ГЛАВА 10

ТОММИ

Губы Мерри так мягко прикасаются к моим, что это похоже на шепот, на предложение, на возможность чего-то чудесного.

В моем воображении я вижу голубое небо, пушистые облака и женщину, такую невинно милую, что она должна быть вне закона.

Этот один дразнящий поцелуй заставляет меня захотеть большего, заставляет задуматься о том, что находится за горизонтом, за пределами простоты двух губ, просто соприкасающимися друг с другом. Наклоняюсь ближе.

Мои глаза остаются закрытыми, потому что не хочу, чтобы приключение заканчивалось. Хочу продолжать. Я хочу Мерри.

Я вдыхаю, запечатлевая то, как мы соединились, пусть даже ненадолго, в моем сознании, как полноценную сенсорную фотографию.

Мягкий, сладкий, аромат яблок проносится между нами.

Я собираюсь открыть глаза, когда Мерри хватает меня за плечи, притягивая ближе, и ее рот снова на моем. Беру в ладони ее лицо, и возвращаю поцелуй. Вспышка, которая поднимается внутри меня, может вызвать пожар пятой степени опасности. Поцелуй углубляется, вспыхивают искры света, и рев моего пульса стучит в моих ушах.

Наши руки остаются неподвижными. Наше дыхание сливается вместе, как будто мы оба приближаемся к одному и тому же пункту назначения, к одному и тому же финалу.

Я люблю эту женщину. Я заключил договор о браке, потому что тогда имел это в виду так же сильно, как и сейчас. Я хочу будущее с ней.

Мое тело нагревается от возможности ощущать ее мягкие губы на своих, ее пальцы в моих волосах, ее колотящееся сердце и сияющие щеки каждый день, в любое время, всегда.

В мое сознание проникает звуковой сигнал. Я возвращаюсь туда, где нахожусь в пространстве и времени, на кухню Мерри. Духовка. Пирог.

Она опускается на пятки, когда мы оба открываем глаза. Всматриваемся друг в друга. Все мое существо наполняется любовью, теплом и желанием делать это снова и снова, пока смерть не разлучит нас.

Ее взгляд мерцает, она кладет руку мне на грудь и поворачивается к духовке, не говоря ни слова... или улыбаясь.

Всплеск воды гасит пламя внутри, или, возможно, мне это мерещится.

Конечно, поцелуй подтвердил, что мы чувствуем друг к другу. Если первый поцелуй был бенгальским огнем, мягким прикосновением губ, то этот был фейерверком. Верно?

Хотя сейчас, как будто, возвращается прежнее напряжение, оставляя меня неуверенным в том, где мы находимся, поэтому я опускаюсь на стул.

В отличие от того времени, когда мы учились в колледже, я не собираюсь быть королем дураков и игнорировать или отрицать мои чувства к Мерри.

Она ставит пирог на решетку для охлаждения и быстро перемещается по кухне, прежде чем подать мне поднявшееся тесто для пиццы.

— Ткни в него пальцем и посмотри, как оно восстановится. — Она демонстрирует, а затем продолжает рассказывать о различных способах приготовления теста — медленном или быстром времени расстойки, различных стилях брожения, вариантах повышения комнатной температуры или охлаждения и советах, которые я, возможно, захочу попробовать в пиццерии.

Откровенно говоря, это ошеломляет, когда все, чего я хочу, это задержаться в поцелуе.

Я уже собираюсь обнять ее, прижаться к ней и вернуться к тому моменту, который мы разделили, когда Мерри проносится через кухню и хватает плоский деревянный инструмент, который она называет лопатой для пиццы.

— Готов подбросить? — спрашивает она с дрожащей улыбкой.

Она только что отказалась от поцелуя? Двигается дальше так быстро? Забыла ту напряженность, которую мы не так давно разделили?

Мне нужно несколько минут, чтобы подумать о том, как собираюсь задавать эти вопросы, поэтому следую ее инструкциям о том, как раскатать тесто в круглый диск.

Верный своему итальянскому наследию, я умудряюсь не прилепить тесто к потолку и не уронить его на пол. В конце концов, это скорее овальная форма, как у классической пиццы «Маргарита» в старой Англии.

— Отличная работа, — хвалит Мерри.

— Моя награда — кусок пирога? — Еще один поцелуй?

— Ха-ха. Это на завтра. Нам предстоит много работы.

— Значит, ты размахиваешь перед носом морковкой? — Это касается и поцелуя?

— Сладкая, маслянистая морковка.

— Мой любимый сорт.

Она снова смеется, заставляя меня задуматься, верно ли я истолковал язык ее тела или просто был не уверен в себе несколько минут назад. Пришло время это выяснить.

— В таком случае, как насчет еще одного поцелуя? — Мой голос грубый и наполнен желанием.

Она делает паузу.

Мой пульс подскакивает.

Улыбка Мерри тускнеет.

— Я не знаю, хорошая ли это идея.

Мое сердце замирает.

— Я просто подумала, что с нашим совместным бизнесом, со всем давлением и стрессом, которые обязательно возникнут, нам, вероятно, не стоит заводить романтические отношения. Например, у корпораций есть политика в области людских ресурсов, которая запрещает романтические отношения между сотрудниками.

