ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Бруклин

Montreal by The White Noise

Пробираясь в столовую, пациенты молчат как могила. В последние несколько дней игра изменилась. Все правила были пересмотрены, и на доске появились новые игроки. Мы просто безмозглые пешки, невежественные и уязвимые.

Слухи о капитальном ремонте начались на прошлой неделе, пока меня не было. Начальник отменил занятия после случившегося, но никто не ожидал, что к этому вернутся — десятки новых охранников, столько дополнительной слежки, что невозможно дышать без ведома, и добавили дисциплины за нарушение правил.

Я видела, как вчера один из новых придурков-охранников нокаутировал пациента дубинкой за возражение; едва ли серьезное преступление. Мы для них ниже отбросов. Идеальные жертвы. Легкое развлечение для использования другими.

— Дрозд?

— Иду, — бормочу я.

Делая долгую затяжку от сигареты, которую Хадсон дал мне, чтобы успокоить мои нервы, я использую его как щит, чтобы никто не заметил. Мы близко к дверям, а бездна лежит за ними. Наспех созванный, обязательный митинг ни о чем хорошем говорить не может.

Остальные ребята следуют за нами. Феникс почти не сказал мне ни слова за всю неделю. Он даже не смотрит мне в глаза. Кейд ведет себя как обычно, изо всех сил стараясь удержать нас всех вместе. Хадсон и Илай оба получают награды за свое непроницаемое молчание, и ни один из них не может скрыть от меня свои страхи.

Проникая в столовую, высокие потолки и дорогие обои скрывают множество грехов. Нас всех обыскивают, когда мы входим, унижают даже не взглянув. Как только охранники объявляют нас чистыми, мы садимся за свой обычный столик.

Хадсон проскальзывает рядом со мной, а Кейд занимает другую сторону, оставляя Феникса и Илая искать свое собственное место. Я стараюсь не вздрагивать при виде их переплетенных рук. Я не ревную, даже если бы убила, чтобы оказаться зажатой между ними.

“Ладно, может быть, я немного завидую.”

Но только потому, что я думала, что я где-то в уравнении. Теперь я не уверена. Они кажутся счастливыми без меня, с их интимным молчанием и долгими взглядами.

— Веди себя хорошо, — инструктирует группу Кейд.

Рука Хадсона ложится мне на ногу, сильно сжимая.

— Их так много. Для чего всё это? — Я спрашиваю.

Кейд качает головой. — Я не знаю.

Каждая стена уставлена охранниками, новые и старые смешиваются вместе. Все обмундирование было модернизировано, к поясным ремням добавлены новые дубинки и сигнальные устройства. Я уверена, что есть еще спрятанное оружие, не регламентированные предметы, которые должны быть спрятаны, чтобы сохранить внешний вид. Они уж точно здесь не для того, чтобы присматривать за нами.

Я встречаю широко распахнутые глаза Тигана через всю комнату. Она входит с Тоддом, пара склеивается, как клей. Они протискиваются сквозь толпу, чтобы присоединиться к нам, садясь в конце стола. Хадсон сердито смотрит, но я толкаю его локтем.

— Прекрати это. Она моя подруга.

— Ты доверяешь ей? Потому что я этого не делаю, — Отрезает он.

— Ты никому не доверяешь. Вынь голову из задницы.

— Она права, Тиган безвредна, — вмешивается Кейд.

Хватка Хадсона на моей ноге сжимается еще сильнее, достаточно сильно, чтобы оставить синяк. Он собственнический ублюдок, и Тодд отводит глаза от очевидной угрозы, но Тиган отказывается отступать.

— Ты в порядке, Б?

— Превосходно.

— Хорошо. Не позволяй этим парням давить на тебя.

Я дарю ей слабую улыбку. — Никогда.

Кейд закатывает глаза, а Хадсон бросает на нее убийственный взгляд.

Мы впадаем в тишину, когда двери столовой закрываются, и все преподаватели присутствуют. Впереди терапевты и учителя сидят в своем собственном пузыре, ранжированном по старшинству. Мариам и Сэди сидят близко друг к другу и шепчутся. К моему облегчению, Лазло нигде не видно.

— Тишина! Давайте начнем.

Злая ведьма из психушки выходит вперед. Мисс Уайт одета в идеально выглаженный брючный костюм, волосы зачесаны назад, выражение лица строгое. Ни грамма милосердия или сочувствия в поле зрения. На самом деле она выглядит громоподобной. Шепот и болтовня стихают в одно мгновение.

— В свете последних событий мы внесли некоторые просроченные изменения, — объявляет она. — Безопасность была усилена для вашей же безопасности, и у нас есть несколько новых сотрудников. Безопасность и благополучие всех вас — наш приоритет номер один здесь, в Блэквуд.

Хадсон берет меня за руку, а Кейд придвигается ближе, так что наши руки соприкасаются. Как будто они чувствуют угрозу и смыкаются вокруг меня. Никто не верит ни одному ядовитому слову, сорвавшемуся с уст надзирателя.

— Я уверена, что вы все по понятным причинам потрясены тем, что произошло. Я буду говорить со всеми в ближайшие дни, чтобы предложить свою поддержку и личные соболезнования. А пока ваши постоянные терапевты и вспомогательные работники готовы дать дополнительные рекомендации, — добавляет мисс Уайт.

