— Клэр, вернись сюда.

Я игнорирую ее. Это часть моего плана. Пусть они думают, что я ранена, хрупка, и они будут обходить меня стороной. Будет трудно, и они не захотят привлекать ко мне внимание.

Мой разум лихорадочно соображает, пытаясь найти наиболее эффективный способ добраться до компьютера отца. Узнать. Оправдать Константина.

Мне нужно попасть в кабинет.

— О, не волнуйся. Я приду, когда репортеры будут готовы принять меня.

Я топаю вверх по лестнице, чувствуя себя немного капризным подростком, выросшим под этой крышей. Могу представить выражение лица Константина при моем поведении, его руки были бы скрещены на груди. Он бы бросил на меня неумолимый взгляд.

Я скучаю по этому.

Нужно перестать думать о нем.

Вхожу в комнату для гостей и с силой захлопываю дверь. Слушаю. Никаких шагов.

Хорошо. Сейчас я одна. Гостевая примыкает к общей ванной со второй гостевой, которую мой отец годами использовал как свой кабинет. Мама никогда не приходит на этот этаж, и у меня будет хотя бы несколько минут тишины, пока эти двое спорят.

Я включаю маленькое радио на джазовую станцию, которую мог бы слушать травмированный подросток, а затем закатываю глаза от своей намеренной драматизации. Захожу в ванную и включаю душ. Горячая вода ударяется о стенки и бортики ванны, клубы пара затуманивают зрение. Я закрываю глаза, когда на меня нападает другое воспоминание о большом теле Константина, затмевающем мое, когда я наклоняюсь над ванной…

Стоп. Сосредоточься.

Моя рука дрожит на ручке двери. Я делаю глубокий вдох и открываю ее.

Шторы задернуты, комната в полной темноте. Я моргаю, пытаясь приспособить глаза к тусклому освещению, и быстро включаю фонарик на телефоне. Вращаюсь по комнате, пока не вижу стол, загроможденный и неряшливый, единственное «пошла ты» в ответ на навязчивую приверженность моей матери к аккуратности, единственное место, к которому она не прикасается.

На столе лежат скомканные бумаги и блокноты. Но ноутбука нигде не видно.

— Черт, — бормочу я себе под нос, просматривая все. Душ хлещет на заднем плане, и музыка продолжает играть.

Он выносит свой ноутбук из кабинета только тогда, когда находится в суде. Так что сейчас он где-то здесь. Я бегу к столу и проверяю ящики. Все они открыты, за исключением нижнего, запертого на висячий замок с кодом. Я не помню, чтобы у него раньше был запертый ящик.

Ноутбука нигде нет.

Я заставляю себя подняться на ноги, отчасти для того, чтобы получше осмотреть кабинет, отчасти потому, что мои нервы на пределе. Каждая проходящая секунда кажется тяжелой. Мне нужно найти ответы, сейчас.

Я бросаю взгляд на запертый ящик и удивляюсь… он там?

Когда я была маленькой, у родителей был тайный запас печенья и шоколада. Маме не нравилось, что я ем сахар, и она ограничивала употребление нездоровой пищи, но я нашла их заначку, «спрятанную» на самом видном месте — прямо в шкафу в кабинете папы.

Другими словами, он не очень умен или коварен. Нахмурившись, я поднимаю замок и кручу цифры, ставлю день рождения папы.

Ничего.

Годовщина родителей. Снова ничего.

По наитию я перевожу цифры на собственный день рождения. Когда замок открывается с тихим щелчком, комок застревает у меня в горле. Дрожащими руками я открываю ящик, зная, что найду внутри.

Ноутбук. Тонкий, серебристый, лежит поверх небольшой стопки бумаг и ничего больше. Дрожа, я достаю его, открываю и быстро включаю.

Пароль для ноутбука — тоже мой день рождения, что неудивительно. Экран оживает, и я быстро прокручиваю все, что попадается.

В истории нет ничего, кроме новостных статей, включая несколько недавних поисков с участием Константина. Холодная струйка страха и дурных предчувствий пробегает по спине, когда я сужаю поиск до дат и нахожу имя Константина в списке задолго до того, как он был заключен в тюрьму.

Наследник братвы.

Я закрываю глаза от пьянящего прилива эмоций при виде этих слов. Не нужно много усилий, чтобы представить Константина, сидящего на троне.

Я еще толком не разобралась, что все это значит. Сглатываю, руки дрожат, когда появляется еще несколько историй поиска, которые заставляют меня задуматься.

Союз с ирландцами и братвой.

Запрещенные наркотики.

«Ничего слишком компрометирующего для окружного прокурора», — говорю я себе. Пока я не захожу на его электронную почту.

Стандартные папки заполнены таким количеством мелочей, что сначала я этого не замечаю, но когда вижу кое-что, реальность доходит до меня с такой силой, что я не могу дышать. Там есть зашифрованная папка с маленьким замком.

Для любого другого это не показалось бы чем-то необычным. Для моего отца, который считает свой день рождения надежным паролем и до сих пор пользуется раскладушкой… это красный флаг.

Я щелкаю по файлу. Зашифрованный мигает желтым. Я делала подобное раньше. Быстро щелкаю правой кнопкой мыши по файлу и вызываю пункт меню, пока не вижу «свойства». Перехожу к «дополнительно», затем прокручиваю еще раз, пока не появляются «подробнее». Дрожа, я снимаю шифрование. Тяжело дышу, когда файл открывается.

Каждое электронное письмо здесь от начальника полиции.

Я прокручиваю страницу, читая так быстро, как только могу, одновременно копируя файлы на флешку со стола, когда снаружи в коридоре раздаются голоса. Я в панике оглядываюсь вокруг, когда голоса приближаются. Я читаю все, что могу, как можно быстрее, трясясь, как бумага на ветру, когда флешка заканчивает копирование, когда слышу, как кто-то открывает дверь замком.

Прикусываю губу, мое тело дрожит, я вытаскиваю флешку, кидаю ноутбук, как будто он сделан из огня, закрываю ящик, защелкиваю замок и перепутываю цифры. Бегу в общую ванную как раз в тот момент, когда поворачивается ручка двери офиса.

Я в душе, полностью одетая, когда слышу, как он входит в кабинет. К счастью, папа разговаривает по телефону и, похоже, ничего не подозревает. Душ смывает мои слезы.

Константин был прав.

Папа замешан в этом деле.

За всем стоял он.