— Их повесили еще до меня. — Она указывает на цитаты у себя за спиной.

— Ясно. — Это все объясняет. Она не смахивает на Опру Уинфри.

— Ты не хочешь вести дневник?

Моя нога перестает нервно дергаться.

— Дневник? — скептически повторяю я.

— Дневник, записки о жизни… называй это, как хочешь. — Она взмахивает рукой.

Я качаю головой, отбрасывая эту идею.

— Даже не представляю, как это чему-то поможет.

Теперь ее очередь пожимать плечами.

— Ведение дневника иногда помогает выплеснуть накопленное наружу. Даже если кроме тебя это никто не прочтет. Еще это подтолкнет тебя к… самоанализу.

Я практически слышу вторую часть предложения, которую она не произносит. И ты прекратишь притворяться, будто ничего не произошло.

— Я подумаю, — говорю я, чтобы успокоить ее, и встаю.

— Буду честна с тобой, — произносит она, и я останавливаюсь. — Предполагается, что я буду встречаться с тобой раз в неделю…

Моя челюсть буквально падает на пол. Это мама ее попросила?

— Это уже перебор, — говорю я, прерывая ее.

— Согласна. — А затем она меня удивляет: — Как насчет компромисса?

Я скрещиваю руки. Мне не нравится, в какую степь заходит наш разговор.

— Какого?

Мисс Томсон открывает ящик стола, достает оттуда черный блокнот и протягивает его мне.

— Вместо того чтобы против воли приходить каждую неделю сюда, ты будешь писать в этом блокноте. А со мной будешь встречаться раз в две недели. Я не буду читать ничего из того, что ты напишешь, — обещает она. — Главное, чтобы ты продолжала писать. Этого для меня будет достаточно.

— Что, и все? — спрашиваю я, ожидая подвоха.

— Тебе не придется общаться со мной, а мне не придется тратить свой обеденный перерыв на попытки разговорить тебя. Я считаю, что это отличная сделка.

Вы худший школьный психолог всех времен. Но я чертовски благодарна вам за это.

Я взвешиваю свои варианты. Обнажать душу перед неквалифицированным школьным психологом или время от времени строчить в блокнот? Выбор очевиден.

Она приподнимает бровь и протягивает блокнот еще ближе, понуждая меня взять его. Мои плечи опускаются, и мисс Томсон улыбается, понимая, что одержала победу.

— Хорошо.

— Увидимся через два дня. А после этого приходи раз в две недели.

Я бормочу «спасибо» и иду к двери, но меня снова останавливает ее голос.

— Шэйн?

Я оборачиваюсь через плечо. Она наклоняется в мою сторону и понижает голос.

— Когда-то я тоже училась здесь. И как никто другой знаю, какими жестокими могут быть эти богатенькие засранцы.

Мои глаза лезут на лоб, и я расплываюсь в улыбке. Неожиданное признание.

— Поэтому если возникнет желание с кем-то поговорить… — Она оставляет предложение незаконченным, и я благодарно киваю ей, а потом выскальзываю за дверь. В коридоре теперь полно народу, и, оказавшись там, я достаю телефон, чтобы написать Вален, но она опережает меня.

Вален: Обедаем в кампусе. Жду в столовой.

Я издаю стон, всерьез задумываясь о том, не сбежать ли из школы. Справа от меня двойные двери, ведущие в столовую. Слева — выход на улицу. Телефон вибрирует, прерывая мои размышления.

Вален: Даже не думай меня кинуть.

Издав еще один стон, я пихаю телефон обратно в карман и поворачиваю к столовой. Внутри возникает странное предчувствие, но я подавляю его и расправляю плечи. Не происходит ничего такого, с чем я бы не справилась — я привыкла, что на меня пялятся. Быть новенькой в маленьком городе хреново, но жить с братьями Эймс — еще хуже. Все либо ненавидели меня из-за того, что завидовали, либо пытались подружиться со мной, чтобы попасть в круг приближенных к братьям. И к ним в штаны. Все, кроме Вален.

Так что нет. Я беспокоюсь не из-за сплетен, взглядов и шуток. Меня тревожит гнетущая неизвестность, которая висит надо мной гигантским знаком вопроса. Где теперь мое место без Тайера, Холдена и Дэнни? В лучшем случае люди перестанут воспринимать меня как угрозу и просто забудут о моем существовании. Но что будет в худшем? Теперь, когда я впала в немилость, у них развязаны руки.