Фрэнки шутит, что я похож на человека-печь, но сейчас холодею.

— Но ведь это только мы. Мы можем заставить это сработать. Мерри, я...

Она поворачивается ко мне лицом и проводит ладонью по моей щеке.

— Томми, я очень забочусь о тебе, но не хочу рисковать нашей дружбой и бизнесом, если будут вещи, в которых мы не согласны. Если пойти дальше и завязать романтические отношения, то это может вызвать проблемы.

— Я тоже очень забочусь о тебе. Видишь? Мы согласны.

— Я больше говорю о деловой стороне дела. Мы многое поставили на карту, открывая это заведение. Нам так много нужно сделать. Поначалу нам придется работать много часов, принимать много решений и очень усердно работать.

— Но мы будем делать это вместе.

— И я хочу, чтобы так и оставалось. Не хочу, чтобы разногласия или стресс разлучили нас.

Я делаю глубокий вдох, готовясь указать на очевидное.

— Единственное наше разногласие в том, как с этим справиться. Мы можем посмотреть, к чему у нас все идет, черт возьми, даже пожениться, а также вместе открыть магазин пиццы и пирогов.

— Я боюсь, что все это может развалиться.

Провожу пальцами по губам.

— Разве поцелуй не?..

Она обнимает меня, затем поднимает голову и встречается со мной взглядом.

— Томми, поцелуй был воплощением моих фантазий. Это было идеально. Даже лучше, чем я себе представляла.

— Тогда что не так? Что изменилось? — Замешательство и, признаюсь, обида заставляют меня отшатнуться назад.

— Мы больше не студенты колледжа, где наша самая большая забота — сдать экзамен и решить, куда пойдем праздновать после этого. Магазин — это большое дело, кульминация моей мечты. Конечно, это не совсем то, чего я ожидала, но...

— Может быть, так будет даже лучше.

— Надеюсь, что это так, но если мы с тобой продолжим отношения или заключим брак, то можем все это разрушить.

— Или нет. Ты не даешь нам шанса. — Я упрямо желаю предотвратить то, что произошло в колледже, когда мы позволили нашей очевидной привязанности друг к другу исчезнуть.

— Томми, у нас не может быть одновременно брачного договора и делового договора. Мы не можем позволить себе и то, и другое. — В ее голосе слышится окончательность, решимость.

Она упомянала, что у нее финансовые проблемы, но это разрывает меня изнутри.

— Давай посмотрим, что произойдет, — говорю я, почти умоляя, потому что однажды уже потерял Мерри и не собираюсь легко сдаваться.

Ее небесно-голубые глаза медленно закрываются и открываются, как будто она размышляет. Затем девушка поворачивает голову в сторону и достает ложку из ящика стола.

Вдохновение вытесняет мое упрямство с дороги. Я собираюсь доказать ей, что все возможно. Но, как и в случае с ожиданием подъема теста для пиццы, мне придется набраться терпения.

— Я положу немного начинки на пиццу и испеку ее на завтра, чтобы съесть после того, как мы начнем уборку в магазине. У нас будет наш первый ланч с пиццей и пирогом.

Чувствуя себя отвергнутым, я понимаю, что это сигнал уйти, и засовываю руки в карманы куртки.

— Спасибо за урок по замешиванию теста... и за поцелуй. — Часть меня хочет быть мрачной, но когда произношу последнюю часть, на моих губах появляется непрошеная усмешка.

Между нами возникает напряжение. Упомянутое выше тесто может быстро подняться или может быть оставлено дольше для расстойки. Я еще раз напоминаю себе, что нужно быть терпеливым.

— Увидимся утром, — говорит она.

— Не забудь, что я заеду за тобой, потому что твоя машина в мастерской.

Ее плечи слегка опускаются.

— Совсем забыла об этом. Еще раз спасибо.

— Я так и думал, и никаких благодарностей. Это то, что делают деловые партнеры и бойфренды.

— Томми...

— Мерри... — отвечаю я с улыбкой и зевком, поднимая руки над головой, и вместе с этим поднимается подол моей рубашки.

Выражение ее лица смягчается и снова становится мечтательным. Может быть, мы оба устали.

Я мог бы поцеловать ее снова прямо сейчас, но буду уважать ее границы. Они такие же крепкие, как тесто для пирога, и мне не терпится доказать ей, что нежность между нами может сработать.

— О, и еще кое-что, — говорит она, словно не хочет, чтобы я уходил, несмотря на ее настойчивость в том, что мы не должны смешивать бизнес и удовольствие. — Что касается письма Санте, поскольку ты прочел его, я свободна от обвинений в нарушении правил и упоминании сам-знаешь-чего?

— Грех отпущен. — Но это напоминает мне, что она хочет парня, отношений.

Я позабочусь о том, чтобы Санта доставил ее подарок к Рождеству.

На следующее утро по обочинам улицы образовались снежные насыпи. Мерри готова к работе, когда я забираю ее. Она собрала волосы в конский хвост, на ней забрызганный краской комбинезон и футболка со студенческого мероприятия, на котором ранние пташки противостояли полуночникам. На ее желтой рубашке изображен барсук в синей шляпе, талисман нашего колледжа. Сейчас Мерри выглядит так же очаровательно, как и тогда.

— Милая футболка.