Но Джолион Кейпел, британский адвокат, нанятый Кроссом по личной рекомендации Бантера, тут же опроверг эту идею: “у этого человека самый острый юридический ум, какой я когда-либо встречал, и пусть вас не обманывает его внешность, он смертоносен, как большая белая акула." - Кейпел определенно не был похож на акулу. Это был невысокий седовласый адвокат в очках, со спокойными манерами, нахмуренными бровями и четкой дикцией профессора старинного Оксфордского колледжа. И первым его советом было не бросаться в контратаку, как предлагал Имбисс, а вообще ничего не предпринимать.

- Мне очень жаль, Мистер Кросс, я знаю, что это должно быть очень неприятно для вас, но вам придется придержать огонь, - сказал Кейпел. “Вы должны иметь в виду, что это дело сначала будет рассматриваться в британском суде, и наш подход к публичности очень отличается от Американского, где судебные баталии ведутся как в суде общественного мнения, так и в суде закона. Однако в этой стране судьи, скорее всего, весьма туманно относятся ко всему, что может представлять собой попытку извратить ход правосудия, и реклама в средствах массовой информации занимает высокое место в этом списке.”

“Но мы еще не в суде, - возразил Кросс, - так что беспокоиться не о чем.”

“Пока нет, - согласился Кейпел. - Но мы должны предвидеть тот момент, когда это произойдет. Другой вопрос, который следует иметь в виду, заключается в том, что все, что вы говорите до начала дела, является заложником фортуны, как только дело начинается. Это дает другой стороне, так сказать, мишень для прицеливания. Они знают, каков будет ваш аргумент и как именно вы его поддержите. Если бы вы участвовали в военном сражении, вы не сказали бы своему врагу точно, какие силы у вас есть и как вы собираетесь их развернуть. Ну, то же самое относится и к юридическому конфликту: вам нужно сохранить некоторый элемент неожиданности.”

Вдобавок к разочарованию Кросса, Матеус да Кунья был занят тем, что отрицал свою причастность к событиям в Магна-Гранде. - "Совершенно верно, что воды, в которых произошла эта ужасная трагедия, будут принадлежать Кабинде, когда она станет свободной нацией и займет свое законное место в мире. Правда и то, что я веду борьбу за свободную Кабинду. Но, как я уже неоднократно говорил, я веду политическую и моральную борьбу; я не участвую в актах насилия или терроризма. И в этом случае я могу доказать, что это не было акцией кабинданских бойцов. Как известно всему миру, главарь нападения говорил по-французски. Как и любой француз, он говорил с африканским акцентом, скорее всего конголезским. Конечно, он был не из Кабинды, потому что там люди говорят по-португальски. Его так называемые политические требования были всего лишь фиговым листком для его преступления. Это было ограбление, грабеж, а не акт настоящих борцов за свободу. Я отрицаю абсолютно всякую связь с этим событием и выражаю свое глубочайшее сочувствие всем тем, кто умер, и всем тем, кто пережил тяжелую утрату.”

“Ты лживый ублюдок” - пробормотал Кросс, наблюдая за пресс-конференцией да Куньи в новостях Би-би-си в десять часов. - “Вы с Джонни Конго имели большое отношение к тому, что произошло, и прекрасно это знаете.”

“Иди спать, сердитый старик” - сказала Женя, нежно поддразнивая его и поглаживая нахмуренный лоб. - “Зачем тебе смотреть по телевизору, как плохие люди лгут, когда ты можешь заниматься любовью со мной?”

- Хороший вопрос” - сказал Кросс, глядя с некоторым удивлением на красивую девушку, которая так волшебно вошла в его жизнь. Несмотря на весь негатив в его жизни, Женя Воронова сохранила веру в него. - Настя сказала мне, что ты герой, и я ей верю, поэтому мне все равно, что думают другие, - сказала она ему с простой, почти детской прямотой. - "А еще я знаю тебя, Гектор, так, как может знать только женщина, которая любит мужчину. Ты хороший, храбрый, честный человек. Вот почему я люблю тебя. Затем она сделала паузу, хихикнула, одарила его взглядом чистой, похотливой злобы, провела кончиком пальца по его груди и промурлыкала: - "Ну, во всяком случае, одна из причин”.

Минута за минутой, час за часом Джо Стэнли видела, как жизнь покидает Бэннок-Ойл. Для всех ветеранов Бантера и Теобальда различные счета Бэннока, связанные с членами семьи и Трастом, были центральной частью их профессиональной жизни с того момента, как они присоединились к фирме. Теперь они следили за падением курса акций "Бэннок Ойл" на экранах своих компьютеров. Были бы слышны вздохи, когда один барьер за другим был бы сломан, и падение прошло бы мимо 10 . . . 20 . . . 50 . . . даже 80 процентов.

Разговоры шепотом за дверями офиса становились все более отчаянными. Премии людей, их зарплаты, даже их рабочие места зависели от дальнейшего процветания "Бэннок Ойл", но теперь само ее существование было под сомнением.

