного щемит сердце. Словно, мне следует его вернуть. Признаться и быть честной.

Но я не делаю этого. Потому что мне нужно обо всем этом подумать, пока все не зашло слишком далеко, и я не смогла бы уже повернуть назад.