— Я люблю тебя, — снова шепчу я.

Я никогда не говорила этого никому, кроме своих родителей и друзей, но понимаю, что говорю серьезно, и ему так нужно услышать эти слова.

— Скажи это еще раз, — шепчет Джексон в ответ.

Это я могу сделать.

— Я люблю тебя. — Обхватываю его лицо ладонью, его рука все еще сжимает мое запястье. Он целует тыльную сторону моей руки, когда она проходит мимо его рта. — Ты прекрасный, — говорю я ему. — И умный. — Моя рука скользит к его затылку, и я зарываюсь пальцами в его волосы. — И сексуальный.

— Я сексуален, — впервые признает он, немного застенчиво. — Сломанный нос и все такое.

— Особенно твой сломанный нос. — Я наклоняюсь, нащупываю его в темноте и целую там. Потом еще раз. Затем оставляю поцелуй в уголке его великолепного, пухлого рта — мое любимое место. Я не могу видеть, но могу это представить: полная нижняя губа, лук Купидона на верхней части, оба конца загнуты вверх в естественной ухмылке, как у джокера. Или Гринча.

Это дерзкий рот, готовый к сарказму и подшучиваниям, не всегда приятным, я уверена. Джексон никогда не произносил никаких ругательств в мою сторону, но я не могу представить, что он всегда такой ласковый и приятный. Или милый.

На самом деле, у меня такое чувство, что он настоящий засранец с большинством людей.

Гигантский придурок, потому что он всегда начеку.

Все в нем меня возбуждает. Всё.

Я целую его в губы, и он встречает мой язык.

Внезапно все изменилось. Стало лучше. Мы заботимся друг о друге — и в этом вся разница. Его прикосновение заставляет меня трепетать так, как никогда раньше.

Он любит меня.

Эта мысль опьяняет. Теперь, когда мы выяснили, что чувствуем, я свободно могу прикасаться к нему, зная, что нет ничего запретного.

Ничто не является запретным.

Включая С-Е-К-С?

Думаю, мы это выясним…

Я снова целую его величественный нос. Любя каждую секунду этого, лелея этот момент, надеясь запомнить его навсегда, независимо от того, что в конечном итоге произойдет с нами. Возможно, у нас не будет счастливого будущего — только время покажет — но сейчас мы счастливы, и я хочу прикоснуться к его душе и его телу.

От него восхитительно пахнет. Его невероятное тело прижато ко мне спереди, грудь прижата к его широкой груди. Там есть волосы. Джексон не из тех парней, которые наводят марафет и удаляет волосы — он такой, какой есть, и не суетится по этому поводу. Он мужественный и удивительно мужской, что одно и то же, я понимаю, но неважно. Он сексуальный, и мне это нравится.

Волосы на его груди щекочут мои сиськи, но в лучшем смысле, и я немного покачиваюсь, чтобы потереться об него. Наклоняюсь и нащупываю пульс у него на шее, посасывая кожу под ухом.

Он дрожит. Хватает меня за бедра и тянет.

Проводит рукой по моему бедру, вниз к заднице, прижимаясь по пути к моей коже. Сжимает мою задницу в своей большой ладони. Стонет.

М-м-м.

Наши рты каким-то образом находят путь друг к другу в темноте, смыкаясь. Открываясь, два одновременных стона заполняют пространство между нами, создавая напряжение, которого раньше не было.

Сладостное сексуальное напряжение.

Чем дольше мы целуемся, тем тверже становится член Джексона. Он длинный и горячий у моего бедра, но парень не делает ни малейшего движения, чтобы прижаться ко мне или схватить мою руку и потянуть ее вниз.

Чем дольше мы целуемся, тем влажнее я становлюсь внизу. Мне жарко, я нетерпелива и хочу большего, чем этот невинный поцелуй. Ладно, не такой уж невинный, так как мы в основном раздеты, в постели, в темной комнате и официально не состоим в отношениях.

«Но мы знаем друг друга уже несколько недель, возможно, всю нашу жизнь», — спорит мой мозг. — «Ты готова ко всему, чего хочет Джексон».

Я знаю, что он никуда не денется — я бы не была сейчас здесь с ним, если бы он был не заинтересован. Он прожил двадцать два года, не занимаясь сексом, и он не относится к этому «делу» со мной легкомысленно.

Поэтому я решаюсь.

Хочу увидеть, как он отреагирует. Куда двинет руками, если я буду соблазнять?

Я все еще в лифчике. Джексон не прикасался к моей обнаженной груди и не видел меня полностью обнаженной. Я видела его член почти в темноте, но не видела рядом с моим центром.

Между нами не поместилось бы и десятицентовой монеты, так что придвинуться ближе невозможно, но я прижимаю ладонь к его груди, слегка надавливая, чтобы он знал, что я хочу, чтобы он перекатился на спину.

Дотягиваюсь до прикроватного столика и нащупываю маленькую лампу, которая там есть, нащупываю выключатель. Ее слабое свечение дает достаточно света, чтобы я могла видеть выражение его лица, и я хочу, чтобы он увидел меня. Хочу, чтобы он смотрел, как я забираюсь на него сверху и снимаю лифчик.

Наблюдаю, как меняется его лицо, когда я тянусь за спину и расстегиваю крошечную застежку. Спускаю лямки с плеч, позволяя им обвиснуть над моими плечами, прежде чем стянуть их полностью вниз.

