Глава 25

Анна

В верхней части дерьмовой комнаты, в которой мы находимся, есть одно окно, похожее на щель, которого достаточно, чтобы сказать мне, что сейчас ночь. Мое тело болит во многих местах, и я пытаюсь не волноваться, но это становится все труднее и труднее. Тот факт, что бывшая шлюха моего любовника здесь со мной, это просто вишенка на торте.

Черт, чтобы я только сейчас не отдал за торт.

В животе у меня громко урчит, и с другого конца комнаты доносится быстро подавляемое хихиканье. Конечно, как только Сэмми поняла, что я знаю ее имя, мне пришлось объяснить, кто я такая, напомнить ей о том, когда и где мы встречались раньше. Я изложила ей короткую версию, и, если не считать нескольких долгих морганий, она, казалось, приняла мою историю такой, какая она есть.

Я действительно хочу ее ненавидеть. Я не знаю почему, какой-то девичий принцип ревности, я полагаю, но я не совсем понимаю, тот факт, что я знаю, что Итан тосковал по ней, только делает меня еще более заинтригованной.

Джон был двуликим мудаком, но он был прав в одном. Нельзя, кого-то судить по внешности. Я стараюсь быть осторожной, но я считала позу Сэмми. Она пытается сидеть прямо, вести себя так, будто держит себя в руках, но я вижу легкую дрожь в ее руках.

Мы обе по-разному справлялись с мужчинами, захватившими власть над миром. Я, прикрываясь и прячась, она, подчиняясь и обнажаясь. Полагаю, теперь мы не кажемся такими уж разными.

Я даже жалею, что начала с ней разговаривать. Тогда я все еще могла бы ненавидеть ее, но, увы…

— Я становлюсь очень голодной, когда испытываю стресс, — объясняю я, обхватив руками живот.

Прошел почти день с тех пор, как я что-нибудь ела, и почему-то эта атмосфера не побуждает меня думать, что в ближайшее время я могу ожидать каких-либо приличных блюд. Сэмми кивает на это объяснение, как будто оно имеет смысл.

— Они кормят меня один или два раза в день. Вместе с бурдюками с водой.

— Ванная? — Спрашиваю с надеждой. Сэмми качает головой и указывает на слив в углу.

Чертовски здорово.

— Интересно, почему разное количество в разные дни, — говорю я рассеянно, — я имею в виду, еды.

Сэмми краснеет.

— Есть охранник, которому я нравлюсь. Он… страшный. Все, что я сделала, это немного пофлиртовала с ним, этот главный парень не позволяет другим прикасаться ко мне, но этот иногда приносит мне дополнительную тарелку.

Я изо всех сил стараюсь не съежиться, и натянуто улыбаюсь ей. Я помню, как я сбрила волосы и научилась драться. Если бы не Джош, я уверена, мне пришлось бы научиться флиртовать, чтобы добиться расположения. Если бы не Джош, моя история могла закончиться совсем по-другому. Опять же, я все равно здесь.

— Я не собираюсь осуждать тебя за то, что ты делаешь для того чтобы выжить, — говорю я низким голосом. Я делаю паузу на несколько секунд. — Если они тебя не трогают, тогда, почему ты здесь?

Ее глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими, и я чувствую укол страха от того, что я там вижу.

— Ник, я имею в виду, охранник, которому я нравлюсь, сказал… — она закусывает губу. — Он сказал, что меня продают и что им не позволено портить товар.

Торговцы людьми. К черту мою удачу. Буквально единственные люди, которые могут быть хуже самих охранников. Мои зубы скрипят при мысли о торговцах людьми, которых я избегала на протяжении многих лет.

— Он сказал что-нибудь еще? — Спрашиваю я, желая узнать как можно больше о том, что может случиться со мной. Это единственный способ, которым можно воспользоваться, чтобы выбраться.

— Он сказал, что он все равно придет за мной, потому, что я все равно погибла. — Она начинает плакать по-настоящему, и начинает икать.

Я провожу рукой по волосам. Это было не совсем то, что я имела в виду, спрашивая "что еще он сказал", но, черт возьми, она явно боится этого парня. Как она может флиртовать с тем, кого боится? И если шлюха боится секса с кем-то, что, черт возьми, мне с этим делать?

— Я сейчас здесь, он тебя не достанет, — пытаюсь я ее успокоить.

