— Я сделаю это, — сказал я. — Никаких манипуляций со стороны твоего отца. Никаких вопросов. Просто скажи слово.

Я имел в виду то, что сказал той ночью. Я любил ее больше, чем когда-либо ненавидел Фрэнсиса, и, если бы быть с ней означало спасти его, я бы сделал это без колебаний.

Глаза Вивиан блестели в свете, льющемся из телевизора.

— Зачем это делать, если ты приложил столько усилий, чтобы наказать его?

— Потому что меня больше не волнует наказание или месть. Я забочусь о тебе.

Блеск стал ярче. Когда я провел большим пальцем по ее щеке, ее пробрала мелкая дрожь: еда и фильм были забыты.

У меня не было никаких ориентиров для неописуемой боли в животе. Она была бесконечной и голодной, насыщаемой только мягкостью ее кожи под моей.

Вивиан не прикоснулась ко мне в ответ. Но она также не отстранилась.

— Что мы делаем, Данте? — прошептала она.

Мой большой палец проследовал на юг и провел по изгибу ее нижней губы.

— Мы решаем проблемы так, как это сделала бы любая пара.

— Большинство пар не такие дисфункциональные, как мы.

— Нет ничего плохого в небольшой дисфункции. Это делает вещи интересными, — я улыбнулся ее мягкому вздоху, прежде чем снова стать серьезным. — Переезжай обратно, mia cara. Ты можешь занять свою старую комнату, если тебе пока не удобно спать в нашей, — я сглотнул. — Грета скучает по тебе. Эдвард скучает по тебе. Я скучаю по тебе. Так чертовски сильно.

Вивиан втянула дрожащий воздух.

— Ты действительно думаешь, что все так просто? Я перееду обратно и все наладится?

— Нет, — мы были в адском беспорядке, и я не была настолько наивной. — Но это первый шаг, — я убрал руку и провел губами по ее губам, достаточно легко, чтобы почувствовать вкус. — Ты и я, милая. Это и есть цель. И я готов сделать столько шагов, сколько потребуется, чтобы добраться туда.