ГЛАВА 8

СУББОТА

Чарли

— Эти места вроде как отстой, — жалуется Бет, когда мы поднимаемся по ступенькам стадиона, по одной за раз, все выше и выше, пока, черт возьми, почти не касаемся облаков.

Нищие не выбирают.

— Они почти бесплатные, так что не жалуйся.

— Они не бесплатные! Нам пришлось заплатить двенадцать баксов.

Хорошо. Нам пришлось заплатить, но, по крайней мере, меньше двадцатки.

— Тем не менее, это практически бесплатно по сравнению с тем, что пришлось заплатить тем людям внизу. Почти уверена, что те места стоят гораздо больше ста баксов за штуку. — Я указываю вниз на нижние места, на выпускников и репортеров, транслирующих игру.

— Это безумие. Кто будет платить такие деньги?

Все эти люди? Тысячи и тысячи поклонников, на большинстве из которых вариации цветов нашего колледжа — черный и золотой.

— Любители футбола? Буквально почти все?

— Неважно. — Бет пожимает плечами. — По крайней мере, дождя нет.

Мы занимаем свои места, хотя, вероятно, не имеет значения, где мы сидим, потому что на этой высоте много мест незаняты. Большинство болельщиков спустились вниз, чтобы занять места получше, но я не собираюсь попадаться полиции стадиона — он же студент, одетый в футболку с надписью «Служба безопасности», держащий рацию и пристально смотрящий на всех, кто проходит мимо него.

Тим — отсюда я могу прочитать его бейдж с именем — хочет арестовать кого-то очень плохого. Я вижу это в его глазах. Он проверяет билеты отставших в конце очереди, отправляя их обратно на галерку.

Чертовски уверена, что он не арестует меня. Не сегодня, сатана. Не сегодня.

— Дождя нет, — жалуется Саванна. — Но хотелось бы потеплее. Жалею, что не захватила с собой одеяло.

На самом деле на улице не так уж и холодно, она просто драматизирует. Погода великолепная, идеально подходящая для игрового дня. Хотя мы находимся так высоко, что я понятия не имею, как мы сможем разглядеть какие-либо действия на поле.

— Наташа, могу я одолжить твой бинокль?

У нее на шее на длинной веревке висит черный бинокль. Она снимает его и передает мне.

Прищурившись, смотрю на нее.

— Почему у тебя вообще он есть?

— Отец дал, чтобы я могла видеть поле, если когда-нибудь пойду на футбольные матчи или что-то в этом роде. Он все еще надеется, что я буду встречаться с одним из игроков — хочет зятя в НФЛ. — Моя подруга ковыряет свой розовый лак на ногтях, а затем зевает в руку.

Никогда не видела, чтобы Наташа была увлечена спортом, тем более футболом, и не думаю, чтобы она когда-либо встречалась с кем-то, кто играет. Но я благодарна ей за компанию и за бинокль.

Поднеся его к глазам и сфокусировав, я отчетливо вижу поле внизу.

— Может кто-нибудь погуглить Джексона Дженнингса и сказать мне, какой у него номер, чтобы я могла наблюдать за ним? — Слова вырываются прежде, чем я успеваю дважды подумать и уж тем более остановить их, и как только они произносятся, я так смущена, что у меня по шее ползет румянец.

— Ах ты паршивка! — кричит Саванна. — Так вот почему мы здесь? — Она буквально кричит, и, слава богу, нас окружает не так много людей. — Ты подлая маленькая потаскушка!

Потаскушка — так меня еще не называли.

— Ты встречаешься с Три-Джеем? — спрашивает Бет.

— Нет. Я с ним не встречаюсь. Он помог починить спущенную шину на моей машине, и у него есть мой номер для связи.

— И?

— И... он написал мне, чтобы узнать, приду ли я на игру.

— И?

— И... ничего.

— С каких это пор тебя волнует, что думает парень?

Внизу на поле парни делают что-то вроде разминки, и я перемещаю бинокль от игрока к игроку, пытаясь понять, кто из них Джексон, но не могу.

— Ты уже погуглила его? Какой у него номер?

Мои глаза прикованы к биноклю.

— Сейчас, придержи лошадей. — Наташа достает телефон, постукивает пальцами по экрану. — Он принимающий, и его номер восемьдесят два.

Восемьдесят два, восемьдесят два, где ты?

А, вот и он.

Даже на таком расстоянии Джексон больше, чем жизнь. Узкие брюки, широкие наплечники, шлем снят, и парень проводит рукой в перчатке по мокрым от пота волосам. Они торчат в разных направлениях, колючие и дикие.

Черный мел, или сажа для глаз, или замазка, или что там еще, черт возьми, это за дрянь, очерчивает его верхние скулы. Делая его смертоносным и крутым.

Бет открывает программку, которую раздавали каждому из нас по дороге, листает ее, останавливаясь в конце.

— Джексон Дженнингс-младший. Язык можно сломать, — шутит она. — Стартовый состав, отобран из Техасской подготовительной школы в Джаспере, штат Техас. Награды чемпионата страны, конференции, штата.

— Черт возьми, Три-Джей, это впечатляет, — бормочет Саванна.

Бет продолжает:

— Статистика: вес — сто двадцать четыре килограмма. Рост — сто девяносто три сантиметра. Размах крыльев... — Ее голос затихает, когда Наташа прерывает ее.

— Там не написано «размах крыльев». Дай-ка я посмотрю. — Она пытается забрать брошюру у Бет, которая смеется.

