Он прижимается ко мне.

— Если не хочешь пойти в душ вместе со мной, детка, то тебе лучше спрыгнуть.

Я открываю глаза и вижу, что мои пальцы каким-то образом запутались в его волосах, а ноги обвились вокруг его талии. Я прикусываю нижнюю губу, кладу руки ему на плечи, выпрямляю ноги и спрыгиваю на пол.

— Прости, — качаю головой, стараясь рассеять дымку желания.

— Не надо извиняться, — Он целует меня в нос, потом в лоб. — Я вернусь попрощаться перед отъездом.

— Окей, — я снова киваю.

Его рука тянется к груди, затем пробегает вниз по животу. Мои глаза следуют за его движением, пока не опускаются ниже, видя его очень явно очерченную штанами эрекцию. У меня глаза становятся по пять копеек, я поднимаю взгляд на его лицо, а он начинает смеяться.

— Господи, какая же ты милая, — качает он головой и проводит рукой по лицу. — Мне надо идти, пока ты не оказалась на столешнице.

Его голос звучит глубже, чем обычно, и я снова киваю.

— Детка, ты должна двигаться, — говорит он, сжимая руки по бокам.

Мой взгляд падает на его руки, прежде чем снова устремиться к его глазам, когда он рычит. Я не знаю, что происходит, но тут же отступаю в сторону, чтобы он мог выйти из кухни. Смотрю, как он уходит, опустив голову и что-то бормоча себе под нос.

— Кофе, — шепчу я себе под нос.

***

Я подъезжаю к дому и вижу странную машину, припаркованную перед домом. Пульс учащается, я задаюсь вопросом, кто бы это мог быть. Кентон прислал мне сообщение, пока я была на работе, что он благополучно добрался до места назначения. Я не стала спрашивать, где он, но решила, что если захочет, то сам расскажет. Я беспокоюсь, что он в опасности, и, возможно, его уход как-то связан с моей ситуацией. Не хочу, чтобы он пострадал из-за меня, но верю: он знает, что делает. В конце концов, он уже много лет занимается подобными вещами без всяких происшествий.

Я медленно въезжаю на подъездную дорожку, пытаясь повернуть машину под нужным углом на случай, если мне понадобится быстро сбежать. На крыльце замечаю Джастина, сидящего на верхней ступеньке с черной спортивной сумкой сбоку и склонившегося над телефоном. Он поднимает голову, когда я выхожу из машины и захлопываю дверцу.

— Привет, соседка, — говорит он, одаривая меня глупой улыбкой.

— Соседка? — спрашиваю я, глядя на сумку рядом с ним, а затем замечаю рядом спальный мешок.

— Да. Босс велел остаться здесь с тобой, — говорит он, указывая пальцем на меня. — Я побуду здесь, пока он не вернется домой.

— В этом нет необходимости, — я начинаю отчаянно трясти головой. Джастин вроде бы неплохой парень, но я не уверена, что смогу продержаться с ним больше нескольких минут без желания его придушить.

— Ой, да ладно тебе! Мы прекрасно проведем время. Если будешь хорошо себя вести, я разрешу тебе сделать мне маникюр. Я даже принес свой собственный лак, — говорит он, вытаскивая из кармана флакончик черного лака для ногтей.

— Я не буду красить тебе ногти, — раздраженно говорю я, гадая, какого черта он вообще носит его с собой.

— Ладно, не хочешь — как хочешь. Я могу и сам. — Он пожимает плечами, кладя пузырек обратно в карман, прежде чем нагнуться и поднять свои сумки.

— Тебе незачем здесь оставаться, — повторяю я.

— Ты знакома с моим боссом? — он поднимает бровь. — Он реально страшный. Если он звонит и говорит: «Джастин, мне нужно, чтобы ты остался с Отэм, пока я не вернусь домой» я отвечаю: «Так точно, босс, никаких проблем».

— Не обижайся, но я думаю, что одна я в такой же безопасности, как и с тобой. Вообще-то, мне кажется, одной даже более безопасно. Если ты здесь, мне придется беспокоиться еще и о тебе.

— Не суди о книге по обложке, сладкие щечки. Я был снайпером. Я знаю, как убить человека одним пальцем, и могу гарантировать, что с тобой ничего не случится, пока я здесь.

Ну ладно. Такого я не предвидела. Так что с ним мне, наверное, безопаснее, но я все равно не хочу, чтобы он оставался.

— Думаю, мне стоит позвонить Кентону, — говорю я, доставая мобильник.

— Он ушел в подполье, — напевает он.

— И что это значит?

— Это значит, что он будет недоступен, пока не освободится.

— Но что, если тебе нужно будет с ним поговорить? А что, если мне нужно будет с ним поговорить?

— Если возникнет чрезвычайная ситуация и ему нужно будет вернуться сюда, есть код, — говорит он заговорщически.

— И что это за код? — спрашиваю, глядя, как он достает из кармана связку ключей и открывает входную дверь.

— Бесполезно, сладкие щечки. Ты не узнаешь код.

— Что же это такое? — Я упираю руки в бока, свирепо глядя на него.

— Я не могу тебе сказать, — Он пожимает плечами, входит в дом, но как только оказывается внутри, поворачивается, хватает меня за руку и тащит за собой.

— Так вот, босс сказал, что я должен вести себя как можно лучше, не говорить никаких глупостей и не пытаться что-то сделать с тобой... если только я не хочу, чтобы меня кастрировали.