— Больше похоже на то, что они готовы обмануть нас, — бормочет Феникс.

Кейд пинает его под столом, выравнивая его взглядом, кричащим, “заткнись.” Мы все знаем, что это такое. Перекладывание вины на тех, кто не в состоянии защитить себя. Она ищет козла отпущения.

Я крепче сжимаю руку Хадсона, спускается красная дымка. Если она придет за ним, я выпотрошу ее ржавой гребаной ложкой, прежде чем позволить ей забрать его за то, что случилось той ночью. Только мне позволено наказать его тупую задницу.

— Вы все должны соблюдать предстоящие изменения и все, что может потребовать служба безопасности. Это все для вашего же блага и…

Хлопающие двери кафетерия прерывают ее бессвязное бормотание. Все головы поворачиваются, чтобы изучить опоздавших. Я мгновенно узнаю охранников с утра, включая Джефферсона, окруженного его людьми.

Он входит с видом удовлетворения, от которого у меня переворачивается живот, но настоящая забота — это человек, которого он защищает, защищенный со всех сторон. Все, кажется, переводят дыхание, когда сила в комнате меняется.

— Спасибо за приглашение, Элизабет. Как тактично с вашей стороны провести это небольшое собрание, пока я был на телефонной конференции. Позже мы обсудим ваше неуважение к моему авторитету.

Его голос срывается, как гром, и глаза надзирателя вылезают из орбит, пока мы все наблюдаем, как разворачивается шоу. Джефферсон и его люди отступают, открывая ходячего хищника, одетого в его наряд; высокий, гладкий и грозный.

— Доктор Огастус. Прошу прощения, мы не могли дождаться.

— Естественно.

Голосом, капающим от яда, доктор Огастус марширует в переднюю часть комнаты. Его блестящие черные волосы зачесаны назад, чтобы подчеркнуть его угловатое лицо в сочетании с безошибочно умными глазами.

Несмотря на то, что у него нет лишнего веса, его тело состоит из толстых мышц, которые выпирают на фоне его дизайнерского темно-серого костюма. Мисс Уайт отшатывается, позволяя ему занять свое место.

— Тогда я представлюсь, — рявкает он.

Она не отрывает взгляда от пола, полностью подчиняясь ему. Я не буду лгать; видеть ее лишенной всякой власти и контроля чертовски красиво. Злая сука заслуживает того, чтобы ее трон свергли.

— Меня зовут доктор Уоррен Огастус, — торжественно заявляет он. — Я глава совета директоров Блэквуд. Я здесь, чтобы заменить профессора Лазло в составе клинической команды и наблюдать за грядущими улучшениями Блэквуда.

Его жемчужно-белые лица сияют угрожающей уверенностью, улыбка широкая и дикая. Мои легкие немедленно сжимаются при упоминании имени Лазло. Я хватаюсь за грудь, пытаясь скрыть свою реакцию, но это бесполезно. Глаза Сэди встречаются с моими через всю комнату.

— Я могу заверить вас всех, как пациентов, так и сотрудников, что честность и успех этого института являются моим наивысшим приоритетом, — продолжает Огастус. — Как сказал надзиратель, для предстоящих корректировок требуется ваше сотрудничество. Каждый из вас имеет привилегию этой уникальной возможности. Вы находитесь в центре всемирно известной лечебной программы.

Делая паузу для эффекта, его холодные глаза обшаривают комнату.

— Не упустите этот шанс с непослушанием.

Когда он заканчивает, свернувшееся напряжение в комнате лопается. Из-за соседнего столика, где обитают друзья Рио, раздаются крики. Леон, кажется, встал, намереваясь прервать короткую речь Огастуса. Один из новых охранников бросился на него, швырнув на стол, чтобы удержать его руки.

— Отпусти меня! Я просто хочу задать вопрос.

— Без вопросов, — рычит охранник.

— Это ерунда! Отстань от меня, ублюдок.

Другие друзья Рио, включая Джека, хранят молчание, со страхом в глазах наблюдая за разгромом.

— Халберт, позволь ему говорить. — Огастус вздыхает.

Охранник толкает Леона и отпускает его. Все в этом так неправильно. У них не должно быть полномочий причинять нам боль по своему желанию, как будто мы животные, ожидающие бойни.

— Мой друг умер на прошлой неделе. Что вы собираетесь с этим делать? — кричит Леон.

— Насколько мне известно, он покончил с собой. Трагедия, без сомнения.

Может, я и схожу с ума, но, клянусь, во взгляде Огастуса мелькнуло веселье. Все остальные друзья Рио, потерявшие близких, отказываются поддержать Леона, признавая неоспоримый авторитет и контроль, которые должны заткнуть ему рот прямо сейчас.

— Он не покончил жизнь самоубийством, он был убит, — настаивает Леон. — Я требую ответов. Этот институт — гребаная шутка, мир должен знать, что происходит за этими стенами. Вы все больны.

“Плохой ход.”

Правило первое, никогда не тыкайте зверя.

По молчаливому приказу своего начальника Халберт одним плавным движением хлещет Леона дубинкой по лицу. Кровь падает на стол, когда Леон падает, схватившись за разбитый нос. Его колени касаются пола, и Халберт снова бьет его для дополнительной меры.