Я делаю глубокий вдох, надеваю на лицо маску безразличия и открываю дверь. Нельзя показывать слабость. Как только я покажу, что боюсь, они набросятся на меня, как шакалы. С высоко поднятой головой я осматриваю столики в поисках Вален и замечаю ее возле кассы. Идя к ней, я чувствую устремленные на меня взгляды, но смотрю четко перед собой до тех пор, пока не подхожу к Вален.

— Я тебя ненавижу, — говорю я, наклонившись так близко, чтобы только она смогла это услышать.

— Ты меня любишь, — возражает подруга. — Все равно ты не смогла бы избегать столовую вечно.

Девушка, стоящая перед нами в очереди, оплачивает еду и уходит, и мы подходим к кассе.

— Куриный салат и диетическую колу, пожалуйста.

— И сэндвич с индейкой, — добавляю я, бросив выразительный взгляд на Вален. Если она собирается заставить меня находиться в обществе этих придурков, то надо извлечь из этого хоть какую-то пользу. Подруга закатывает глаза и кивает кассирше в знак согласия.

С сэндвичем и упаковкой салата мы идем к одному из пустующих столиков. Садимся, и мои глаза сразу находят мой старый столик. За ним, разумеется, Холден и его свита. Он боком сидит на скамье, а между его разведенных коленок, спиной прижавшись к его груди, устроилась Тейлор Сандерс. Меня не должно удивлять то, что она трется с ним после того, как переспала с Тайером, но тем не менее удивляет. Видимо, ей все равно, под кого ложиться, лишь бы у него была фамилия Эймс.

Холден просовывает палец под вырез ее футболки и, оттянув ткань, заглядывает внутрь. Тейлор хихикает и шутливо бьет его по руке, но его внимание ей приятно. Видимо некоторые вещи никогда не меняются. Парень, сидящий напротив них, смеется, и я перевожу взгляд на его лицо.

— Кто это? — спрашиваю я, подбородком указывая в его направлении.

Вален кидает взгляд через плечо.

— Это, — смеется она и указывает на парня вилкой, — Крис Бейкер.

Я разеваю рот и прищуриваюсь, пытаясь найти сходство с тем Крисом, которого помню.

— Быть такого не может. С каких пор Крис Бейкер стал тусоваться с Холденом?

— Странно, правда? И теперь его зовут просто Бейкер, — насмешливо произносит она.

— Да, запредельно странно. Как такое вообще могло произойти.

Крис Бейкер — последний человек, которого я ожидала увидеть в рядах красивых и популярных. Они не самая приветливая компания. Когда-то у нас с ним были пересекающиеся уроки, и я с уверенностью могу сказать, что парень всегда был одиночкой. В те редкие разы, когда мы общались, он был застенчивым — а может быть, просто тихим — и довольно приятным. Раньше Крис ходил во всем черном, его темные волосы доставали до подбородка, и я ни разу не видела его без наушников и фотоаппарата. Теперь у него короткая стрижка, мешковатые джинсы сменились зауженными, а грудь облегает белая футболка с V-образным вырезом.

— Черт возьми, — одобрительно протягиваю я. — Он выглядит круто.

— Это возникло просто из неоткуда. Однажды в прошлом году он сел за наш стол в обеденный перерыв и просто… остался.

Я разворачиваю свой сэндвич и, отщипнув кусочек, кладу его в рот. Остаток обеда проходит без происшествий. Вален рассказывает мне обо всей Санта-Барбаре, пропущенной мной за время отсутствия в школе. Я продолжаю ловлю на себе взгляды некоторых людей, но основной массе народу стало, кажется, просто скучно, как только они поняли, что я никак не реагирую на их нападки.

Звенит звонок, я поднимаюсь и вижу, что взгляд Вален прикован к чему-то у меня за спиной. И, не оборачиваясь, понимаю, что это Холден. Он подходит вплотную, смотрит на меня сверху вниз, и я еле сдерживаю порыв отступить. Я знаю его. Это всего лишь устрашающая тактика.

— Привет, сестренка, — говорит он, одаривая меня улыбкой Чеширского кота — прямой противоположностью его первой реакции на мое присутствие.

— Что тебе нужно?

— Я хочу, чтобы ты свалила к чертовой матери обратно в Шедоу-Ридж, если ты еще этого не поняла.

— Уже работаю над этим, — отшучиваюсь я. Как только я закончу школу, то уеду из Сойер-Пойнта. И, если повезет, больше никогда сюда не вернусь.

— Прекрасно.