Напряжение росло по мере того, как первые сотрудники Вайса, Мендосы и Бернетта, вплоть до уровня партнеров, начали понимать, что эта катастрофа может нанести ущерб и их жизням. Три старших партнера пошли на очень длинную финансовую авантюру, чтобы поднять очень высокую цену - слишком высокую, по мнению многих юридических блогеров и медийных экспертов, - которую они заплатили за Бантера и Теобальда. Теперь же единственное оправдание этой цены было взорвано прямо у них на глазах.

Только один человек во всей компании казался невозмутимым из-за корпоративного и финансового краха, происходящего на глазах у всех. О, Шелби Вайс сделал все возможное, чтобы скрыть это. Он сохранял на лице выражение тревожной озабоченности, вполне уместно прикрытое несколько отчаянной попыткой поддержать моральный дух младшего персонала, подобающий партнеру с его именем на двери. Но Джо Стенли серьезно отнеслась к приказам Ронни Бантера. Вот уже почти два месяца она наблюдала за Вайсом со вниманием криминалиста к деталям и, подобно игроку в покер, осваивающему противника, научилась читать его реплики.

Его каракули, например, имели тенденцию быть круговыми и даже закрученными, когда он был расслаблен, но сжимались в неровные прямые линии, когда он был встревожен или напряжен. И вот теперь они сидят здесь, на совещании партнеров, а главный финансовый директор с болезненными подробностями описывает, как повлияет на годовой доход, если счета Бэннока иссякнут - сколько сотрудников придется уволить; как им придется сокращать расходы, не в последнюю очередь за счет переезда в более дешевые офисы в гораздо менее престижном месте - и через стол от того места, где сидела Джо, Шелби Вайс покрывал один угол своего блокнота каракулями, которые были в стиле рококо в их изобилии кривых и завитушек.

На мгновение ей показалось, что это вполне невинное объяснение. Вайс прервал литанию бедствия, чтобы сказать:- "Посмотрите на светлую сторону, люди. Если нефть "Бэннок Ойл" пойдет ко дну, то найдутся очень злые бенефициары Траста, которые захотят узнать, кто отключил денежный кран. И они будут судиться со всеми, кого смогут найти, чтобы посмотреть, смогут ли они каким-то образом вернуть его обратно. Мы будем генерировать больше оплачиваемых часов, чем когда-либо, просто подождите и увидите.”

Это был сокрушительный удар, которого хватило бы, чтобы сдуть любого человека. Но Шелби Вайс просто продолжал рисовать все те же круги и завихрения, а это означало, что он все еще чувствовал себя просто денди. И когда Джо наблюдала за ним весь остаток дня, она поняла, что в его походке была настоящая пружинистость и тайная улыбка, с которой ему приходилось бороться, чтобы не потерять лицо. Фирма Шелби Вайс разваливалась, и это нисколько его не беспокоило, потому что происходило что-то еще, что-то связанное с кризисом Бэннока, - что делало его гораздо больше, чем он терял. Но что именно?

Джо Стэнли решила, что это ее дело - выяснить.

Сначала она позвонила Ронни Бантеру и попросила его прислать ей электронное письмо, которое она могла бы передать Вайсу. - “Это может быть что угодно, - сказала она, - например, вы беспокоитесь о благополучии вашего бывшего сотрудника в это время кризиса, и вы хотите знать, какие планы у него есть, чтобы справиться с этим.”

“Ну, этого вполне достаточно. Я сейчас же принесу его вам.”

Вооружившись письмом, которое она распечатала, Джо подождала,пока не увидела Вайса, идущего в туалет. Затем она взяла сообщение и направилась в кабинет Вайса. Его ассистентка Диана была снаружи. Начав работать секретаршей сама, Джо всегда старалась быть вежливой и дружелюбной со всеми помощниками, поэтому она поздоровалась с Дианой, обменялась несколькими быстрыми словами и спросила: - "Шелби у себя? У меня есть сообщение от Ронни Бантера, и я надеюсь, что смогу поговорить с ним.”

“Он, э-э . . . Диана одарила ее заговорщицкой ухмылкой и поднесла руку ко рту, словно желая помешать кому-то еще подслушивать. - “Он в комнате маленького мальчика.”

“Как ты думаешь, он не будет возражать, если я оставлю его у него на столе?”

“Конечно, нет! Ты иди прямо сюда, милая, и можешь подождать его, если хочешь. Я уверена, что он не задержится надолго.”

Джо не совсем понимала, что она ожидала увидеть в кабинете Вайса и что она скажет ему, чтобы заставить его рассказать, что происходит. Так что это была чистая случайность, что она увидела его телефон на столе. Джо огляделась вокруг. Дверь кабинета была открыта, но Диана не могла видеть ее здесь. Ступая так тихо, как только могла, с бьющимся сердцем и нервами на пределе, она обошла стол и посмотрела вниз. На экране появилось два сообщения: одно сообщало, что звонил Арам Бендик, а другое - что он оставил сообщение на автоответчике.

Но с какой стати Бендику звонить Шелби Вайсу, да еще достаточно регулярно, чтобы быть в его списке контактов? Очевидной связью был Бэннок, но зачем финансисту из Нью-Йорка говорить об этом с адвокатом в Хьюстоне? Неужели Вайс скармливал Бендику инсайдерскую информацию? Нет, это было невозможно. Даже сейчас, после покупки Бантера и Теобальда, у Вайса не было прямого доступа в святая святых "Бэннок Ойл". Если. . .