ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Бруклин

Smells Like Teen Spirit by Malia J

Меня тащат за волосы до самого подвала, и я ловлю себя на том, что истерически смеюсь над всей этой ситуацией. Теплая кровь Стефани все еще омывает мою кожу, и у меня текут слюнки при воспоминании о том, как кровь течет из ее разбитого носа, смешиваясь с соплей и слезами. Было чертовски приятно причинять ей боль.

Стоя в дозоре у входа в Крыло Z, я нахожу Джефферсона ожидающим с парой наручников, свисающих с его пальца. Он машет ими мне, слишком довольный собой.

— Так скоро?

— Что я могу сказать, я скучала по этому месту.

Он застегивает наручники на моих запястьях, освобождая меня от двух других охранников, которым быстро приказали уйти. Вынужденная идти по слабо освещенному коридору, я борюсь с его хваткой, несмотря на нечеткость в голове от удара о стол.

— Где твой приятель, Халберт? Убивает кроликов или планирует свою следующую садистскую игру? Хороший парень, в своем уме.

Джефферсон хмурится. — Молчи, заключенная. Мы здесь не для того, чтобы болтать.

— Мог бы обмануть меня. Ты просто чертовски дружелюбен.

Агрессивным толчком я оказываюсь в удушающем жарком офисе Огастуса. Я ненадолго подумываю о беге, но далеко не уйду. Жар от ревущего огня не оставляет кислорода для дыхания, и я натыкаюсь на несколько предметов мебели, прежде чем упасть на задницу.

— Изящно, Брук.

Взглянув вверх, я нахожу длинноволосого мудака на своем посту в углу, изучающего меня своими проницательными глазами. Мне удается подняться на ноги и рухнуть в пустое кресло напротив стола Огастуса, голова постоянно пульсирует.

— Тебе не потребовалось много времени, чтобы снова попасть в беду. — Он вздыхает.

Я бросила на него взгляд. — У тебя есть имя, ублюдок? Я могла бы продолжать называть тебя так в своей голове или придумать что-то более креативное, если ты предпочитаешь. Кроме того, что за ничтожество не имеет ничего лучше, чем работать здесь на Рождество?

Он закатывает глаза. — Логан. Что за подлый образ жизни ломает нос их гостю на Рождество?

— Я.

— И я здесь. Смирись с этим.

Прервав наш разговор, дверь в офис с грохотом распахивается, когда Огастус входит, отбрасывая в сторону свое дорогое пальто. Он ровняет меня обжигающим взглядом ненависти.

— Я вижу, вы забыли наш разговор об отношениях, мисс Уэст.

— Просто держу вас в напряжении, док.

Он прислоняется к своему столу. — Я был готов быть терпеливым, даже нежным. Возможно, я ошибся — очевидно, что этот подход оказался бесполезным и для уважаемого профессора Лазло.

Несмотря на гнетущую жару в комнате, я не могу сдержать дрожь. Огастус кивает сам себе и направляется к мини-холодильнику, в котором, как я знаю, хранится бессчетное количество пузырьков с неизвестной жидкостью.

— Хватит об этом. Время для укола, — заявляет он.

— Подождите…

Я замолкаю, когда он наполняет шприц, выстукивая пузырьки воздуха. Пытаясь убежать, я встаю с кресла и вжимаюсь в угол, мои руки все еще скованы за спиной. Огастус не в настроении играть и опускает иглу, вместо этого доставая свой ноутбук.

Положив его лицом ко мне, он нажимает несколько кнопок, чтобы вызвать разделенный на три экрана экран, показывающий несколько каналов видеонаблюдения, которые я узнаю со всего института.

— Что это? — испуганно спрашиваю я.

— Считайте это предупреждением.

Изучая меня, как животное в клетке, нет никаких сомнений в его намерениях. Я вижу это в его глазах. Жажда власти, которая исходит только от обладания другим человеком. Логан ерзает в углу, так небрежно скрещивая ноги, что я чертовски злюсь. Я покажу этим придуркам.

— Я не играю в эту игру, что бы это ни было.

Огастус снова постукивает по своему ноутбуку, переключая каналы. На этот раз внешняя часть Окриджа подтянута. Две фигуры стоят в снегу, наполовину спрятавшись за высокой ивой, и курят сигареты там, где, как им кажется, их никто не видит.

Илай и Хадсон.

В следующий момент Кейд мчится к ним через двор, явно в панике. Я знаю, в ту минуту, когда он отрекается от того, что только что произошло, потому что Хадсон напрягается и нападает на своего брата, прижимая его к дереву.

— Теперь, когда я доказал, что это прямая трансляция…

Огастус снова меняет камеры. Экран погружается во тьму, единственный прожектор освещает знакомую бетонную одиночную камеру, в которой сидит одна фигура.

Закрывая рот от ужаса, я смотрю, как почти истеричный Феникс бьет кулаками по двери, его крики заглушает приглушенный ноутбук. Он ходит по камере, останавливаясь, чтобы ударить кулаком по стене, не обращая внимания на засохшую кровь, испачканную каждую поверхность.

Он в беспорядке; с дикими глазами и безумием, руки опухшие и в синяках. Кажется, что с момента поездки прошла вечность. Он выглядит так, будто не спал много лет.

— Мистер Кент находится в одиночной камере почти шесть дней, — повторяет Огастус, переплетая пальцы. — Я не сомневаюсь, что если его предоставить самому себе, он полностью потеряет ясность сознания. Он уже глубоко в маниакальном эпизоде.