— Нет, не написано.

— Специальность — бизнес-экономика. Экономика? Хм. Кто бы мог подумать.

— Действительно кажется... умным.

— Он, вероятно, не настолько глуп, Чарли, отдай ему должное. Парень получил полную стипендию, а они не дают их идиотам.

Да, вероятно, так и есть. Мы просто не знаем никого, у кого была бы полная стипендия, поэтому никто из нас не может точно сказать.

— Что еще там написано?

— Это все. Только его родной город. Кстати, где находится Джаспер, штат Техас? — Наташа наклоняет голову, и я знаю, что она гуглит. — Недалеко от границы штата Луизиана.

Что объяснило бы сильный акцент и ужасные метафоры.

— Вот еще о нем для всех, кому не все равно, — продолжает Наташа. — Он единственный ребенок Джексона Дженнингса и Сюзетты Сандернан. Да уж, попробуй сказать это три раза подряд.

— Теперь ты можешь остановиться. — Я опускаю бинокль, который крепко прижимала к лицу, и протягиваю руку, чтобы опустить телефон, который держит Наташа. На экране отображается поиск в Google и появляется информация о Джексоне. — Серьезно. Хватит.

— Не будь занудой.

— Он лишь один раз помог мне. Перестань тешить себя надеждами. — Потом Джексон пригласил меня на вечеринку, потом проводил домой, потом пригласил на футбольный матч…

— И пригласил тебя на футбольный матч.

Я закатываю глаза.

— Он даже не узнает, что я здесь. Я могу солгать, что была здесь, когда он спросит.

Бет цокает.

— Его сердце узнает.

Ладно, королева драмы. Она такая романтичная.

— Девчонки, я ему не нравлюсь. Ему нравится, что я доставляю ему неприятности. Я вывожу его из себя, вот и все, и ему нравится погоня. На самом деле он не хочет встречаться со мной.

— Откуда ты знаешь?

— Он буквально произнес слова: «Я не встречаюсь». Вот откуда я знаю.

— Он так сказал? Когда?

— Хорошо... Может быть, он и не сказал конкретно этих слов, но это то, что он подразумевал, так что...

— То, что говорят парни, и то, что они имеют в виду, — это две совершенно разные вещи, и ты это знаешь.

— Нет, так говорят о девушках.

— Нет, о парнях.

Почему мы спорим об этом?

Я вздыхаю, наклоняюсь и смотрю в конец ряда, чтобы они все могли услышать меня сквозь глухой рев стадиона.

— Разве ты никогда не слышала поговорку: когда парень говорит, чего он хочет, нужно прислушаться? Они не видят вещи в сером цвете, как мы. У них либо черное, либо белое. Я имею в виду, что между ними не так уж много загадок с оттенками, поверь мне. Я читала эту книгу.

— Ты превращаешься в гигантского ботаника со всем этим чтением, — дразнит Наташа.

Многозначительно смотрю на нее.

— И это говорит девушка, которая даже не потрудилась купить учебники в прошлом семестре?

Подруга откидывает свои длинные черные волосы.

— Я пытаюсь сэкономить деньги.

— Ты здесь для того, чтобы читать книги и учиться. В этом смысл колледжа.

Она показывает на свои уши и качает головой.

— Что? Я тебя не слышу, извини! Игра вот-вот начнется!

Как маленькая…

Как по команде, марширующий оркестр начинает играть подбадривающую песню команды университета, и поле очищается для национального гимна. Все ревут, объявляются игроки, бросается монета, команды занимают позиции.

Все это очень громко и захватывающе, с кучей помпезности, и я удивляюсь, почему не прихожу на игры чаще.

Поднимаю бинокль и нахожу номер восемьдесят два. Парень расхаживает на боковой линии, уперев руки в бока. Совершенно другой его аспект, чем я привыкла видеть.

Этот Джексон Дженнингс очень сильный. Огромный. Серьезный. Агрессивный и готовый выйти на поле.

Я чувствую, как излучается его энергия даже отсюда, с трибун. Он похож на тигра в клетке, отчаянно желающего вырваться на свободу.

Инстинктивно я знаю, что как только Джексон выйдет на поле, его будет невозможно остановить.

Десять минут спустя он доказывает мою правоту.

Джексон Дженнингс — во всей красе своего внушительного роста и веса — мчится по полю, зажав футбольный мяч под правой под мышкой.

Как может кто-то такой большой бегать так быстро? Это кажется невозможным. Я мало что знаю о футболе, но разве парни на его позиции обычно не немного меньше? Короче? Больше рассчитанные на скорость? Я бы назвала Джексона лайнменом⁷, или тэклом⁸, или кем-то в этом роде. Как уже сказала, я ничего не знаю об игре, позициях или о том, как в нее играют.

Совсем.

Моих знаний едва ли достаточно, чтобы понять, что происходит передо мной, если только все вокруг меня не встанут, не закричат или не взбесятся из-за того, что происходит на поле.

«Я была бы для него худшей девушкой».

Почему эта мысль приходит мне в голову, выше моего понимания, особенно когда я едва могу выносить этого парня. Хорошо. Ладно. Да, было несколько моментов, когда я сомневалась в своей ненависти к нему, например, когда Джексон сидел на корточках рядом со мной на обочине дороги, помогая заменить спущенное колесо, а затем починил его. А потом проверил, как я добралась до дома.

Очень мило с его стороны и совершенно не нужно.