— Он все равно придет, — шепчет она, прежде чем яростно потереть лицо и сделать сильный вдох губами, теперь она выглядит более собранной.

Хотела бы я, чтобы я могла так собираться.

— Кто-нибудь скоро принесёт еду, а до этого можешь пить, столько, сколько хочешь.

Некоторое время мы сидим в тишине, и я остаюсь наедине со своими мыслями. Я не позволю себе просто так отдаться торговцам людьми, и, по крайней мере, мне не нужно беспокоиться о том, что охранники придут за мной ночью.

Может быть.

Образы того времени, когда мне было шестнадцать, проносятся в моей голове, но я быстро качаю головой. У меня сейчас нет на это времени. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Сэмми, которая все еще плачет, но тихо, по ее щекам бегут длинные дорожки. Я должна признать, что она действительно красивая. Я не могу себе представить, каково ей было расти во всём этом, и укол жалости проникает в мое сердце.

Я никогда не прибегала к женским механизмам выживания, мне никогда не приходилось делать такие вещи, как ей. Но я не могу не уважать то, что эта женщина научилась таким вещам. Несмотря на ее слезы, я чувствую в ней какую-то внутреннюю силу и начинаю понимать, может быть, совсем немного, почему Итан влюбился в нее.

Я заставляю себя сосредоточиться. Всё же она та телка, которая трахалась с моим мужчиной, и у меня сейчас большие неприятности. Серьезно, не время думать об этом. Мой разум дрейфует к Акселю и тому, как он справляется со всем этим. Вероятно, он теряет самообладание. Держу пари, Джон уже мертв, если предположить, что Акс выяснил, кто меня выдал.

Вздыхая, я откидываю голову к стене.

Блять, какой же это отстой.

* * *

В конце концов, я действительно засыпаю только для того, чтобы проснуться от лязга открывающейся двери. Сэмми встает, и я быстро пытаюсь последовать ее примеру, все еще сонная. Мы не связаны, так что, может быть, я смогу одолеть охранников. Если бы я только могла достать или изготовить здесь небольшое оружие за одну ночь, было бы супер.

Входит охранник, и его развязность сразу вызывает у меня отвращение. Он, конечно, крупный парень, примерно того же роста, что и Акс, но более громоздкий. Его глаза скользят вверх и вниз по моему телу, и я смотрю на него с вызовом, а он только хмурится, прежде чем обратить свое внимание на Сэмми.

— Привет, красавица, — говорит он, подмигивая ей.

Она улыбается ему, но я вижу, как она пытается не дрожать. Это тот самый парень. У меня от него мурашки по коже, а то, как он сейчас смотрит на Сэмми, заставляет меня побледнеть. Я могу понять, почему она чертовски боится его. Черт, я уже в ужасе, а он сказал всего два слова.

Он входит прямо в комнату, и я вижу намек на движение прямо за дверью и понимаю, что он не один. Повернувшись, он хватает два подноса с тележки и бросает их на землю, разбрызгивая по земле какую-то густую жидкость, напоминающую тушеное мясо. За ним следует несколько бурдюков с водой.

— Приятного аппетита, сучки, — ухмыляется он, насвистывает и уходит.

Мы обе не двигаемся, пока дверь снова не закрывается.

— Так, это Ник, да? — Интересуюсь я, и она кивает в подтверждение.

Я смотрю вниз на дерьмо у моих ног. Теперь уже наполовину пустая миска с чем-то, что выглядит хуже, чем сопли из овсянки, и кусочек хлеба с зеленым оттенком в другом углу. Когда что-то шевелится внутри чаши, я поворачиваюсь и давлюсь, отбрасываю поднос и тянусь за водой.

Сэмми смотрит на меня и на свою тарелку, морщась, прежде чем сесть, скрестив ноги, и пододвинуть ее к себе. Я с интересом наблюдаю, как она отрывает маленькие видимые кусочки плесени с хлеба и берет воду, наливая несколько капель на оставшуюся часть, прежде чем отправить ее в рот. Она видит, что я смотрю, и краснеет.

— Это ужасно, и это единственный способ, которым я могу пережевывать это, — говорит она, пожимая плечами.

Я смотрю на свой хлеб и имитирую жест, пожимая плечами, прежде чем начать отбирать плохие кусочки. У меня урчит в животе, и я не знаю, то ли это ранний протест, то ли предвкушение, поэтому я игнорирую это.

Очень жаль, что у меня нет этой последней бутылки рома прямо сейчас.