Сидя на нем верхом, я бросаю лифчик на пол. Он приземляется где-то рядом. Джексон без рубашки, поэтому, когда я двигаюсь вперед и позволяю своим сиськам врезаться ему в грудь, он резко вдыхает. И это подстегивает меня.

Наши интимные места соприкасаются, разделенные только нижним бельем, и давайте будем честны, мое — всего лишь клочок материала, который ничего не скрывает. Я чувствую все — головку его члена, ствол, яйца.

Кончик трется о мой клитор самым приятным образом, и я прикусываю нижнюю губу, наслаждаясь этим.

Мое дыхание учащается.

— Имитация полового акта должна стать спортом, — выдыхает Джексон.

— Только имитация? — Слова слетают с моего языка и говорят то, что у меня не хватает смелости произнести вслух: Давай займемся сексом.

Наши взгляды встречаются, и я продолжаю тереться о его член, круг за кругом, мои глаза закрываются, когда я запрокидываю голову назад, лицом к потолку.

Они все еще закрыты, когда гигантские ладони Джексона обхватывают мою грудь, большие пальцы поглаживают мои соски.

— Твои сиськи такие...

«Удивительные? Да, я знаю».

— Могу я... — Джексон колеблется. — Могу я...

«Что? Закончи свое предложение, прежде чем я умру от удовольствия, пока твои руки ласкают мою грудь».

Он не заканчивает предложение, но говорит:

— Наклонитесь вперед и ухватись за спинку кровати.

Эм. Да, сэр.

Тянусь вперед, хватаясь за изголовье кровати, и Джексон встречает мое тело, прижимаясь ртом к одному из моих сосков.

Ох, теперь понятно. «Могу я пососать твои сиськи?» — вот что он хотел спросить, но не набрался смелости.

— О, Джексон, — доносится мой тихий шепот. — Это так... так приятно…

У меня поджимаются пальцы на ногах. Чувствую пульсацию во влагалище, кровь приливает прямо к моей промежности, пока я трусь своей щелью о кончик его члена.

Влажно. Горячо. Восхитительно.

Джексон все еще посасывает мой сосок. Тянется рукой между нами, зацепляет пальцем мое нижнее белье и оттягивает ткань.

— Я так сильно хочу тебя, — стону я или, скорее, хриплю.

— Я тоже тебя хочу.

Да, пожалуйста. Да. Трахни меня.

У Джексона все продумано. Он наименее импульсивный парень, которого я когда-либо встречала, если не считать того раза, когда он украл мой чертов сэндвич с курицей в кафетерии. Хотя подозреваю, что он это тоже спланировал. Подождал, пока он будет готов, смотрел, как он готовится, прежде чем схватить его.

Но секс? Он не собирается просто заняться со мной сексом, если только уже не подумал об этом и не пришел к какому-то выводу по этому поводу.

— Что, если я все испорчу? — Он имеет в виду секс.

— Не испортишь, детка. — Опускаю руку с изголовья кровати и провожу пальцами по его густым волосам. — Все получится.

— Но что, если испорчу?

— Как это возможно?

— Что, если я не продержусь и двух минут?

Э-эм, мне не нравится, как это звучит, но я не собираюсь говорить ему об этом. Парень был бы раздавлен.

— Тогда мы сделаем это снова, когда ты будешь готов. — Я наклоняюсь вперед, волосы спадают на подушку позади него. — Если хочешь, мы можем подождать.

— Я не хочу.

— Хорошо. Тогда не будем. — Смех пузырится у меня в горле. — Скажи, чего ты хочешь, Джексон, и мы сделаем это. Я не хочу, чтобы ты чувствовал давление. — Я целую его в висок. В скулу. В уголок рта. — Я люблю тебя.

Парень скользит рукой по моей груди, по ключице и за шеей. Притягивает меня к себе и крепко целует в губы.

Это как наркотик, сильнодействующий наркотик, который делает меня слабой. Этот поцелуй — он побуждает меня к жизни, и я подозреваю, что делает то же самое с Джексоном.

Медленный и многозначительный. Эмоциональный. Прекрасный.

Джексон пытается принять сидячее положение, опрокидывая меня на спину на матрас. Сбрасывает с себя нижнее белье, стягивая его со своих бедер, пока боксеры не исчезают где-то под одеялом, чтобы никогда больше не появиться.

Затем парень начинает снимать мое белье, медленно стягивая по моим бедрам и икрам.

Мы оба задерживаем дыхание. Это чертовски важный момент.

Когда мы оба обнажены, Джексон Дженнингс, лучший принимающий в футбольной команде Айовы и будущий выбор во втором раунде драфта в профи, кладет свое гигантское тело рядом со мной и опирается на локоть, чтобы изучить меня.

Абсолютно голый.

Прежде чем мы пойдем дальше…

— У тебя есть... — Слово застревает у меня в горле, но я должна спросить. — Я принимаю таблетки, но… Я имею в виду, это зависит от тебя. Я знаю, что у тебя нет никаких венерических заболеваний, потому что у тебя еще не было секса. Этим можно заразиться в тренажерном зале? — Я смеюсь над своей собственной глупой шуткой. — Может, нам, ну, знаешь... надеть его?

«Заткнись, Чарли, ты болтаешь и звучишь как идиотка».

— Плюс, ты мне действительно нравишься и я люблю тебя, но нам не нужно, чтобы Джексон Дженнингс младший-младший бегал вокруг. Подожди. Сколько это будет «Джей»? Четыре? Так вот как это работает? — Боже мой, я так нервничаю. — Я хочу сказать, у тебя есть презерватив?