ГЛАВА 5

ЧЕТВЕРТАЯ ПЯТНИЦА

Чарли

Это смешно. Почему я продолжаю встречаться с ним каждую чертову неделю?

Тот же грузовик.

На том же месте.

В то же время.

Тот же самый парень.

Это наказание? Почему я все время натыкаюсь на этого идиота? Серьезно. В данный момент это уже не смешно, я устала от этого. Мне надоело видеть его глупое, самодовольное, высокомерное лицо.

Его красивое, дурацкое лицо.

У кретина есть яйца, нужно отдать ему должное. Он остановился у обочины и заигрывает с цыпочкой у ее машины.

К счастью, сегодня я не одна, потому мне бы ничего так не хотелось, как выйти из машины и высказать парню все, что думаю. На самом деле, я мечтала об этом наяву, с нашей последней... встречи. Так я сейчас называю это? Встреча?

Боже, послушайте меня.

Я направляю свою машину к обочине дороги, стараясь подъехать как можно ближе к тротуару, так, чтобы осторожно припарковаться на той небольшой обочине, которая есть, и чтобы не перепрыгнуть через бордюр. Не дай бог поцарапаю шину — я не могу позволить их испортить.

— Что ты делаешь? — Саванна наконец замечает, что мы не поворачиваем, а на самом деле остановились. — Э-э, черт возьми.

— Дай мне секунду. Мне нужно подумать о том, что я собираюсь сказать.

— Мы не собираемся подбирать попутчика.

— Это университетский городок, здесь нет автостопщиков. Плюс, для этого есть Uber.

— Хорошее замечание. Итак, что мы делаем?

Я игнорирую ее вопрос, чтобы задать свой собственный.

— Опусти свое окно, хорошо? — Она должна сделать это за меня, потому что моя машина такая старая, окна открываются вручную, а не автоматически.

— Зачем? Что ты собираешься делать? — любопытствует она.

— Ты можешь просто сделать это, не споря? — Тьфу, когда я успела стать такой властной? — Я знаю того парня и хочу эм... поздороваться.

Совсем нет.

Подруга подчиняется, бросая на меня взгляд, как будто я сошла с ума, черт возьми. И, возможно, так оно и есть, потому что я собираюсь кричать в окно посреди дороги идиоту, которому, вероятно, все равно.

— Эй! Эй, придурок! — кричу я изо всех сил, чтобы он меня услышал.

Парень выпрямляется и медленно поворачивается к моей машине, работающей на холостом ходу. Скрещивает руки на груди и улыбается, как будто действительно рад видеть меня, остановившуюся и кричащую на него.

— Ну, разве это не маленькая мисс Святоша.

Мисс Святоша?

— Это то, как ты меня называешь?

— Да, мэм.

Еще и «мэм»?

Отлично.

Все знают, что это сокращенная версия слова «мадам», которое, как мы все знаем, было официальным способом обращения к женщине в те времена, когда этикет и вежливость были обычным делом.

Да, «мэм» действительно красиво слетает с языка, если вы джентльмен с юга.

Которым этот парень не является.

Южный осел — более точное определение.

— Это твоя пятничная рутина? Ослеплять ничего не подозревающих девушек и приставать к ним на обочине дороги?

Его смех наполняет темноту, подтверждая мои подозрения.

— Это отвратительно и извращенно, и это может привести к твоему аресту.

Так ведь? Конечно, это не может быть законно. Мне придется погуглить это позже, когда вернусь домой.

— Просто немного развлекаюсь, дорогая. Никакого вреда.

Отлично.

— Пожалуйста, перестань называть меня так, — кричу я.

— Перестать называть тебя как?

Фух. Этот акцент слишком, слишком сильный.

— Что, черт возьми, происходит прямо сейчас? — спрашивает Саванна, мотая головой взад-вперед между мной и Биффом МакМускулом. — Чарли, ты знаешь этого парня? Мне кажется, я его где-то видела...

— Нет, я его не знаю. Просто произошел досадный инцидент с курицей и бургером, о котором у меня нет времени рассказывать тебе прямо сейчас, — бормочу я, пристально глядя в его сторону, прищурив глаза. Понизив голос, шепчу: — Я бы хотела, чтобы он подавился все этим.

Здоровяк спортсмен отрывается от барби-студентки, чтобы неторопливо направиться к моей машине, подтянутые руки, мускулистые ноги и тугой пресс. Я имею в виду, наверное.

— В один из вечеров я заявлю на тебя за домогательство, — шиплю ему рядом с Саванной, чьи глаза расширились от моего тона.

Обычно я милая и добродушная.

Правда.

Не знаю, что такого есть в этом парне, что превращает меня в маленького свирепого диктатора.

— А как он к тебе домогается? Это ты кричишь в окно, — бормочет подруга. — Что происходит? Ты ведешь себя, как маньяк.

МакМускул продолжает идти к моей машине, весь такой милый и симпатичный.

— Мы должны прекратить встречаться вот так. — Его глубокий голос — шелковистая южная ласка.

Парень вразвалочку идет к моей машине, большой, внушительный в тусклых сумерках почти полуночи. Добравшись до двери со стороны пассажира, он прислоняет к ней свое огромное, монолитное тело и наклоняется, опершись предплечьями о металлическую раму.

Руки загорелые, вены выпуклые.

Саванна находится в нескольких дюймах от вторжения, наклоняясь в мою сторону — как будто мы в парке экзотических животных или на сафари, и лев приблизился к машине.

— Вот черт, — бормочет она. — Ты же...

