— Нет. Не это.

— Что ты сказал? — Я знаю, что это какая-то хрень обо мне.

— Зачем мне говорить тебе это? Ты и так в прекрасном настроении — необязательно еще больше взъерошивать перья.

— Что это вообще значит?

— Это значит, что ты уже достаточно разозлилась, — говорит другой парень из глубины грузовика, переводя южную абракадабру.

— Спасибо за перевод, гений. Почти уверена, что могла бы сама в этом разобраться.

Незнакомец смотрит на меня сверху вниз, бросая беглый взгляд в боковое зеркало, наконец замечая очередь машин, собирающихся за его гигантским автомобилем.

— Как насчет того, чтобы ты села в свою машину и поехала домой, туда, где безопасно.

Где безопасно?

— Я была в безопасности, пока ты не сел мне на хвост и не начал слепить фарами.

— Просто иди домой. — Его глаза немного напрягаются, губы вытягиваются в ровную линию.

— Как насчет того, чтобы ты не говорил мне, что делать?

Ну и наглость этого парня.

Серьезно.

Его гигантское, неуклюжее тело наклоняется в мою сторону, рука все еще опирается на дверь.

— Как хочешь. Мы просто посидим здесь посреди дороги, пока все будут сигналить, пока ты не пристегнешь ремень безопасности и не уедешь.

Почему я все еще стою здесь и спорю с этим неандертальцем? Очевидно, он не понимает, почему я злюсь. Ему и в голову не приходит, что я вышла из машины, потому что его действия были безрассудными.

Что мне следовало сделать, так это позвонить долбаным копам.

— Я пойду, но не потому, что ты мне это говоришь.

— Хорошо. Иди.

— Просто, чтобы нам было ясно, я ухожу, чтобы не перекрывать движение, а не потому, что ты мне это говоришь.

Парень мне подмигивает.

— И не подмигивай мне!

Бифф МакМускул улыбается.

Мои глаза сузились в подозрительные щелочки.

— Я наблюдаю за тобой, парень.

— Я был бы этому рад. — У него хватает наглости снова рассмеяться и еще раз дерзко подмигнуть.

— Прекрати флиртовать со мной. — Этот парень меня не интересует. Он не только засранец, но и совсем не в моем вкусе. Я перебрасываю волосы через плечо. — Неважно. Я ухожу.

— Иди. — Он немного высовывается из окна, шевеля пальцами. Заводит двигатель своего гигантского грузовика, и когда я иду перед ним, его тупые фары освещают мою удаляющуюся задницу.

Здорово. Просто замечательно.

Джексон

Девушка бросает взгляды-кинжалы в мое лобовое стекло, когда возвращается к своей машине. Если бы взгляды могли убивать, я был бы покойником.

На долю секунды у меня мелькает мысль, что если бы я интересовался женщинами и свиданиями, она была бы именно тем типом девушки, с которой хотел бы встречаться: немного вспыльчивая, полная страсти и дерзости. Любая девушка, достаточно разозленная, чтобы выбраться из безопасного места своей машины, чтобы наорать на незнакомца, сидящего в темном грузовике, обладает смелостью.

— Ты ее знаешь?

— Нет.

Мой друг и товарищ по команде Тайсон толкает меня локтем.

— Мне определенно показалось, что ты ее знаешь.

Я вздыхаю, заводя машину.

— Давай просто оставим все, как есть?

Тайсон поднимает брови, глядя на меня.

— Черт возьми, мне нравится, когда вы все, деревенские парни, говорите всякое дерьмо типа «оставим все, как есть».

Он совершенно неправильно использует слова «вы все», вставляя его во все неправильные места, но у меня нет ни времени, ни сил, чтобы научить этого идиота правильному использованию. В этом нет ничего нового. Тайсон любит повторять то дерьмо, которое я говорю, следуя за мной повсюду, как щенок или ребенок, преследующий своего любимого игрока.

Хотя мы товарищи по команде, и он сам по себе чертовски фантастический футболист, но у него есть какое-то странное поклонение герою, когда дело касается меня, и я не могу избавиться от бедного идиота.

Он сопровождает меня, когда мне скучно и хочется покататься, сидя рядом во время моих круизов.

— Чувак, она определенно знает тебя.

Нет, не знает. Ни моего имени, ни чего-либо обо мне. Или, может быть, она знает и просто ведет себя так, будто не узнает меня? Это не значит, что я скрываю, кто я такой. У меня есть репутация в кампусе и по всей стране как одного из лучших принимающих в NCAA². Черт, мое лицо наклеено на цветной баннер, высотой в двадцать метров, висящий на футбольном стадионе.

Конечно, мое лицо закрыто маской шлема, но, тем не менее, оно там.

— Она не первая девушка, которая вышла из своей машины, потому что ты ее ослепил, — говорит Тайсон, глядя в окно и постукивая по двери.

Нет, не первая.

Мой грузовик поднят так высоко, что, без сомнения, свет фар ослепит любого, к кому я подъеду сзади. Несколько смельчаков выбирались из своих машин — включая парней, — чтобы надрать мне задницу, но что я должен сделать? Пойти и потратить тысячу двести баксов на новый комплект шин поменьше?

«Я, блядь, так не думаю».

Я бы не стал этого делать, даже если бы мог себе это позволить. Чего я точно не могу.

