— Этот мир не сказка, любимая. Нет такой вещи, как порядочность, надо жить реальностью. Она держится на деньгах и милостях, двух вещах, которых у моего отца в избытке. Он не пропустит небольшой отход, который заставит замолчать угрозу, нависшую над всеми нами.

Голос у нее неуверенный. — Надеюсь, ты прав.

Мы ждем прибытия Стефани и крепко цепляемся друг за друга, блокируя все остальное. Двери в конце концов открываются, и семьи хлынули внутрь, неся одобренные подарки, которые были развернуты и тщательно проверены на наличие контрабанды.

В самом конце очереди я наконец замечаю ее. Совершенно неуклюжая и неуместная среди остальных посетителей, наблюдающих за комнатой украдкой, явно расширенными глазами.

— Она здесь, — бормочу я.

Бруклин выпрямляется на своем месте. — Время для шоу.

Стефани сразу узнает меня. Я не сомневаюсь, что она провела свое исследование. Ее короткие черные волосы вялые и немытые, ключицы достаточно острые, чтобы резать сталь, а поношенная одежда нуждается в хорошей стирке.

Но самая большая херня в том, что у нее такие же ярко-голубые глаза, как у Хадсона. Иногда я забываю, что он не мой брат по рождению.

— Кейд Найт. — Она ухмыляется, скользя в сиденье.

— Спасибо что пришли.

— Как будто у меня был выбор.

Переведя свое внимание на Бруклин, Стефани хмурится. Она не может ее поместить, чего я и хотел. Сбить ее со следа. Это демонстрация силы, доказывающая этой никчемной суке, насколько сильно Хадсон поддерживает ее.

— Кто ты тогда? — Стефани огрызается.

— Она со мной, — отвечаю я.

Она бросает на меня кислый взгляд. — Я не играю с вами в игры.

Засунув руку в карман своей накрахмаленной белой рубашки, я осторожно достаю чек, заранее подписанный мамой. Сдвинув его по столу, спрятав под ладонью, я предлагаю Стефани взглянуть на него.

— Взгляните.

Она тяжело сглатывает, изучая щедрую сумму.

Понизив голос, я проверяю, не находятся ли ближайшие охранники вне пределов слышимости. — Давайте перейдем к делу. Мы готовы предложить вам солидную сумму, чтобы вы официально отказались от своего заявления и отвалили как можно дальше. Вы собираетесь сказать властям, что совершил ошибку, наркотики затуманили ваш разум.

Стефани смотрит на меня с отвращением. — Почему я должна тебя слушать? Ты тоже заперт здесь.

— У моей семьи достаточно ресурсов, чтобы превратить вашу жизнь в ад, — просто говорю я. — Если они смогут заставить меня присмотреть за сыном, которого вы бросили, они могут обрушить дерьмо и страдания и на вашу голову.

Ее глаза немного выпучиваются от раскрытой информации. Она выглядит так, будто обдумывает предложение, прежде чем тьма снова просачивается в ее глаза, и она скалит зубы.

— Хадсон убил Рона. Он разорвал его на части, как проклятое животное. Мой сын злой, он нестабилен, и ты должен держаться от него как можно дальше.

— Вам нравится Блэквуд? — ни с того ни с сего спрашивает Бруклин.

— Хм?

Наклонившись вперед на локтях, Бруклин смотрит на Стефани без капли страха.

— Вы думаете, Кейд просто наслаждается дерьмовой едой и случайными избиениями? Возможно. Может быть, мы должны сказать его связям, чтобы они заперли и вас, посмотрим, как вам это понравится. Можете занять комнату напротив Хадсона, повторяя ему в лицо свой злобный яд. Поверьте мне, здесь никто не услышит, как вы кричите.

Ее слова произвели желаемый эффект, даже лучше, чем я мог бы сделать сам. Стефани с ужасом осматривает комнату, замечая вооруженных охранников, бесчисленные камеры видеонаблюдения и взгляды мертвых глаз. Она сглатывает, словно в любой момент на ее тощих запястьях защелкнутся наручники.

— В качестве альтернативы, — поет Бруклин, — я могла бы снять голень с джинсов и показать вам, как на самом деле выглядит зло. У вас не займет много времени истечь кровью, даже если эти придурки будут смотреть. Мне нечего терять. По этим залам ходят настоящие монстры, а вы угрожате худшим из худших.

— Ты бы не стала, — вопрошает Стефани.

Мой член шевелится в брюках, когда Бруклин хрустит костяшками пальцев, бросая Стефани убийственную улыбку. У нее нет оружия, я это знаю. Но поступок чертовски убедителен. Даже я немного побаиваюсь ее, хотя это не помешает мне согнуть ее над этим столом и трахать ее узкую киску, пока она не начнет просить об облегчении.

— Последнее предложение. — Я указываю на спрятанный чек.

Изучая нас обоих со страхом, я жду, когда Стефани сломается. Она не продержится долго, стены смыкаются по мере роста семени сомнения. Еще один толчок, и она наша. Я могу подыграть, надеть кожу моего жестокого брата, если это то, что нужно для победы в этой игре.

— Может, просто перерезать ей горло, так чище, — шепчу я Бруклину.