Я думаю, что это зашло слишком далеко, но он, видать, не чувствует того же. Он улыбается и идет в гостиную, чтобы поставить чемоданы на пол.

— Кроме того, мне очень жаль, что тебе придется держать свои руки при себе и сдерживать желание приставать ко мне, — Он сгибает руки, а я закрываю глаза и стону.

— Я постараюсь держать себя в руках, — говорю я, открывая глаза и гадая, есть ли выход из этой ситуации. Я убью Кентона.

— Я был бы тебе очень признателен. Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому, но я люблю свои яйца такими, какие они есть. Кроме того, не думаю, что ты захочешь объяснять моей маме, почему я не смогу подарить ей внуков.

Боже. Может быть, стоит все-таки поприставать к нему, чтобы спасти мир от его потомства?

— Мне нужно лечь спать, — объявляю я, качая головой.

— Я буду здесь.

Он достает из сумки какую-то игровую приставку и ставит ее на кофейный столик. Затем вытаскивает контроллер и какие-то провода, но чего я не вижу, так это одежды.

В течение нескольких минут я наблюдаю, как он подключает систему к телевизору, садится на диван, достает пару наушников с микрофоном, и надевает их, а затем включает игру.

В ту же секунду, как она загрузилась, комнату заполняет громкий звук выстрелов, и на экране появляются люди в камуфляже. Я смотрю на телевизор, потом на Джастина и качаю головой, прежде чем выйти из комнаты. Плевать, что Кентон изолировался; мне нужно написать ему и поставить в известность, что я собираюсь его убить, когда он вернется. А потом мне нужно будет лечь спать. Я поднимаюсь наверх, достаю телефон и посылаю Кентону сообщение.

Я: Надеюсь, ты благополучно доберешься домой, чтобы я могла лично убить тебя, когда ты окажешься здесь.

Нажимаю «Отправить» и прикусываю губу, раздумывая, стоит ли извиниться. В глубине души я знаю, что он заботится обо мне, но мне не нужна нянька. Я бросаю телефон на кровать, беру с комода какую-то одежду и иду через холл в душ. Когда возвращаюсь в свою комнату, сразу беру телефон и нажимаю кнопку, видя, что пришло ответное сообщение.

Кентон: Сладких снов, детка.

И это все? Он даже не ответил на мою угрозу. Я тяжело вздыхаю, качаю головой, бросаю телефон на кровать и тут же поднимаю его, чтобы отправить еще одно сообщение.

Я: И тебе.

Я нажимаю «Отправить», а потом чувствую себя глупо, задаваясь вопросом, не следовало ли мне просто оставить все как есть.

Я просыпаюсь в полной темноте уже второе утро подряд. Первая мысль — Кентон. Я скучаю по его объятиям. Не знаю, как можно скучать по сну с тем, с кем спала рядом всего лишь пару ночей, но я скучаю. Я вытягиваюсь и смотрю на часы. Сейчас три тридцать. Нужно встать, отправить несколько электронных писем и оплатить счета, а потом приготовиться к работе.

На днях я получила ответное письмо от Сида, и даже через электронную почту можно было заключить, что он расстроен, что я не позвонила ему. Еще Линк сказал мне постараться не контактировать с кем-либо из Вегаса. Он беспокоился, что меня могут из-за этого выследить. Мне кажется, это слегка чересчур, но что я знаю?

Я не так сильно скучаю по дому, как думала. В действительности я совсем не скучаю по своей прежней жизни. Линк бы сказал, что я подумываю о переезде в Теннесси. В последний раз, когда разговаривала с ним, он предложил упаковать мои вещи и отправить их мне, если захочу. Мысль о том, чтобы сделать этот дом своим постоянным жилищем, волнует и пугает меня. Я просто хочу сделать правильный выбор.

Я встаю с кровати, натягиваю пару спортивных штанов и открываю дверь. Первое, что слышу — это взрывы и крики, доносящиеся из гостиной внизу. Я проспала больше восьми часов, и мне интересно, провел ли Джастин все это время за игрой. И если да, то как, черт возьми, он сможет «присматривать за мной», если он наверняка даже не услышит, как будут взламывать входную дверь.

— Я приготовил кофе! — Джастин перекрикивает телевизор, как только я добираюсь до нижней ступеньки. Интересно, как, черт возьми, он меня услышал, если лестница даже не скрипнула?

— Я же сказал: со мной ты в безопасности, — громко поддразнивает он, как только я заканчиваю свою мысль.

Я качаю головой и иду в гостиную, видя, что все пространство завалено обертками от еды и открытыми бутылками содовой. Понятия не имею, как он мог съесть столько за такое короткое время. Я сажусь рядом с ним на диван, кладу пакетик «Доритос» с кофейного столика себе на колени, засовываю туда руку, достаю пригоршню и набиваю рот.

— Что это за игра? — спрашиваю с набитым ртом, наблюдая, как одному парню снесло голову.

— «Call of Duty», — бормочет он. — Эти ублюдки разбили лагерь!

Он кричит в микрофон, а парень на экране оглядывается, пытаясь найти того, кто в него стреляет.

Не успеваю я опомниться, как уже ору на телевизор каждый раз, когда в Джастина стреляют. Я настолько погружаюсь в игру, что даже не замечаю, как уже поздно, пока не смотрю на часы, показывающие начало девятого вечера, а я ничего не сделала в течение дня, кроме того, что наелась нездоровой пищи и повалялась на диване.