— Знаешь, мы могли бы кое-чем развлечься, — загадочно говорит он.

— Не говори мне. Не хочу этого знать. — Последнее, что мне нужно, это чтобы он втянул нас в неприятности из-за какой-то дурацкой идеи, но когда я включаю поворотник и вклиниваюсь обратно в движение, мой пассажир уже возбужден идеей.

Тайсон садится немного прямее на своем сиденье, выглядя взволнованным и озорным.

— Я просто размышляю вслух, но что, если... — Он таинственно умолкает. Как будто я буду достаточно заинтригован, чтобы задавать вопросы.

— Нет.

— Дай мне закончить.

— Нет.

Я направляюсь к нашему дому, пытаясь отключиться от звука голоса Тайсона, желая закончить этот вечер. Увидеть эту девушку — снова — было достаточным волнением для одного проклятого дня.

Мы должны взять наши спортивные сумки и отправиться в тренажерный зал.

Покой нам только снится, особенно в преддверии игры против Мэдисона. Кроме того, не похоже, что мне еще есть, чем заняться.

Никаких вечеринок. Никакого алкоголя. Никакого валяния дурака.

Поэтому езда по университетскому городку — это единственное развлечение, которое напоминает мне о доме. Безобидно, весело и бесплатно, если не считать бензина, который мой грузовик жрет в процессе.

— Что, если... — начинает снова Тайсон, как будто я его только что не заткнул. — Мы сделаем из этого игру.

— Какую игру? — Мой взгляд не отрывается от дороги, но уши навострились.

— Игра, в которой люди выходят из своих машин, чтобы накричать на тебя.

— Это ужасная идея по многим причинам. Во-первых, это небезопасно. Во-вторых, у меня могут быть гребаные неприятности.

— Почему? Ты ничего не делаешь, просто ведешь свой собственный автомобиль. — Он поворачивается ко мне лицом, тупой качок, активно заинтересованный своей собственной глупой идеей. — Мы могли бы придумать правила.

— Это только усугубит ситуацию.

— Почему?

— Потому что. Это просто происходит. — Как он этого не понимает? — Кроме того, какие правила ты мог бы придумать для такой глупости, как люди, выходящие из своих машин?

— Чувак, веселые. Например, получить одно очко, если выйдет парень, и пять, если это будет девушка.

Ну... это действительно звучит довольно забавно.

Все же.

— Нет.

— О! Ты получаешь десять очков, если девушка уродина, двадцать, если она горячая, и ты бы ее трахнул.

— Да, теперь это звучит как домогательство.

— На самом деле ты не собираешься их трахать — ты просто зарабатываешь очки.

Он состоит в братстве гнусных засранцев, а я об этом не знаю? Кто придумывает такое дерьмо? Присваивать девушке баллы за то, что она некрасивая, чертовски подло. Мне, возможно, наплевать на свидания, но я знаю достаточно, чтобы не быть придурком из-за внешности.

Кто я такой, черт возьми, чтобы судить? Я сам далеко не модель для обложки. Я вырос на скотоводческом ранчо в гребаной глуши, редко носил одежду, которая мне подходила, всегда был грязным и нуждался в подтяжках, но так и не получил их.

— Все еще нет.

— Почему?

— Тайсон, я в этом не участвую.

— Почему? — снова повторяет он. — Они все равно выходят из своих машин — мы просто оценим. Пять очков, если они будут кричать на нас, три, если просто постучат в окно. Одно очко, если они выйдут из машины, но струсят.

Похоже, он серьезно об этом подумал. Ценность очков имеет реальный смысл, несмотря на то, что я ни за что на свете не стал бы играть в подобную игру.

— Подумай об этом, чувак. Это отличная идея.

— Это ужасная идея.

Он продолжает, увлекаясь этой темой:

— Пятнадцать очков, если человек узнает нас. Двадцать, если это девушка, и она начнет флиртовать.

— Тайсон. Остановись.

— Я просто говорю, что мы могли бы повеселиться, чувак.

Я смеюсь себе под нос и качаю головой в ответ на его бессвязную болтовню.

— Чувак. Я только что придумал отличную идею.

— Угомонись.

— Я не могу. Чувак, не могу.

Он только что назвал меня чуваком четыре раза — не рекорд для него, но близко. Тайсон родом с западного побережья Калифорнии, и, судя по загару, длинным светлым волосам и жаргону, он провел много времени, занимаясь серфингом и на воде, прежде чем вернуться в тренировочный лагерь.

Его чрезмерно опекающие родители хотели, чтобы он ходил в местный колледж, был у них под каблуком, занимался семейным бизнесом, а не играл в футбол.

Мы противоположности, он и я.

По какой-то причине этот парень не оставлял меня в покое, когда его завербовали, и с тех пор стал моим закадычным другом. Он не всегда пользуется здравым смыслом, который даровал ему Бог, но Тайсон верный ублюдок. Сожалею о том дне, когда кто-то попытался насолить мне.

Чувак прикрывает мою спину.

Блядь. Я только что сказал «чувак».

— Можешь просто оставить это?

Он хмыкает.

— Ладно. — Делает паузу. — Но что, если я на всякий случай запишу все это на бумагу?

— Делай, что хочешь, мне все равно.