Она холодно смеется. — Думаешь, я забочусь о чистоте? Я разорву ее в клочья и искупаюсь в ее крови, если захочу.

Стефани немного задыхается, наблюдая за нашим разговором.

Независимо от нашей аудитории, Бруклин стреляет в меня горячим взглядом. — Могла бы даже позволить тебе трахнуть меня в нем. Тебе это понравится?

У меня полностью пересыхает во рту, и я забываю о Стефани, которая смотрит на нас так, словно мы с другой планеты, медленно отодвигая свой стул. Тьма в глазах Бруклин никогда еще не выглядела так чертовски привлекательно.

— Может быть, мне это понравится. — Я улыбаюсь ей.

— Поверь мне, ты бы это сделал.

— Хочешь продемонстрировать?

— Не искушай меня.

В идеальной синхронности мы оба поворачиваемся обратно к Стефани, на этот раз выставляя наши переплетенные руки напоказ. Злая ведьма-родительница Хадсона теперь сидит только наполовину, готовая броситься в любой момент. Никто из охранников не находится рядом с нами, у нее нет резерва на несколько драгоценных секунд, если мы хотим причинить ей боль.

— Что же тогда будет? — Бруклин бубнит скучающим голосом.

Стефани сглатывает. — Хочу двойную сумму. Тогда я уйду.

Прежде чем я успеваю добавить еще нулей к сумме и спокойно разобраться с этим, бомба замедленного действия рядом со мной решает эффектно взорваться. Схватив пригоршню сальных волос Стефани, Бруклин одним резким движением врезается лицом в стол.

Стефани кричит, кровь хлещет из ее носа. Прежде чем охранники успевают пересечь комнату и вмешаться, Бруклин дергает ее через стол и бьет кулаком в горло.

Ее губы касаются уха Стефани, которая задыхается от собственной крови. — Возьми и иди нахуй, иначе тебя постигнет участь похуже, чем твоего бойфренда-наркомана. Поняла?

— Пожалуйста, позволь мне уйти.

— Приходи еще раз за Хадсоном, и я сдеру с тебя кожу живьем. Это не угроза, это чертово обещание. Иди.

Двое ближайших охранников перепрыгивают через несколько столов и, наконец, удерживают Бруклин, в то время как вся комната смотрит в шоке с открытым ртом. Схватившись за горло, я замечаю, как Стефани сжимает в ладони брошенный чек и засовывает его в лифчик, прежде чем бежать.

Бруклин бросается через комнату, давая отпор двум охранникам, решившим прижать ее к земле. Я пытаюсь следовать за ней, намереваясь защитить ее, но третий охранник впечатывает меня в стену.

— Отойди, — приказывает он.

— Отпусти ее! — Я кричу.

Не в силах вырваться из его сдерживания, я вынужден смотреть, как они разбивают череп Бруклина о стол, заставляя нескольких испуганных посетителей кричать. Теперь вялая и послушная, она отягощена, как животное на убой.

— Отстань от меня! У меня есть чертовы права, — бормочет она.

— Тише, заключенная.

Охранник отряхивается, уже что-то бормоча в рацию в поисках поддержки. Когда он понимает, что у него есть аудитория, он щелкает дубинкой по столу, как бы плохо это ни выглядело.

— Время посещения окончено. Всем выйти!

Окружающие пациенты стонут, а их посетители выглядят встревоженными явной жестокостью того, что они только что видели. Легко забыть, что здесь не обычный мир, мы настолько настроены на безумие и насилие.

Комната пустеет в мгновение ока, когда родители и плачущие дети убегают, а остальных пациентов гонят в противоположном направлении. Я ругаюсь, когда самодовольное лицо скользит в пустое пространство, его обычная шелковая рубашка окрашена в темно-красный цвет, чтобы соответствовать рождественскому декору.

— Мисс Уэст. Вижу, причиняете больше неприятностей. — Огастус вздыхает.

Бруклин корчится на полу, пытаясь избежать того, что колено прижимается к ее спине и перекрывает подачу воздуха.

— Просто оправдываю свою репутацию, — выдыхает она.

— Проводите ее в мой кабинет. Пришло время немного поболтать.

Остальные охранники образуют стену мускулов, чтобы не дать мне погнаться за ней. Я ловлю взгляд Бруклин прямо перед тем, как ее выводят из комнаты, и она дарит мне мрачную ухмылку, совершенно не боясь наказания, которое ее ожидает.

“Чёрт возьми.”

Я плохо облажался.

— Прибери это дерьмо, — рявкает Огастус. — Я хочу провести полный отчет, сдержать ситуацию и убедиться, что никто не заговорит. Нам не нужно, чтобы это вылезало наружу.

— Да, сэр, — отвечает другой охранник.

Огастус бросает на меня предостерегающий взгляд, говорящий тысячу слов. Он выносится из комнаты вслед за Бруклин, выражение его лица грозное. Что-то плохое приближается к ней. Меня проводят через беспорядок из опрокинутых стульев и выброшенных подарков, выталкивают обратно в зону ожидания.

Сжимая свои волосы, когда я выхожу на заснеженный двор, я думаю, как, черт возьми, я объясню это Хадсону, чтобы он не сломал мне ноги.