— Вы его ломаете, — хнычу я.

— Поправка — он ломает себя.

Мне приходится отвести взгляд, когда Феникс резко дергает себя за волосы, падая на колени и ударяясь лбом об пол раз, два, три раза. В конце концов, он теряет сознание. Упав как беспомощный, потрепанный мяч.

— Я также поощрял его ухудшение, — добавляет Огастус.

— Вы должны быть врачом!

— Это я. Видите ли, мисс Уэст, на мне лежит особая ответственность, когда речь идет о программе Блэквуда. Там, где реабилитируют другие клиницисты, я служу большей цели.

Не в силах долго отвести взгляд от обмякшего тела Феникса, я утешаю себя постоянным подъемом и опусканием его груди, отчаянно пытаясь дотянуться до экрана и обнять его.

Огастус пользуется возможностью, чтобы подобрать свою брошенную иглу и подкрасться ко мне, глубоко вонзив ее мне в шею. Я испускаю крик, но это бесполезно, ледяная жидкость течет прямо в мои вены.

— Это было уже не так сложно, не так ли?

Я падаю с кресла. Мое тело ударяется о ковер на полу, но чувство не соединяется. Я полностью онемела от пальцев до пальцев ног, парализована тем, чем Огастус меня накачал. Гораздо хуже, чем все, что когда-либо использовал Лазло.

Огастус ухмыляется. — Не стесняйтесь воспользоваться моментом.

Я коверкаю ответ, пытаясь подобрать слова. Минуты тикают, пока комната вращается, мое тело отказывается сотрудничать и чуждо. Когда я наконец просыпаюсь, все кажется неправильным. Как будто во мне что-то есть, паразит в моем сознании.

— Присаживайтесь, мисс Уэст.

Примечательно, что я делаю именно так, как он говорит. Мои ноги двигаются по собственной воле, и я ни черта не могу с этим поделать. Улыбка Огастуса полна тошнотворного удовлетворения.

— Вот как это будет работать. Я своевременно освобожу мистера Кента, но только в обмен на ваше сотрудничество.

— Сотрудничество? — успеваю сказать.

Огастус усмехается. — Знаете, здесь ничего не происходит без моего ведома.

Взволнованная его самодовольной ухмылкой, я начинаю паниковать. У всех нас есть секреты, которые никогда не увидят свет, некоторые более свежие, чем другие.

— Почему мать мистера Найта навещала вас? — спрашивает Огастус.

Требуется большое усилие, чтобы скрыть мое облегчение; Я почти ожидала, что он притащит гниющий труп Рио только для того, чтобы доказать свою правоту. Нет ничего выше этого человека, теперь я это понимаю.

— Она угрожала им.

— Я понимаю.

Огастус переключает внимание на свой ноутбук, переключая канал на остальных. Илай стоит в одиночестве на снегу, наблюдая, как Кейд гонится за разъяренным Хадсоном.

— Вы тоже привязались к Илаю Вудсу и Кейду Найту.

Инстинкт кричит, чтобы я солгала, сделала все, что в моих силах, чтобы хоть как-то защитить все четыре части моего мертвого сердца. Если Огастус может мучить маниакального пациента, такого как Феникс, без каких-либо последствий, я боюсь представить, что он может сделать с остальными.

— Я не… я не привязана, — бормочу я.

— Мы оба знаем, что это не совсем так, не так ли?

Одним нажатием кнопки видео с Илаем оказывается в фокусе. Он нырнул за дерево, роясь в кармане. Я побледнела при виде знакомого перочинного ножа, который он вытащил, закатывая рукав худи в момент чистого отчаяния.

— Илай — увлекательный случай, должен сказать, — размышляет Огастус.

— Оставьте Илая в покое!

Его улыбка слишком самоуверенна. — Травмированный разум всегда интриговал меня. В случае с Илаем он не может функционировать без безопасности и безопасности других, которые обеспечивают его благополучие. Когда вы удалите это, разорвите его опорную конструкцию по швам…

Мы оба наблюдаем, как Илай делает глубокий вдох и трижды яростно рубит себя по руке, совершенно не контролируя себя.

Он даже не удосуживается почистить лезвие или найти укрытие, как это делает его ритуал. Порезы неровные и зазубренные, голова с облегчением падает между колен.

Я вижу, как он дрожит отсюда, подавленный дракой и криками. Без Феникса или Кейда, которые могли бы вмешаться, он прибегает к единственному известному ему механизму выживания.

— Вас развлекает его деструктивная натура?

— В этом нет ничего интересного, — бурчу я.

Наблюдая за мной проницательным взглядом, губы Огастуса расплываются в довольной улыбке. Он достает из кармана телефон, подносит его к уху, не отрывая от меня взгляда.

— Ты знаешь что делать. Немой первый.

Мое сердце подпрыгивает прямо в горле. На экране Илай закатывает рукав, чтобы скрыть кровоточащие порезы, и тяжело дышит, будучи уязвимым в одиночестве, и никто не может его защитить.

К моему ужасу, Халберт и еще один охранник выбегают из-за угла, вытаскивая его из-под дерева за шкирку его толстовки.

— Что нам с ним сделать? — недоумевает Огастус.

Внутренне я схожу с ума. Не Илай. Огастус может делать со мной все, что захочет, но Илай недостаточно силен, чтобы противостоять этому. Я случайно смотрю на Логана, надеясь на поддержку. Но он мне, конечно, не помогает. Просто стоит; бесчувственная, пустая оболочка перед своим начальником.