Парень подмигивает ей, прижимает указательный палец к губам, чтобы она не закончила фразу, и Саванна вздыхает.

Подождите. Что происходит?

Нет.

Саванна, нет.

Не поддавайся его чарам!

— По крайней мере, одна из вас знает, как быть милой, — протягивает он.

Да, и это не я.

Вздергиваю подбородок вверх.

— Не мог бы ты, пожалуйста, отойти от моей машины? Последнее, что мне нужно, — это вмятина.

— Ты сегодня дерзкая. — Парень смеется, затем смотрит на Саванну. — Она всегда такая?

— Ее зовут Чарли.

Я шлепаю Саванну по бицепсу, подчеркивая это словами:

— Заткнись, Ван.

Господи, на чьей она стороне? Последнее, чего я хочу, чтобы он знал мое имя.

— Чарли, да? — Внезапно парень остро заинтересовался. — Это разве не мужское имя? — Кажется, он считает себя забавным. Как же мне хочется стереть глупую ухмылку с его лица. Кроме того, это не первый раз, когда кто-то отпускает остроты по поводу моего мужского имени.

Я все это уже слышала раньше.

Закатываю глаза от его нелепого заявления.

— Нет. Это сокращение от Шарлотты.

— Шарлотта? — Его брови приподнимаются. — Шарлотта. — Он произносит его дважды — сначала как вопрос, затем как утверждение — своим южным акцентом, на мгновение заставляя мои внутренности скручиваться самым неудобным образом. Произносит мое имя с придыханием, как будто оно интересное и сексуальное — как будто никогда раньше не слышал этого имени, и оно ему нравится, и он ассоциирует его со мной.

Я игнорирую искру, пронзающую мое сердце, испытывая искушение прихлопнуть ее, пока она висит в воздухе, Саванна попала под перекрестный огонь наших колкостей.

— Шарлотта, — повторяет он снова.

— Да, но никто меня так не называет. — Больше нет. Не с тех пор, как мне исполнилось десять, когда я прошла стадию сорванца и возненавидела все женственное, включая розовый цвет, прическу, милую одежду и свое собственное имя.

Когда я выросла, это изменилось, но прозвище прижилось.

— Оно красивое… намного лучше, чем Чарли. Или Чак.

— Ну, спасибо.

Его улыбка снисходительна.

— Всегда рад.

Неужели он не уловил мой сарказм? Если это так, то парень чертовски хорошо это скрывает. Мой взгляд перемещается вокруг него к платиновой блондинке, сидящей в своей машине и ожидающей его возвращения. Хорошо. Она может забирать его.

— Твой гарем ждет. Пожалуйста, не стой здесь на дороге из-за меня, блокируя движение, пока пытаешься поймать еще одну ничего не подозревающую жертву.

— Чарли! — ахает Саванна, не привыкшая к какой-либо враждебности с моей стороны. — Не будь грубой!

Да, в этом она определенно на стороне дьявола, что меня удивляет. Саванна одинока, потому что слишком разборчива. Девушка мечтает о джентльмене и умнике, а их, похоже, больше не существует. Этот парень? Он не похож ни на того, ни на другого, и все же она на его стороне.

Из уголка ее рта практически капает слюна.

— Что? — Я обращаюсь к парню за поддержкой. Конечно, он поддержит меня, так как мы не нравимся друг другу. — Небольшая помощь, скажи ей, что мы не ладим.

— Думаю, мы бы прекрасно поладили, если бы ты следила за своими манерами.

О нет, он только что оскорбил мои манеры?

— Воровство — это, по-твоему, хорошие манеры?

Его ухмылка похожа на волчью, яркие белые зубы сверкают в тусклом свете.

— Все равно что отнять конфету у ребенка. — С этими словами он неторопливо уходит.

Мне действительно хочется извиниться за дерьмо, которое вылетает у меня изо рта, но не перед МакМускулом — нет. Я хочу извиниться перед Саванной. Ненавижу то, что она в ужасе от моего поведения. Ее челюсть не могла упасть ниже — ей придется поднять ее с пола.

Честно говоря, что на меня нашло? Обычно я не такая стерва. Наверное, то, что я вижу, как парень ведет себя, как полный отморозок, бесит меня больше, чем я когда-либо думала. А теперь он пытается надо мной подшутить? Я так не думаю, приятель.

Что за придурок.

— Это был Джей Дженнингс.

Мне все равно, как его зовут, но Саванне хочется поболтать об этом.

— Он один из самых лучших принимающих в футбольной команде.

Мне плевать.

— Они называют его Три-Джей, — продолжает она бубнить.

— Сейчас подходящее время отметить, что его имя звучит как «чувак с ранчо в Вайоминге»?

— Ты можешь быть милой хоть пять секунд?

— Нет. Знаешь, этот парень — полная задница.

— Ты мне ни черта не рассказывала, так что не знаю. Я знаю только то, что слышала о нем.

— И что именно?

— Позволь мне погуглить его.

— Его имя можно погуглить?

Саванна смотрит на меня, как на сумасшедшую.

— Ты с луны свалилась? Мы учимся в университете Большой Десятки, а он в футбольной команде — конечно, можно погуглить его. Он, вероятно, собирается на драфт. Они все так делают, если достаточно хороши.

— Серьезно?

— Господи, Чарли. Не тормози.

Извините, но мой взгляд имеет тенденцию скользить в сторону бейсболистов и парней, которые не такие громоздкие и огромные. Менее похожих на Халка и более... интеллектуальных. Забавных, милых и умных.